— Так-то вы придерживаетесь субботы, мистер Мэгсон? — сказала я в восторге, что мы поймали его.

— Я — старый безбожник, — улыбнулся он. — Но есть я все-таки должен, мисс Джулия?

— Добрый день, — степенно прервал нас Ричард, но он тут же забыл свою важность. — Это было отлично! Мы все видели, он настиг его как раз перед нами. Я в жизни не видел охоту с ястребом так близко! Прямо перед носом!

— Да, он красавец, — гордо ответил Ральф. — Этот ястреб у меня уже три года, и я ни разу не видел, чтобы он промахнулся.

— А что он берет самое крупное? — спросил Ричард.

— Как-то он взял пару зайцев, — стал припоминать Ральф. — Да и фазанов тоже брал, куропатка вообще для него не добыча, как и утка. В общем, целая семья может питаться по-королевски, если у них будет такая птичка.

— Не удивлюсь, если он никому не позволит взять себя в руки… — с намеком предположил Ричард.

— Нет, отчего же, вы можете подержать его, — рассмеялся, сразу все поняв, Ральф. — Только слезьте сначала с лошади, он не любит сидеть высоко, это его единственный недостаток, и в моих глазах достаточно досадный. Я держу его для коротких перелетов, но к концу дня так устаю, что и это мне не под силу.

Ричард спрыгнул с Принца, и Ральф положил свободную руку на поводья. Из сумки он достал еще одну охотничью перчатку, и Ричард надел ее.

— Прежде держали ястреба? — вполголоса спросил Ральф. Ричард отрицательно покачал головой. — Берите его сзади. Положите тихонько руку на мою, около того места, где находятся его лодыжки. — Ричард вытянул руку, как ему было сказано, и птица, чуть помедлив, перешла на его руку так же естественно, как она пошла к Ральфу.

— Предатель, — любовно-насмешливо протянул Ральф и, отдав Ричарду уздечку, стал показывать, как надо держать ее на ладони. — Держите покрепче, чтобы не выронить случайно. Уздечка ястреба должна лежать на ладони вот так.

Ричард сосредоточенно кивнул.

Я заметила, что перья на грудке птицы потеряли свою гладкость, словно бы взъерошились, отчего она сразу стала выглядеть недовольной и тощей. Ее оранжевые глаза смотрели настороженно, и мне мгновенно стало не по себе, а в голове послышался странный шум, будто бы сразу полдюжины голосов зашептали мне что-то предупреждающе.

— Хочешь пройтись с ним? — предложил Ральф. Ричард с восторгом кивнул. — Тогда прогуляйся по тропинке недалеко. Только смотри, чтобы его ноги все время оставались на твоем кулаке.

Ричард осторожно двинулся вперед, пытаясь не шевелить рукой.

— Смелее, не бойся! — крикнул ему вслед Ральф. — Он привык к моей хромоте и сейчас, наверно, чувствует себя как яхта в штилевую погоду.

Ричард пошел чуть быстрее, и мы увидели, как ястреб, подпрыгивая, старается удержать равновесие.

Ральф погладил шею Си Мист и взглянул на меня.

— Дома все нормально после сева? — спросил он.

— Да, — кивнула я.

— Он еще долго останется дома?

— Нет, завтра уезжает.

— Завтра мы пашем на общинной земле, — лаконично напомнил Ральф.

— Я обязательно приду.

В это время Ричард уже шел обратно, и я поняла, сама не зная почему, что ястреб боится. Я ощущала какое-то странное покалывание у основания больших пальцев на каждой руке, чувство такое неожиданное и безошибочное, что я осмотрела перчатки, не насажала ли я заноз в кожу. Когда я перевела взгляд на птицу, то увидела, что перья на ее грудке топорщатся в разные стороны.

Увидев Ральфа, ястреб расправил крылья и попытался полететь к нему. Ричард натянул уздечку, и она дернула ноги птицы, поймав ее на лету. Через секунду ястреб болтался вверх ногами, повиснув на шнурке, а его крылья беспомощно бились в воздухе.

— Тихо, — быстро сказал Ральф, он кинул мне поводья Принца и бегом направился к Ричарду.

Лицо Ричарда было жестким. Он дергал за шнурок так, будто птица была марионеткой, подвешенной на нитке, а не живым существом.

— Назад, ко мне, — кричал он, дергая рукой, так что громадная птица беспомощно болталась на конце шнурка.

Принц захрапел, запрокинув голову, а Мисти шарахалась из стороны в сторону, плотно прижав ушки к голове. Я сама едва могла усидеть в седле, пытаясь удержать двух беснующихся лошадей.

— Тихо, — закричал Ральф голосом, которого я прежде от него не слышала. Он крепко схватил Ричарда за руку и, продолжая держать ее, подвел другую руку под раскачивающуюся птицу и поймал ее. Ричард все еще держал шнурок натянутым, и Ральф стал медленно поднимать ее так осторожно, будто она была неоперившимся птенцом. Но едва ее ноги коснулись его рукавицы, она в панике метнулась обратно к Ральфу прочь от Ричарда. Ральф инстинктивно подставил ладони, чтобы поймать ее, освободив при этом руку Ричарда, тот резко дернул за шнурок, и мы услышали ужасный треск, будто бы сломались две палочки.

Мисти взвилась на дыбы, словно земля разверзлась у ее ног, и я, скатившись с ее спины, грохнулась на землю. Испугавшись, что она наступит на меня, я закрыла голову руками, и лошадь, перескочив через меня, унеслась прочь на несколько ярдов. Но я продолжала держать поводья Принца, и он стоял спокойно, хотя от ужаса выкатывал белки глаз. Ральф выхватил шнурок у Ричарда и быстро обмотал его вокруг своего кулака. Затем он поймал птицу, прижав ей крылья к бокам, так чтобы она больше не трепыхалась. Он сунул ее голову в свой жакет и прижал ее широкой ладонью, пока другой рукой что-то искал в своем ягдташе. Ральф вынул оттуда маленький колпачок, сделанный из чудесной тонкой кожи, с изящной кисточкой из перышек наверху, и надел его на птицу. Затем он вынул оттуда же что-то наподобие чулка, тоже надел на птицу, так что крылья оказались плотно прижатыми к ее телу, и положил ее в сумку поверх кролика, которого она убила, когда еще была свободным гордым ястребом, а не плотно спеленутой калекой. Только после этого он обернулся ко мне и спросил:

— Все в порядке, Джулия?

Я кивнула и встала на ноги. Мы оба смотрели на Ричарда, который стоял перед нами, виновато опустив голову.

— Что тебя мучит? — спросил его Ральф очень тихо.

И что-то в его голосе заставило меня похолодеть.

Он говорил не так, как мог бы говорить человек, на глазах которого только что чуть не убили его любимого охотничьего ястреба. Он не разразился гневным криком, его голос не был даже презрительно холоден. Его вопрос ставил Ричарда в такое положение, в котором Ральф имел право допрашивать его. Он говорил так, как будто Ричард страдал от какой-то тайной опасной болезни, могущей заразить нас всех. И смотрел на него, будто заглядывая ему в самую душу. Ричард стоял красный до ушей.

— Я не знаю, — сказал он смущенно. — Она взлетела с моего запястья, и я не знал, что делать. Я не понимал, что я делаю.

Воцарилось глубокое молчание.

— Я сожалею, мистер Мэгсон, — сказал Ричард, его голос обрел силу, и я увидела, как он метнул косой взгляд на Ральфа. — Меньше всего на свете я хотел нанести вред вашей птице. Надеюсь, она в порядке?

— Ты прекрасно знаешь, что сломал ей обе ноги, — сказал Ральф ровно. — Ты слышал, как они хрустнули, когда ты дернул за шнурок. Ты хотел этого?

— Нет! — вспыхнул Ричард. — Это не так. Она просто взлетела, и я дернул за шнурок, чтобы удержать ее!

— Неправда, — сказал Ральф, его голос был как нож. — Ты сделал это со зла.

Он помолчал, задумчиво глядя на Ричарда.

— Я давал ее подержать многим, и она никогда прежде так не вырывалась, — он словно обращался сам к себе. Потом Ральф задумался, и между нами повисло гнетущее молчание. — Животные боятся тебя, правда?

Ричард молчал. Я протянула руку и коснулась шеи Принца, чтобы убедить себя, что реальный мир существует. Голоса в моей голове звучали так, будто дюжина, нет, двадцать человек шептали мне, чтобы я слушала внимательно, понимала, видела реальную опасность, угрожающую нам всем. Я чувствовала себя словно в тумане или ослепленная снегом. Голоса в моей голове означали, что Беатрис совсем рядом, пытается предупредить меня. Мне следовало понять что-то, расслышать ее послание. Бугорки у больших пальцев обеих рук так болели, будто они кровоточили от тысячи крохотных уколов. Я была расстроена из-за ястреба, боялась гнева Ральфа и беспокоилась о Ричарде.