– Бросай рацию и беги скорее. Это – Джойс! Лучи от него! Он радиоактивный, как черт!

Радист бросился за майором в кусты, а несчастный Джойс, ничего не соображая, помчался за ними. Мы все вдруг поняли, что радиоактивным был кот. Он спал с каждым из нас. Он терся о наши ноги. Мы держали его у себя на коленях. Мы с ним играли. Для ночевки Джойс выбирал койку того, кто ему больше всего нравился по его кошачьему разумению. И все, с кем он спал, заболевали лучевой болезнью.

Теперь, ломая на своем пути ветки кустарников, мы бежали от Джойса, как от чумы, забыв о своем солдатском достоинстве.

– Да пристрелите его, кто-нибудь! Убейте этого проклятого кота!

Когда Джойс, перепрыгивая через мокрые ветки, бежал к одному из своих недавних друзей, раздался выстрел. Кот взвизгнул и, высоко прыгнув еще раз, упал на траву. Для достоверности в него выстрелили еще несколько раз. Его труп обходили, делая большой крюк.

Затем мы, дрожа от волнения и холода, собрались на дороге. Майор спросил:

– Откуда взялся Джойс?

– Он с «Юпитера». Мы взяли его с собой.

– Он и там был таким?

– Нет. Он жил на «Юпитере» более года и никто не заболел лучевой болезнью. Он стал радиоактивным здесь.

– Почему?

– Этого никто не знает.

Все разъяснилось, когда, пройдя несколько миль, мы увидели двигавшийся навстречу грузовик, покрытый брезентом.

Из кабины шофера вышел полковник.

– Что это за голая свора? – спросил он.

– Мы с базы…

– Почему такой дикий вид?

Майор объяснил ему, все, как было.

– Только что мы расстреляли виновника диверсии, кота Джойса.

– Совершенно верно, полковник. Это и была моя гипотеза, – произнес какой-то гражданский, высовывая голову из-под брезента. – Скажите, этот кот всегда был в лагере или иногда исчезал?

– Иногда он куда-то уходил… Как и все коты…

– Ку-да-то! – иронически произнес полковник. – Вы знаете куда? В двух милях от вашего лагеря, среди холмов, есть овраг, куда местные рыбаки сваливают рыбу, забракованную по причине радиоактивности. Нашей комиссии удалось установить, что за время вашего пребывания туда выбросили несколько десятков тонн рыбы, отравленной радиоактивным цезием.

– А при чем тут Джойс?

– А при том, что когда ему надоедал ваш консервированный харч, он шел и жрал радиоактивную рыбу. Жрал вместе с цезием и превратился в мощный источник гамма-лучей. Этот цезий накапливается в организме животных. Период полураспада у него шесть лет.

Полковник был очень доволен, что так популярно объяснил, почему заболевали и умирали наши ребята.

– А почему рыба оказалась отравленной цезием? – вдруг спросил кто-то.

– Неизбежное следствие испытаний атомных и водородных бомб. Бомбы нужно испытывать. Для укрепления нашей национальной обороны. Загрязняются океаны. Естественно, загрязняется и рыба. Мы непременно заявим здешнему правительству решительный протест по поводу того, что оно разрешает так безответственно обращаться с негодным уловом.

Последнюю фразу полковник произнес очень важно.

Затем он сел в грузовик и приказал шоферу разворачиваться.

– Нашей комиссии делать здесь больше нечего, – сказал он. – Возвращайтесь в лагерь. Завтра на вертолетах вам доставят все необходимое. А сегодня потряситесь под дождем. Надеюсь, это заставит вас поумнеть и укрепить дисциплину.

– Эй, мистер! – крикнул кто-то из наших, когда грузовик тронулся. – А почему от радиоактивности не издох сам Джойс?

– А черт его знает. Кошачий организм, видимо, более живучий. В этом пусть разбираются ученые. Это не наше дело.

Мы пошли обратно и вскоре дошли до того места, где был расстрелян Джойс. Все мы поворачивали головы в ту сторону, где среди мокрых кустов валялся его всклокоченный черный труп, излучавший во все стороны смертоносные лучи.

И каждый из нас думал: «А может быть уничтожать нужно было не Джойса? Или, во всяком случае, не его одного?»

Впрочем, этого никто вслух не сказал.