— Ты должна представить себе, что этих последних минут не существует.

— Я обещаю, — заверяешь ты его. Неожиданно вещи, о которых ты думала несколько минут назад, встают на свои места. — Есть только сейчас, правильно? — говоришь ты. — И сколько бы мы ни жили, все, что у нас действительно есть, это сейчас. Этого должно быть нам достаточно.

Ты целуешь его, и он отступает назад, и каким-то образом ты знаешь, что не можешь следовать за ним. Он слишком быстро забирается в машину времени, и крылья люка захлопываются за ним. Фор-чун исчезает в никуда, оставляя позади только хлопок воздуха. Сколько это заняло? Десять минут? Двенадцать? Крохи драгоценного времени оставлены тебе, чтобы убрать следы его визита с твоих глаз. Твое сознание борется со странностью всего этого, и ты предпринимаешь бешеные попытки сконцентрироваться, чтобы сохранить в памяти каждое слово. Ты никогда не должна напоминать ему об этом, и когда он вернется через минуту или две, он не будет знать об этом. Ты поймешь это позже, но сейчас ты должна избавить его даже от подозрения, что он был здесь и сказал эти слова. Ты представляешь себе, что это что-то вроде того, как земные люди часто делали в прежние времена, прежде чем нашли способ лечить рак…

Ты рада, что Уэбли и Ронел заняты чем-то другим, потому что эту ношу ты предпочитаешь нести одна.

Ганнибал Форчун стоял в комнате сканирования у входа в библиотеку. Уэбли, как обычно распластавшийся на левом плече своего партнера, спрыгнул на пол, где собрался в компактный комок, пока сканнер удостоверялся, что это действительно Ганнибал Форчун, а не самозванец с идентификатором спецагента. Зажглась лампочка, указав готовность машины к определению голоса. Форчун представился:

— Ганнибал Форчун, специальный агент. Агентство Реструктуризации и Ремонта Темпоральной Энтропии. Оперативный отдел.

Зажегся зеленый свет, и тяжелая дверь открылась. Уэбли вернулся на свое место и снова стал пленкой живой протоплазмы.

Когда-то жители Бортана III славились своим легкомыслием, но после того, как они неоднократно оказались жертвой космических гангстеров, в галактике не стало лучших специалистов по системам контроля и безопасности. Охрана исторической библиотеки была разработана тоже бортанами. В условиях постоянной темпоральной войны с Империей историческая информация, хранившаяся в библиотеке, стала исключительно важной.

Хитрые предосторожности, придуманные бортанами, хоть иногда и раздражали, но были лишним напоминанием того, что ТЕРРА ценит своих агентов. Происхождение Ганнибала Форчуна и его коллег было умышленно скрыто, чтобы враг не мог вмешаться в прошлое агента и добраться до него прежде, чем он вступит в ТЕРРУ. Форчун вспомнил о нарушении секретности, допущенном на «Вне Времени»: он сообщил Луизе свое настоящее имя. В ответ на эту мысль Уэбли запустил голосовой усик в ухо агента и мелодраматически произнес:

— Только хорошенькая Луиза Литтл знала на стоящее имя Спасителя Мира…

Форчун сморщился и мысленно заметил партнеру: — Не мог бы ты найти что-нибудь получше, чтобы напомнить старые радиосериалы.

— Ты обычно так занят загрузкой в себя исторических фактов, что не замечаешь прелести героических манер. Один из нас должен быть в курсе вопросов стиля.

Исторические факты. Форчун давно узнал, что истинность исторических фактов — вещь весьма относительная. До появления машин времени, позволивших непосредственно наблюдать за событиями, история была очень субъективной наукой, часто оперировавшей одними догадками. Лучшими первоисточниками считались отчеты очевидцев, написанные сразу после события. Но любой очевидец представлял в своих сочинениях свою точку зрения, обусловленную его социальным положением, воспитанием, образованием, религиозными убеждениями. Он запросто мог опустить некоторые факты, которые считал незначительными, и придумать что-нибудь от себя.

А сколько в галактике существовало вымерших культур, которые вообще не имели письменности и оставили только фрагментарные археологические памятники. Встречались народы, чьи языки не содержали слов для определения времени или последовательности событий.

Например, нерд, торт, осту на верхнем птарианском языке человекоподобных аборигенов двадцать шестой планеты Галактической Федерации, означало: один, два, больше двух. Но исследователей поразил высокий уровень цивилизации, которого достигли верхние птариане, даже не почувствовав необходимости считать больше трех. На вопрос о том, давно ли введен тот или иной обычай, они обычно отвечали: «Это всегда так было». Но это с одинаковой вероятностью могло относиться и к многовековой традиции, и к церемонии, введенной позавчера. Даже цивилизации, которые записывали каждое значительное событие с дотошными деталями, иногда путались в собственных календарях. Только точная фиксация фактов резидентами ТЕРРЫ могла сделать историю объективной наукой. Но прошлое всех планет Федерации было велико. Исследователей и техники не хватало. Поэтому оставался непочатый край работы, которой должно было хватить еще на много поколений наблюдателей и ученых-аналитиков.

— Тридцать восемь, — сказал Форчун. — Отметки от 2800 до 2750.

Библиотекарша смотрела на знаменитого героя с глупой улыбкой на губах.

— И полномерный кубикул, — добавил агент.

— О! Да. Конечно! Простите, вы сказали тридцать восемь?

— Тридцать восемь, — доброжелательно повторил Форчун.

— Каталог будет на левой стене. Справочный материал будет ждать вас, — она справилась с таблицей, — в кубикуле В.

Покраснев, она передала ему устройство для церебрального обучения.

Таузиг был очарован Луизой Литтл. Она выглядела великолепно, хотя и казалась несколько бледноватой. Когда он видел ее в последний раз, ее кожа была гораздо темнее от искусственного пигмента, а волосы сильно завиты, чтобы походить на жительницу Мохенджо-Даро. Теперь ему не показалось удивительным, что Ганнибал Форчун так увлекся ею. Удивило Таузига лишь то, что агент оставался с ней гораздо дольше, чем его обычные несколько недель. Это было нехарактерно для него. Таузиг предложил ей присесть и начал:

— Форчун сказал мне, что ты хочешь работать специальным агентом.

— Он многому научил меня за год, который мы провели вдвоем, — ответила девушка. — Я имею в виду эту работу.

Шеф Оперативного отдела усмехнулся:

— Это хорошо. Значит, вы не только отдыхали. Луиза погнала плечами:

— Нам нужно было чем-то занять время. Я Польщена, что Форчун рекомендует меня в спецагенты.

— Он, кажется, очень очарован тобой. А что ты чувствуешь к нему?

Она просто сказала:

— Каникулы кончились. Таузиг одобрительно кивнул:

— Хорошо, что ты готова к делу. Ты была назначена резидентом в Древний Китай. Кто-нибудь сделает эту работу. Ты справилась с этими обязанностями. Это проблема решаемая. Если ты уверена, что сможешь выдержать гораздо более тяжелые обязанности…

— Я так думаю, — ответила девушка. — В любом случае, я хотела бы попробовать.

Таузиг нахмурился, сравнивая ее с другими спецагентами. Каждый из них отличался самоуверенностью, некоторые даже выказывали претензии на величие. Луиза выглядела совсем другим человеком.

— Значит, договорились. Попробуем тебя в роли спецагента.

— Главное, чтобы быть полезной ТЕРРЕ.

День 389:

— Дрейн, дорогой… не старайся превратить это в то, чем оно не является.

Он улыбается:

— В самом деле?

Ты киваешь и подвигаешься ближе к нему, потом кладешь голову ему на руки и смотришь вверх на звезды. Ты хочешь постоянно быть рядом с ним. Но сегодня вечером ты с болью осознаешь, что слишком скоро ваши совместные каникулы закончатся. На машине времени до ТЕРРЫ лететь меньше сорока восьми минут. Примерно через два земных месяца вам придется совершить эту поездку и вернуться к работе. Если этот человек, в объятиях которого ты чувствуешь себя так хорошо, уговорит Пола Таузига, у тебя будет шанс попробовать стать спецагентом. Перемена радует тебя. Ты понимаешь, что частично твое стремление к повышению основано на желании порадовать его. Вы ведь надеетесь, что сможете поработать вместе.