В десять часов Жизель, как она и планировала, приглушила музыку и объявила о своем намерении потанцевать в первый раз после несчастного случая. Джон стоял рядом с ней, когда моя сестра изображала, с каким трудом она пытается встать с кресла. Жизель упала ему на руки, восстановила равновесие и сделала то, что в глазах окружающих должно было выглядеть ее первым танцевальным па. Гости засвистели и зааплодировали, когда Джон и Жизель задвигались по гостиной. Через некоторое время моя сестра попросила одну из девочек уменьшить свет, и тут началась собственно вечеринка. Все разделились на пары.

– Мне все равно, куда вы пойдете в доме, – объявила Жизель, – при условии, что не оставите следов. Разумеется, второй этаж – запретная зона.

– Пойдем-ка отсюда, – предложил Бо. Пока никто не видел, мы сбежали. Мы остановились, соображая, куда бы направиться. Я подтолкнула его вперед, мы взбежали по ступенькам и пошли в мою комнату.

– В любом случае я не хочу праздновать Новый год с ними, – сказала я Бо. – Они для меня как чужие.

– Для меня тоже. – Мы поцеловались, и оба посмотрели на кровать. Я села, Бо опустился рядом со мной.

– Я могу включить радио, – предложила я, быстро встала и стала крутить ручку настройки в поисках нужной станции. Не знаю, почему я вдруг так занервничала, но это было так. Пальцы дрожали, в желудке появилось сосущее ощущение. Как будто это первое наше свидание с Бо. Наконец я выбрала волну, на которой шла передача из большого бального зала одного из отелей в центре города. Нам были слышны возбужденные разговоры танцующих людей и музыка. Раздался голос диктора, сообщавшего, сколько времени осталось до полуночи.

– Почему Новый год – такой особенный праздник? – спросила я.

Бо с минуту размышлял.

– Я думаю, он дает людям шанс надеяться на лучшее. – Мой приятель рассмеялся. – Я раньше пользовался одной игрушкой – магической доской. Ты пишешь или рисуешь на ней, потом проводишь по ней пластмассовой пластинкой, и все исчезает. Ты можешь начинать сначала. Может быть, все так чувствуют себя на Новый год – можно провести волшебной тряпочкой и переписать свою жизнь.

– Мне бы этого хотелось. Но я бы предпочла вернуться назад не на один год.

Бо кивнул, его глаза лучились теплотой и сочувствием.

– Благополучные молодые люди вроде Жизель и меня или всех тех, кто сейчас напивается там внизу, не могут даже понять, насколько тяжелой была твоя жизнь, Руби. – Он потянулся и взял меня за руку, не сводя с меня взгляда. – Ты похожа на полевой цветок. О нас остальных заботились, кормили, давали нам самое лучшее, а тебе в это время пришлось бороться. Но знаешь что, Руби? Борьба придала тебе больше сил и красоты. Подобно полевому цветку, ты поднялась высоко над обыденным, над сорняками. Ты не похожа на других. Я всегда знал об этом, с первого мгновения, как увидел тебя.

– Ах, Бо, это так приятно.

Он подтолкнул меня к себе, и я позволила себе прижаться к нему. Наши губы встретились, Бо обнял меня. Затем осторожно, непринужденно он развернулся вместе со мной так, чтобы мы оказались рядом на кровати. Бо поцеловал мои волосы, лоб, глаза, кончик носа, прежде чем снова вернуться к моим губам. Когда наши языки коснулись друг друга, я почувствовала, что таю.

– Ты так хорошо пахнешь, – прошептал Бо. – Мне кажется, что я стою посреди цветника.

Он просунул руки мне под спину и нашел молнию платья. Расстегнул ее, и мой наряд стал мне свободен в груди. Я застонала и откинулась головой на подушку. Губы Бо коснулись моего подбородка, скользнули по шее и дальше вниз к ложбинке между грудями.

– Бо, мы не думаем о последствиях, – шепнула я, прижимая его к себе, словно из желания противоречить самой себе и всему тому, что я считала правильным.

– Я знаю, – отозвался он. – Мы будем осторожны, – пообещал Бо и начал спускать платье с моих плеч и рук. Корсаж упал к талии. Бо выпрямился, скинул пиджак, развязал галстук и расстегнул рубашку, а я смотрела на него. Его лицо освещал лунный свет, струившийся сквозь окно. Бо казался похожим на привидение, как будто он был частью сна, воплощением самой дикой моей фантазии. Я закрыла глаза и не открывала их, пока не почувствовала его тело на своем. Его рубашка была распахнута на груди. Он повозился с моим лифчиком, пока не расстегнул его. Его губы прижались к моим обнаженным грудям, нежно целуя каждую из них, пока я не оттолкнула его и не прижалась губами к его губам.

Его руки пробрались ко мне под платье, нащупывая мои трусики. Мне следовало остановить его, но вместо этого я позволила ему снять их. Я услышала его стон, он прошептал мое имя, его твердая плоть коснулась меня.

– Бо, – слабо вскрикнула я.

– Все в порядке, Руби. Это прекрасно. Поверь мне. Иначе мы не сможем любить друг друга так сильно, как мы этого хотим.

Я не стала сопротивляться. Я позволила ему войти в меня и прикоснуться еще глубже, чем он касался меня раньше. Я поднималась и опускалась, представляя, что плыву в пироге к океану, волна накатывает за волной. Каждый раз, когда я поднималась, я чувствовала, что становлюсь легче. Мне казалось, что в конце концов я взлечу вверх, словно воздушный шарик.

Я не знаю, сколько раз Бо выкрикнул мое имя. Не могу вспомнить, что я говорила, но в этот раз мы любили друг друга так яростно, что у меня слезы выступили на глазах. На какие-то мгновения мы словно растворились друг в друге. Я так крепко обняла Бо, что можно было подумать, я боюсь слететь с кровати.

Мы одновременно достигли оргазма, награждая друг друга поцелуями, губами прикасаясь к каждой клеточке наших лиц, словно два человека, изголодавшиеся по нежности, жаждущие любви. Мы утопили наши крики в плечах друг друга. Мы тяжело дышали, наши сердца гулко бились рядом. Мы оба были так удивлены нашей страстью, что смогли только рассмеяться.

– Послушай. – Бо положил мою ладонь к себе на сердце.

– И ты послушай.

Мы лежали рядом, наши сердца бились в наших ладонях, их ритм передавался через пальцы к сердцу другого.

Мы не шевелились и долго молчали. Потом Бо сел и, склонившись надо мной, всмотрелся в мое лицо.

– Ты восхитительна, – сказал он. – Я люблю тебя и не устану говорить об этом.

– Правда, Бо? Ты будешь всегда любить меня?

– Не вижу причины, почему нет, и с чего бы это я мог перестать любить тебя. – Он нежно поцеловал меня.

Комментатор по радио начал обратный отсчет:

– Десять, девять, восемь…

Бо взял меня за руку, и мы начали считать вместе.

– Пять, четыре, три, два, один – С НОВЫМ ГОДОМ!

Радио заиграло «Минувшие времена».

– С Новым годом, Руби.

– С Новым годом, Бо.

Мы снова обнялись и поцеловались. На мгновение показалось, что нет никакой силы в мире, способной оторвать нас друг от друга. Давно я не чувствовала себя такой счастливой и удовлетворенной. Это было прекрасное чувство. Я поняла, как давно жаждала его.

Мы оделись, привели в порядок волосы и одежду, чтобы выглядеть настолько же хорошо и аккуратно, как в начале вечера. Затем мы спустились вниз, чтобы посмотреть, что поделывают Жизель и ее друзья.

Лучше бы мы этого не делали. Судя по всему, два парня бежали по коридору в поисках ванной комнаты, но не успели туда. Их рвало в одном и том же месте, стенания перемежались со смехом. В доме невыносимо пахло виски и вином.

Все украшения были сорваны во время безудержного веселья в полночь. Воздушные шарики лопнули и валялись повсюду. Гостиная представляла собой кошмарное зрелище. Более того, создавалось впечатление, что здесь бросались едой. Как выяснилось позже, так оно и было. Напитки были вылиты на пол. На мебели валялись куски кексов и сандвичей, стены и столы были вымазаны горчицей и майонезом. Пятна соуса «красовались» даже на окнах.

Некоторые из гостей валялись парочками на полу, обнимаясь, смеясь или глупо хихикая. Другие, чувствуя, что перебрали, сидели с закрытыми глазами, держась руками за животы. Два парня все еще стояли около бара, потчуя друг друга выпивкой. Музыка, разумеется, была включена так громко, что почти оглушала.