А другое имя, может, удивит вас еще больше: Сэмюэл Гомперс!

"Так и знал, это вас удивит: многие думают про этого человека, что он за рабочие союзы, и беспорядки, и все эти большевистские смуты. А оказывается, Гомперс - нам совсем недавно объяснил это в Кивани-клубе один приезжий, вроде бы профессор, - Гомперс как раз против всяких беспорядков. Он считает, что у рабочих должны быть свои права, и, по-моему, это правильно, но он представляет себе это так, что рабочие, предприниматели и потребители объединятся в великом братстве во славу Соединенных Штатов и ради распространения наших рынков на земли, несправедливо монополизированные Англией и Германией. Так-то, сэр!

Значит, подъехали мы к Белому дому -

Я сказал шоферу, чтоб он остановился у парадной двери - точно так же, по-моему, и Кэл Кулидж остановился бы у моей парадной двери, если б заглянул ко мне в Зенит. Я не знал тогда, где что помещается в Белом доме.

Но там стоял у ворот какой-то фараон, он и спрашивает: «Что вам угодно, сэр?»

«Чего мне угодно, офицер?-говорю.- Чего мне угодно? Повидаться с президентом, только и всего, - говорю. - Я его старый друг, только и всего».

Ну, он все выслушал и объяснил, что мне надо завернуть и подъехать к боковому входу, ладно, говорю; как друг президента, говорю, я меньше всего желаю нарушать здешние порядки.

Ну, если без лишних слов, в конце концов мы попали в одну из приемных канцелярии президента, и к нам вышел джентльмен - приятный такой, одет с иголочки, в сюртуке и полосатых брюках; это был, кажется, первый секретарь президента, и я представил ему мою жену и Делмерину и объяснил, что мы с президентом - однокашники.

«Я знаю, что у президента дел по горло, но очень хотелось бы взглянуть на старину,- говорю ему, - и как бы хорошо, если б моя жена и дочь могли пожать ему руку».

Так он все прекрасно понял.

И сразу пошел к президенту - мне не пришлось и минуты прождать, да, сэр, ни минуты.

Потом вернулся и сказал, президент ужасно жалеет, что не может принять нас тотчас же, он очень занят в связи с важной международной конференцией насчет - кажется, он сказал насчет Женевы - и просит меня подождать. Этот секретарь тоже был очень мил; нам не пришлось сидеть с грустным видом, словно бродягам на бревне; он занимал нас беседой, и я смог многое узнать об истинных намерениях президента, но я не хочу, джентльмены, чтобы вы передавали этот материал в газеты.

Я задал вопрос этому секретарю - его звали м-р Джонс, вот я у него и спрашиваю: «Что думает президент о разоружении, м-р Джонс?»

«Случилось так, - говорит он, - что я могу ответить словами самого президента. Я был при его беседе с государственным секретарем»,- говорит он. Послушайте, ну разве это не здорово: я будто сам присутствовал на совещании президента с государственным секретарем! Так вот - «Я был при его беседе с секретарем,- сказал мне м-р Джонс,- и вот его точные слова: «Фрэнк, большие корабли стоят уйму денег, и, по-моему, мы сберегли бы круглую сумму, если б смогли добиться от других наций сокращения флота».

«Я так рад это слышать, м-р Джонс! - говорю. - Это подтверждает мое собственное мнение о разоружении. А еще хотелось бы узнать, - говорю, - каков президент в личной жизни? Что он ест на завтрак?»

М-р Джонс объяснил, что президент ест то же самое, что и мы все,- поджаренные хлебцы с кофе, яйца и овсяную кашу. Я был горд и очень счастлив услышать это: значит, слава не испортила Кэла, и он такой же простой и честный парень, каким был в колледже.

«Что думает президент о положении в Китае?» - спросился м-ра Джонса.

«Могу сказать вам, не выдавая ничьих тайн, что, не в пример некоторым сенаторам, президент находит положение в Китае серьезным и даже почти критическим, и - но это строго между нами, - сказал мне м-р Джонс, - он твердо уверен: права и интересы великих держав должны быть гарантированы, но надо терпеливо и по справедливости рассмотреть и права самих китайцев».

«Мне, сэр, было очень интересно это услышать,- сказал я ему.- Тут не может быть двух мнений. Я сам так считаю».

Знаете, мне представился, можно сказать, редкий случай узнать из верного источника о положении дел в Китае и влиянии там большевиков. Я слушал одного миссионера, он только вернулся из района беспорядков в Китае и выступал в среду на вечернем ужине в нашей церкви - Зенитской церкви пилигримов-конгрегационалистов; пастором у нас д-р Дж. Проспер Эдварде, его проповеди очень знамениты, вы, наверно, слышали их по радио, передают через воскресенье в 11.15 утра. Он редкостный оратор и человек ученый, но большой либерал. И он всегда говорит, что готов по-братски сотрудничать с любым христианским течением, несмотря на различия в доктринах, если только оно признает основополагающие и неоспоримые элементы христианства: непорочное зачатие и загробную жизнь.

Скажу вам, кстати, что я думаю о религии.

Сам я конгрегационалист, и вовсе не потому, что таким родился,- это мне как-то старался доказать один из этих продувных атеистов, - а потому, что я глубоко почитаю великих вождей нашей церкви - Джонатана Эдвардса и Роджера Болдуина - хотя, кажется, он был баптистом, этот парень с Род-Айленда?

Да все равно, то же самое ведь и сегодня: такие люди, как Ньюэл Дуайт Хиллис и С. Паркс Кэдмен, оба они сделали в войну для победы мировой демократии не меньше любого солдата, разоблачая тайное стремление Германии к мировому господству, - а как д-р Кэдмен ведет свою колонку в газетах: он знает все на свете и может ответить на любой вопрос - неизлечимая ли у вас болезнь или кто написал пьесы Шекспира - да, сэр, это действительно выдающийся лидер, типичный для Америки.

Но в то же время я считаю, что и другие секты - методисты, и баптисты, и пресвитерианцы, и кэмпбеллиты - все они работают ради одной цели: сделать Америку величественнее и чище.

Похоже, наше поколение еще не в силах устоять перед дьяволом. Признаюсь, сам я курю и могу иной раз выпить, но всегда в меру; кого я презираю, так это тех, кто на ногах не держится, - люблю прокатиться в воскресенье, могу чертыхнуться да и стройной ножкой все еще не прочь полюбоваться. Но я твердо верю - может, вам это, джентльмены, и не приходило в голову, - если мы поддержим все церкви и дадим ход проповедникам, появится поколение, которому даже не захочется всего этого, и тогда Америка станет во главе мира, как нация, какую еще свет не видел, да, сэр, и я рад объединиться с методистами или -

Не то, чтоб я был такого уж высокого мнения о Христианской науке, Адвентистах Седьмого Дня и всех прочих. Слишком далеко они заходят, а я не сторонник крайностей; что же до католиков - надеюсь, среди вас, джентльмены, католиков нет, и это останется между нами, но мне всегда казалось, католики слишком терпимы к пьянству и табаку, можно сказать, они совсем не типичны для Америки.

А что касается религии вообще, говорят, в наши дни много развелось нахальных умников, которые сомневаются в истине христианства. Возможно, я и не теолог, но хотелось бы мне встретиться с одним из этих молодцов: уж я бы показал ему, где раки зимуют!

«Послушай-ка, - сказал бы я ему, - во-первых, кажется, ясно, что люди, специально обучавшиеся теологии, знают немного побольше нас, профанов, не так ли? И, во-вторых, если христианская религия существует уже две тысячи лет и сегодня она сильнее, чем когда-либо прежде - ты только взгляни на эту церковь-небоскреб, что строят сейчас в Нью-Йорке, - разве похоже, чтобы какие-то бездельники смогли это изменить?»

Наверно, им это никогда и в голову не приходило. Беда с этими агностиками - ведь их нельзя заставить хоть слегка пошевелить мозгами!

И что они могут предложить вместо религии? Знаете, в чем беда с этими субъектами? Они только разрушают и ничего не предлагают взамен!

Так вот, как я вам говорил, по средам в нашей церкви бывает вечерний ужин, до молитвенного собрания и наши прихожанки готовят вкуснейшие ужины, вы таких и не едали, и всего за сорок центов - бифштекс по-гамбургски с испанским соусом или ромштекс с кабачком, а иногда на десерт мороженое, и все первоклассное. И кто нибудь произносит речь - в тот вечер выступал миссионер из Китая, и он-то уж рассказал нам правду про Китай, и как дико ведут себя эти китаёзы, совсем не уважают своих торговых договоров,- и до чего это чертовски глупо, ведь им дается возможность вступить в контакт с Америкой и Англией, они бы стали цивилизованными и перестали поклоняться идолам. Но миссионер этот выказал подлинно христианский дух. Хотя китаёзы, по его словам, и выгнали его в шею, он считает, что надо дать им еще раз попытаться управлять своей собственной страной.