— Заявить в полицию, конечно, ты можешь. Но только что ты в заявлении напишешь? — поинтересовался Фудзио, переведя дух. — Я же взял тебя по любви.

— А я скажу, что ты меня изнасиловал.

— Изнасиловал?!

— Именно! Давай, раскошеливайся. Если заплатишь, то я ничего никому не скажу.

— Денег, значит, захотелось… — пробормотал Фудзио.

— Я же была невинной девушкой, поэтому тебе придется выложить кругленькую сумму. Так мне сказали.

— Что же ты, девчонка, будешь делать с такими деньгами? Такую сумму непросто потратить. Устанешь тратить, — вымученно пошутил Фудзио, пытаясь потянуть время и выяснить истинные намерения Ёсико.

Однако гнев душил его все сильней, перерастая в свирепое ожесточение.

— Кто это мучился от денег? — ни то рассмеялась, ни то взвизгнула Ёсико. — Я лично ни-и-ско-о-лечко не буду мучиться! Куплю себе хорошую квартиру, вот!

— Квартиру? А зачем она тебе?

— Имея квартиру, можно делать что хочешь. Свобода! А родителям можно и не говорить.

— А ведь твой отец учитель.

— Ну и что.

— В самом деле, учитель? — съязвил Фудзио.

— Это не меняет дела. А заявить на тебя в полицию — мое… мое конституционное право.

— Самое, что ни на есть, конституционное, — успокоил ее Фудзио. — И сколько же ты хочешь, красавица? У меня денег нет.

— Мой друг сказал, что хорошо бы содрать с тебя три миллиона иен. Но раз денег нет — хватит и одного миллиона.

Чувствовалось, что она понемногу сдает позиции.

Фудзио буквально кожей ощущал напряженность ситуации. Если принять требования Ёсико, то придется клянчить деньги. А его отношения с шурином отнюдь не располагают к проникновенной беседе о «миллионе иен».

— Но за миллион квартиру не купишь…

— Ничего. Остальное скоплю.

— Значит, ты все уже твердо решила?

— Ну, да.

— Но если ты берешь деньги за секс, значит, ты становишься проституткой.

— Ну и пусть. Мне все равно.

— А если я сообщу в школу, чем ты занимаешься?

— Но я же несовершеннолетняя! Выходит, что ты — растлитель и негодяй.

Странная решимость, зародившаяся в душе Фудзио, казалось, пришла в движение. Она начала разбухать, разрастаться. У него даже словно набухла шея.

— Миллион иен — это же колоссальные деньги…

— Ясное дело. Но такая везуха выпадает только раз в жизни. — Деньги надо еще достать.

— Это твои проблемы!

— Тогда давай обсудим способ выплаты. Подумай, какой срок ты мне даешь.

— Ну что же, начнем переговоры! — Тон у Ёсико был просто победоносный.

Из номера Фудзио выходил иным человеком. Его буквально распирало ощущение легкости. Легким было тело, легкой была душа. Он пришел сюда поразвлечься — не думая об ответственности. Однако все разом переменилось. Если он отмахнется от этой девицы с узкими, как щелочки, глазами и жидкими бровями, то она устроит ему веселую жизнь.

Фудзио посмотрел на часы. Чуть больше шести вечера.

— Давай покатаемся, обсудим все хорошенько, — сказал он, внутренне кипя. — Ты сказала дома, во сколько вернешься?

— И не подумала.

— А что, родители о тебе не беспокоятся?

— У всех свои ключи. Да и мать тоже поздненько приходит.

— Почему?

— Она в кафе работает. Я тоже иногда захаживаю туда.

— А когда же ты учишься?

— Да ну ее, эту школу! Надоело.

— Ты помогаешь матери?

— Бывает. В кафе полезно поработать, учишься, как к кому подъехать, как поговорить…

— Да, это в жизни здорово может пригодиться.

— А у матери и после работы дела. Короче, у нее есть любовник. Поэтому никогда не знаешь, когда она заявится домой.

— И что, твой отец закрывает на это глаза?

— Да. Это же ее новый муж.

— Что значит «новый»?

— Ну, у нас с сестрой другой отец. А этот нам вроде как отчим. У нас с ним никаких отношений. Мать пашет в кафе, зарабатывая нам на жизнь. А ее муженек, собственно, и не обязан о нас заботиться и содержать, поэтому мы все терпим молча.

— Но брак-то у них законный?

— Да вроде. Когда они женились, говорят, мать дала расписку, что не будет требовать денег на детей…

— Значит, мать завела себе еще и любовника, да?

— Нужно же и повеселиться! На муженька-то нового рассчитывать не приходится.

— Покладистый, видно. Вот и у тебя та же порода — проститутки.

Эти слова вырвались у него невольно, но Ёсико они страшно развеселили, она даже хихикнула.

Когда они вышли на улицу, фонари светили уже так ярко, что затмевали краски заката.

— Тебе нравится моя машина?

— В общем-то, ничего… Хотя она и не такая уж классная.

Эта новая манера Ёсико держаться высокомерно, ее вызывающая надменность поражали Фудзио. И куда подевалась та унылая физиономия, которую Фудзио наблюдал при первой встрече?

Фудзио вывел машину с парковки и в последний раз попытался урезонить Ёсико:

— Послушай, пусть все будет, как было, а? В конце концов, мы же любовники. Я просто дурею от тебя! — прошептал он, сбросив скорость, и по-собачьи уткнулся носом в затылок Ёсико.

— Отстань! Щекотно же!

— Тебе хорошо?

— Угу.

— И ни о каких деньгах говорить больше не будем.

— Если ты точно обещаешь мне заплатить, то я не стану требовать их от тебя немедленно.

Ее подлость вызвала у Фудзио новый приступ бешенства.

— Ты опять о деньгах?! — взорвался он.

— В любовных делах не жульничают. Когда мужчина дает деньги любимой женщине — это нормально. Все так говорят.

— Кто — все?

— Все мои приятели…

И тут Фудзио решился.

— Ладно. Я дам тебе денег. Но почему миллион? Я дам тебе пять миллионов, хочешь, а?

— Ты же только что говорил, что у тебя совсем нет денег?

— Да вот, решил банк ограбить. Ради тебя, — засмеялся Фудзио. — Тогда ты станешь соучастницей. Хоть ненадолго, но попадешь в детскую трудовую колонию, ха-ха.

— Мне достаточно миллиона, я же сказала.

— Да ладно, чего мелочиться. Десять-то лучше! А что, если украсть тридцать? На эту сумму такую квартирку отгрохаешь! Вот здорово будет, а?

Ёсико даже не нашлась, что ответить.

— Послушай, ты говорила, что знаешь номер моей машины… Действительно знаешь?

Если Ёсико блефует, может, попробовать выкинуть ее вон, когда стемнеет, в каком-нибудь подходящем месте. Притормозить у обочины и послать ее за соком, а потом выключить фары и смыться. В темноте номер она точно не разглядит.

— Докажи, что знаешь, назови мне его! Впрочем, это тебе все равно не поможет. Машина-то угнанная.

Ёсико молчала, опустив голову.

— Так знаешь или не нет?

Ответа не последовало. Фудзио повернулся и увидел, что она плачет.

— Ну что ревешь? Слезы — это не ответ. Если знаешь, то скажи, и закроем эту тему.

— Первые цифры не помню, — сказала Ёсико, всхлипывая.

— А дальше?

— Девять — один — семь — четыре.

— Ну ты даешь! — восхитился Фудзио, снова ощущая подкатывающий к сердцу зловещий холодок. По спине словно полз огромный слизняк. — Ладно, что было, то было. Раскаиваться не стану. Да и ты оттянулась на всю катушку. — Фудзио заставил себя рассмеяться.

— Отвези меня домой. Пожалуйста.

Тон у Ёсико резко переменился. Стал просящим.

— Ну, прошу, отвези домой.

— Конечно, отвезу, куда я денусь? Прямо сейчас.

Тут Фудзио незаметно проделал свою любимую штуку: защелкнул замки, чтобы ни изнутри, ни снаружи дверцы не открывались. Покупая машину, он предвидел всякие ситуации, вот и выбрал машину с блокировкой замков. Разумеется, изначально блокировка замков предназначалась для иных целей.

Остановившись на перекрестке, Фудзио ждал, что Ёсико попытается открыть дверцу, чтобы улизнуть. В этом тоже было свое удовольствие — наблюдать, как жертва постепенно осознает, что все усилия тщетны.

Однако Ёсико сидела, низко опустив голову, и продолжала реветь. Волосы свисали ей на колени.

— Не плачь. Я же сказал, что дам тебе целых тридцать миллионов, чего ты ревешь?