Глава четвертая

В то же мгновение Рида захлестнуло радостное возбуждение, и он забыл, где находится. Тьма отступила; он уже не ощущал, что очутился в черной яме, вызывавшей в памяти боль и страдание. Поцелуй Флер стал путеводной нитью к реальности, к свету, и здоровые инстинкты наконец взяли верх над страхом.

Прижимая Флер к себе, он проник языком в ее рот, исследуя его глубины с таким отчаянием, будто это был единственный способ не сойти с ума. Он накрыл рукой ее грудь, отметив мельком, что сегодня на ней нет корсета, который помешал бы его изысканиям. Она заглушила его стон, прижавшись губами к его губам, и сжала его руку, как бы предупреждая, что даже малейший звук может навлечь беду на их головы.

Рид, хотя и с большим трудом, подчинился этому молчаливому призыву быть осторожным. Он хотел делать с Флер то, что было совершенно невозможно в тесной яме. Но ограниченность пространства не мешала ему целовать Флер, касаться ее, проводить рукой по манящим женственным изгибам ее тела. Пока ему удавалось не пускать внутрь себя темноту, он мог устоять перед ужасными воспоминаниями.

И однажды, очень скоро, поклялся себе Рид, Флер будет лежать под ним, обнаженная, и он доставит им обоим то наслаждение, от которого они оба так долго отказывались. Некогда безучастный член дрогнул и напрягся, и Рид с гордостью понял: он снова может заниматься любовью с женщиной.

Неожиданно Флер сжалась.

– Слушай, – одними губами прошептала она.

Рид замер и прислушался, подчиняясь ее призыву: до его слуха, сообщая о приближающейся опасности, донеслись приглушенные голоса, сопровождаемые стуком сапог и мягким шорохом кожаных башмаков.

Сапоги остановились перед шкафом. Голоса теперь звучали отчетливо.

– Что это? – спросил кто-то, явно привыкший командовать.

– Шкаф, месье, – отозвалась Лизетт.

– Что он здесь делает?

– Его сюда поставили мои братья. В спальне он не помещался.

Рид с силой вцепился в руку Флер, когда услышал звук открываемой дверцы и шорох раздвигаемой одежды прямо у них над головой. Он едва смел дышать; каждый вдох и выдох громоподобно отдавались у него в ушах. Их сердца бились так громко, что он боялся, как бы этот стук их не выдал.

Теперь, когда поцелуи Флер не отвлекали его, в сознание ворвалась реальность, снова напомнив ему, где они находятся. Стены жуткой ямы, служившей им убежищем, стали угрожающе смыкаться у него над головой. Сердце пустилось галопом, пот лил градом. Он испугался, что если не выберется отсюда: как можно скорее, то сойдет с ума. Надо было ему рискнуть и укрыться в лесу. Теперь Флер узнает, какой он трус, как быстро он впадает в панику, если его запереть в ограниченном темном пространстве.

– В этом доме есть подвал? – послышался голос военного.

– Нет, месье, – ответила Лизетт. – Мои родители своими руками построили этот дом. Отец не стал рыть подвал.

Солдат что-то проворчал.

Звук удаляющихся шагов не очень-то успокоил расшатанные нервы Рида. Ему нужно было выбраться наружу – немедленно.

– Я не выдержу, Флер, – прошептал он ей на ухо. – Солдаты ушли. Мне нужно убраться отсюда.

Флер схватила его за руку, не давая подняться и открыть дверь люка.

– Еще рано. Когда опасность минует, нам об этом сообщат. Пожалуйста, Рид, вы должны остаться здесь, рядом со мной.

Рид снова задрожал.

– Вы не понимаете. Вы даже представить себе не можете, каково мне сейчас. Я провел дни, недели в яме, где нельзя было даже развернуться, сражаясь с крысами, лишенный света и человеческого общества.

– Но теперь вы не одиноки, – успокаивающе произнесла Флер. – Поцелуйте меня, Рид.

Рид почти не слышал ее. Паника овладела им, удары сердца слились в непрерывный гул. Он явственно увидел, как его вытаскивают из ямы, бьют и снова возвращают в его личный ад, израненного, со сломанными костями, одинокого и забытого всеми. Хотя он и не мог вспомнить, сколько времени провел в яме, он точно знал, что молился о смерти. Целую вечность спустя за ним пришли, снова избили и поместили в еще одну разновидность ада, уже вместе с другими заключенными.

Флер поняла, что ей не удается пробиться к Риду: она буквально вдыхала запах его страха. Он тяжело дышал, и она ощущала, как пот пропитывает его одежду. Если ей не удастся спасти его от демонов, кто знает, что он тогда совершит! Она все еще слышала голоса солдат в доме и боялась разоблачения. И тогда она нащупала его руку, сжала ее и положила себе на грудь.

– Рид, вернитесь ко мне. Поцелуйте меня.

Флер облегченно вздохнула, когда рука Рида сжала ее грудь. Дыхание его, хоть и оставалось прерывистым, уже не было таким частым. Она улыбнулась, когда его пальцы наткнулись на ее сосок и стали легонько перекатывать чувствительный бутон. Когда он другой рукой коснулся ее лица и повернул к себе, чтобы поцеловать, она поняла, что дотянулась до него сквозь тьму и что демоны отступают.

Рид впился в ее губы с отчаянием утопающего. Она обмякла в его руках, принуждая не останавливаться, и позволила его языку проникнуть в свой рот, изумляясь степени собственного возбуждения. Страсть так захватила ее, что она едва не пропустила звук шагов, снова приблизившихся к шкафу.

Ее губы шевельнулись:

– Рид, перестаньте! Они возвращаются.

Рид замер. Флер напряженно прислушивалась, пытаясь разобрать, о чем говорят наверху.

– Вы удовлетворены, месье? – услышала она голос Лизетт. – Если вы мне скажете, что или кого ищете, возможно, я сумею помочь вам.

Ей ответил грубый мужской голос:

– Поскольку мы не нашли того, что искали, тебе незачем это знать. – Последовала минута молчания, и затем он добавил: – Сколько еще твои братья будут жить здесь?

Флер догадалась, что речь идет об Антуане и Гастоне. Они заранее решили представлять их всем, кто станет задавать вопросы, братьями Лизетт.

– Мы скоро вернемся к своим женам и семьям, – ответил Гастон. – Мы просто хотели проведать сестру: она недавно овдовела и переехала в дом родителей.

Солдат что-то невнятно пробормотал, но Флер не разобрала слов. Затем раздался звук удаляющихся шагов.

– Они ушли? – прошептал Рид.

– Мы можем только надеяться.

Через несколько минут крышку люка подняли. Флер заморгала от потока неожиданно яркого света, из которого показалось лицо Гастона.

– С вами ничего не случилось, госпожа графиня?

– Нет, ничего, – ответила Флер. – Опасность миновала?

– Они ушли. Не думаю, что они скоро вернутся.

– Слава Богу, – вздохнула Флер, чуть не упав в обморок от испытанного напряжения: она не была уверена, выдержит ли Рид дальнейшее заточение. Она и не подозревала, какая темнота сидит у него внутри и с какими демонами он сражается со времени заточения в Замке дьявола.

Гастон наклонился. Она схватила его за руку, выбралась из тайника и выскочила из шкафа, а слуга тем временем помогал Риду.

До сих пор Флер ничего не было известно о его боязни замкнутого пространства. Она знала, что его избивали и морили голодом, но сегодня он впервые упомянул о какой-то яме. Ни один из спасенных ею не говорил о мучениях, выпавших на долю Рида.

Возможно, они просто хотели забыть об этом. Если бы они с Ридом не были вынуждены прятаться, Флер никогда бы не узнала о бесчеловечных пытках, с помощью которых охранники выбивали из заключенных нужные сведения.

– Вы хорошо себя чувствуете, Рид? – спросила у него Флер, как только он выбрался наружу.

– Бывало и лучше, – ответил он сквозь зубы. – Вы и ваши друзья очень умны. Это идеальный тайник. Если опасность миновала, я, пожалуй, пойду погреюсь на солнышке.

Гастон с любопытством посмотрел на него.

– Опасности больше нет, месье.

Рид кивнул и направился к входной двери. Флер поспешила за ним. Впрочем, далеко он не ушел: выйдя на улицу, он буквально рухнул на землю под деревом и подставил лицо солнцу. Флер села возле него.