14
«…Своей красотой, Неонила Ивановна, Вы вызываете у мужчин не восторги, а, извините, слюнотечение. Горе тому, у кого вспыхивало к Вам глубокое чувство, рассчитанное на годы, навсегда. Вам нужен не домашний очаг и не тихая пристань, а преклонение, всплеск, блаженство от всеобщего обожания. А тут — муж со своими скушными объяснениями в прозаической любви. «Зачем мне это нужно? Фи!» — повторяли Вы. Но если муж еще и ревнив, если требует объяснить, где ты была и почему вовремя не пришла с работы — это смерти подобно…»
15
«Смерти подобно». Товарисч без юмора, а так метко пошутил… Машенька вскользь глянула на мать и поднялась со стула.
Через секунду она посмотрела на покойницу уже не вскользь. Что-то было не так. С ее лицом — не так… Минуты тупого разглядывания хватило, чтобы понять: пропали отеки. Лицо матери подтянулось, округлилось, стало похожим на прежнее — на человеческое. Да и кожа вроде бы потеряла мертвенную желтизну…
Глюки, подумала Машенька. Чего и следовало ожидать. Тоже мне, ночные чтения, тоже мне, хозяйка литературного салона.
Пугаться — не было сил. Она пошла к телефону.
— «Скорая», — откликнулась трубка женским голосом.
— Извините, я не знаю у кого спросить, поэтому — к вам… Тут у меня тело в квартире, уже с восьми вечера. Милиция сказала, заберут в течение двух часов…
— Вы откуда?
— Из Шаров.
— А, это опять вы…
Голос отдалился, крикнул кому-то там: «Эй, тут из Шаров! Чего говорить?» Веселый тенорок ответил: «Говори, как есть, у нас нет тайн от народа». В трубке откашлялись.
— С перевозкой проблемы. Застряла на полдороге.
— Сломалась?
— Вроде того.
— А починить можно?
— А хрен его знает! — выдала диспетчер в сердцах. — Водитель какую-то галиматью несет, хотя, вроде не пьян. Ну, пусть только появится…
— И что теперь? — спросила Машенька. Отчаяние стальными тисками сжало сердце.
— Что… Вышлем вторую машину. Вторая пока на вызове, но как освободится… Вы, главное, не волнуйтесь, никто про вас не забыл.
— Я свое отволновалась.
Диспетчер помолчала. Потом сказала очень по-человечески:
— Хотите, врач приедет, укольчик сделает?
— Спасибо, не надо.
— Как вы, вообще?
— Письма читаю вслух…
Впитывая ухом короткие гудки, Машенька спрашивала себя и не находила ответа: что же это в мире творится?
16
Спиридон Михеич (попросту Спиря) водил машину с 17-ти, а водительский стаж имел — аж 34 года. Но до сих пор с ним ничего похожего не случалось.
Главныть, был бы выпимши — другой разговор! Ведь сухой был, трезвехонький. А скажут — скажут! — заквасился ты, Спиря, и стало тебе в падлу бублик крутить. Вот этими вот собственными руками угробил ты доверенную тебе технику, и называется это — саботаж да диверсия…
Какая там техника! УАЗ-«буханка» 95-го года выпуска. Медики, правда, кличут ее «таблеткой», у них все не как у людей, но буханка она и есть буханка. Самая отстойная, самая убитая на весь Мариинск машина. «Техника»!
Послали в Шары — жмурика забрать. Бабулька преставилась, царствие ей небесное. Напарником — Васян, санитар по жизни. Он спал в фургоне — на носилках, ясен пень. Он сутками там спал, что без жмурика, что со жмуриком, ему без разницы. Во нервы у человека! А однажды с бухлá трахался со знакомой бомжихой, тож бухой в хламье. Отодвинул покойника в сторону…
Когда выехали из больницы (машина, хоть и числилась за станцией «Скорой помощи», базировалась возле морга в больничном дворе), Спиря думал — рейс как рейс. При выезде из города решил заправиться. Пока то да се, пока любезничал с Татьяной, королевой бензоколонки (а что? Спиридон Михеич — тот еще бычок!) — приспустило колесо. Заднее. Хорошо, вовремя заметил. Менять было неохота; подкачал, посмотрел, сильно ли травит. Вроде ехать можно. Главныть, через полчасика не забыть еще подкачать. Заднее — это вам не переднее. Двинул потихоньку, но только вырулил на шоссе — камера, с-собака, лопнула! Колесо взорвалось. Хорошо, не на скорости, а то бы… Ладно, встал. Сообщил по рации. Поменял на запаску; а пока менял — спустило еще и второе заднее. Проверил: ниппель сдох. Ну, это не вопрос. Заменил, накачал, поехал. И минуток через десять чувствуется — не то, тянет машину к обочине. Вышел посмотреть… блях-перепих! Запаска спустила! Опять ниппель, опять менять и накачивать… Ну, дела! Засосало у Спири в груди, заныло. Почуяла душа — это для разгону, все хорошее впереди…
Так и есть. Едва отмахал дюжину верст, как лопнула камера уже в переднем: машину чуть на встречную не утащило. Запаска использована, что делать? Ну, лишняя камера в фургоне завсегда найдется, только долгое это дело — колесо перебортовывать. Доложился по рации: дескать, скоро не ждите, крепко встал. Мудохался с покрышкой минут сорок, двинул, помолясь… И тогда лопнула правая передняя. А резины больше нет. Снял колесо, разбортовал, — посмотреть, можно ли хоть как-то камеру заклеить. Фиг! Пока работал — опять спустили оба ниппеля у задних…
Короче, засада. Кобзец.
А санитар Васян, кстати, так и не проснулся. Железный парень.
Обратно до заправки было пилить — два червонца с хвостом. Застряла «буханка-таблетка» мертво. К тому ж Спиря так наломался, что поясницу «прострелило». Дело знакомое: люмбаго по-ученому. Заглотил он сразу две таблетки баралгина из своего НЗ, послал на станцию SOS, заполз в фургон, крича от боли, согнал санитара с носилок…
«Что за х…ня?» — в полной растерянности думал он. Примерно о том же думал, о чем и клиентка, до которой он так и не доехал.
17
«…Теперь о главном. О том, ради чего Вы явились ко мне, жестоко унижая нас обоих. Я обещал, что подумаю — и вот мой ответ.
Я помогу Вам с акциями, хоть это и решительно противоречит моим принципам. Природная хитрость подсказала Вам хлопотать не только за себя, но и за дочь, а Вы, конечно же, знаете мое отношение к детям. То, о чем Вы просите, называется инсайдерской информацией. И помыслить не мог, что паду так низко, но, как выяснилось, я на все готов, лишь бы вырвать Вас из своего сердца!
Так что скупайте ваучеры, мадам. А потом, когда вы удовлетворитесь… какое мерзкое слово… потом, надеюсь, никогда боле мы с вами не свидимся.
Потому что в Вас нет жизни…»
18
Ах, вот оно что! Вот, значит, откуда у матери сундук с газпромовскими дивидендами!
Машенька прервала чтение. Отчего-то она запыхалась — как после бега.
Получается, дата на конверте — не ошибка? И письмо, что же, действительно отправлено 15 лет назад? Как раз тогда в разгаре была приватизация… а мать, помнится, и вправду покупала ваучеры. Не чемоданами, конечно, и не вагонами, как некоторые… Большинство вкладывало их в пузыри вроде МММ-Инвест. Или меняло на бутылку «Рояля» (по курсу один к одному). Последние — не прогадали, «Рояль» был максимально надежен… мать, кстати, не гнушалась никакими продавцами: хотите пузырь со спиртом? получите! И вот, именно сегодня, ТАКОЕ письмо нашло своего адресата.
Спятишь от совпадений.
Дочь, внутренне сжавшись, посмотрела на тело. Глюки прогрессировали: казалось, мертвое лицо не просто возвращает себе форму, но словно бы разглаживается.
Машенька перекрестилась. Занесла руку, чтобы — не притрагиваясь, — перекрестить усопшую… и побоялась.