Среди торговцев здесь встречаются очень приятные семейства. В их домах можно наблюдать необычайную чистоту, которая наряду с их благопристойностью резко отличает их от прочих горожан. Но правда и то, что некоторые слишком уж усердствуют в погоне за чистотой, а ведь и в хороших вещах можно переборщить и выставить себя в смешном виде […].
Деловитость составляет душу этого богатого города: лишь она возвышает его и придает ему вес среди достойнейших городов мира. Тут и в среде купцов есть великие и почтенные мужи, поступающие как истинные патриоты, нередко употребляя свои богатства во благо города и во благо своих сограждан, особливо бедняков. Многие из них еще в молодые годы совершили удивительные путешествия; они изъясняются на приятнейших европейских языках, читают хорошие книги и являют собой истинный пример благо–32
родного образа жизни […].
Здесь нередки также и ученые люди, некоторые из них прославились своими занятиями наукой; не все из них, однако, имеют несчастье быть столь бедными, как это часто бывает среди людей подобного званья. Они знают мир и умеют жить, обладая в то же время большой ученостью […].
Здесь в порядке вещей, что всякий портной, столяр, сапожник и им подобный имеет свое званье, свое достоинство. Даже последний лодырь мнит о себе как о гражданине свободного имперского города […].
Старые господа в различных вещах обнаруживают слабости упрямых стариков и не хотят больше следовать моде. Новые господа, напротив, похожи на диких и неразумных юнцов и всякие свои выходки стремятся выдать за приличные манеры […].
О вы, жители этого города! — восклицаю я иногда в душе, — сколь счастливы были бы вы, если бы только захотели признать свое счастье! Небеса дали вам все, чтобы дни ваши прошли в мире и покое, вы же сами мешаете себе наслаждаться этой благостью. Из вашего эгоизма, из недостатка естественного единодушия — этих сладостных уз общественной жизни…»
(«Описание города Франкфурта»)
Иоганн Каспар Гёте, сын хозяина гостиницы «Вейденгоф» и императорский советник
Ученые немало потрудились для выяснения любопытных подробностей, касающихся предков Гёте. Род Гёте происходит, по всей вероятности, из Тюрингии; по материнской линии Тексторов и Вальтеров — из Франконии; Линдгеймеры, из рода которых бабушка Гёте с материнской стороны, — по–видимому, из Гессена. Если еще дальше углубиться в историю этих родов, то и здесь оказывается, что они состоят преимущественно из тюрингцев, франконцев и гессенцев. Не обошлось без предположений, что повышенная интеллектуальность восходит к франконским и гессенским предкам и что чета Текстор—Линдгеймер передала интеллект своему внуку, великому носителю имени Гёте. Все это пустые рассуждения, ничего не дающие для понимания жизни и творчества Иоганна Вольфганга. Мало что прибавляет и доказательство, что среди предков Гёте встречаются князья и крестьяне, худож–33
ники (как, например, Лукас Кранах) и ремесленники, дворяне и члены муниципалитетов и тем самым он принадлежит всем слоям немецкого народа. Подчеркивание данного факта лишь свидетельствует об огромном желании видеть в этом великом немце олицетворение и достояние всего народа.
Фридрих Георг Гёте (Gothe), дедушка, был сыном кузнеца в Артерне на Унштрут. Он готовился к портняжному ремеслу, странствовал, как было принято, провел около четырех лет в Лионе и Париже, стал мастером своего дела и прибыл в 1686 году во Франкфурт, так как после отмены Нантского эдикта лютеране во Франции утратили возможность свободно исповедовать свою веру. Fridericus Georg Gothe — так подписал он свое ходатайство о предоставлении прав гражданства; он получил их в 1687 году. Гёте женился на дочери мастера своего же портновского цеха, что в то время благоприятствовало получению прав гражданства и преуспеванию. Его дело, вероятно, процветало, и он накопил солидное состояние. Во Франкфурте не нужно было указывать размеры состояния, если оно превышало 15000 гульденов; это была наивысшая сумма, с которой взимался налог, и через несколько лет Фридрих Гёте уже обладал такой суммой. После смерти жены в 1700 году он через пять лет женился вторично на вдове Корнелии Шелльгорн, урожденной Вальтер, унаследовавшей после смерти первого мужа гостиницу «Цум Вейденгоф»; она тоже была дочерью мастера портновского цеха и родилась в 1668 году во Франкфурте.
«Вейденгоф» был привилегированной гостиницей близ гауптвахты, на углу улиц Цейль и Вейденгассе, импозантным четырехэтажным зданием с десятью окнами фасада. Среди гостиниц города он занимал четвертое место. Фридрих Гёте расстался с портняжным делом и стал владельцем гостиницы. В этом ему не пришлось раскаиваться. Когда в 1730 году он умер, он оставил после себя приличное состояние: 19000 гульденов в семнадцати кожаных мешках были предназначены жене Корнелии; к этому следует прибавить недвижимое имущество: «Вейденгоф», по одному дому на улицах Эшенгеймер и Бокенгеймер, закладные, земельные ссуды, сад у Фридбергских ворот и виноградник у Рёдерберга. Это солидное наследство и явилось основой материальной независимости, которой всю жизнь пользовались его сын, отец Гёте, и сам Гёте.
34
К моменту смерти Фридриха Гёте в 1730 году из одиннадцати его детей были живы трое, и среди них ребенок от второго брака, сын Иоганн Каспар — единственный наследник большого состояния матери.
Отец Гёте прочил своему сыну Иоганну Каспару, родившемуся в 1710 году, совершенно иное поприще, чем деятельность хозяина гостиницы. Он стремился к высшему. Он хотел открыть ему доступ к прослойке горожан, обладающих ученой степенью, а именно из них избирались городские советники первых двух «скамей». Удачливый хозяин «Вейденгофа» немало сделал для образования сына. В четырнадцать лет он послал его в известную лютеранскую гимназию «Казимирианум» в Кобурге.
Иоганн Каспар, как видно, всю жизнь твердо придерживался тех теологических истин, которые здесь усвоил. Сын сообщил об этом позднее в «Поэзии и правде», рассказав также о своем отходе от строгого лютеранства.
С 1730 года Иоганн Каспар начал изучение юриспруденции в Гисене и Лейпциге, в его образование входило и пребывание при имперской судебной палате в Вецларе. С обычной торжественностью было отпраздновано в конце 1738 года в Гисене присуждение ему ученой степени доктора юридических наук. Это была продолжительная церемония, с колокольным звоном и торжественным шествием, с музыкой и достойными латинскими речами, с церковной службой и пиршеством, со стихами и песнями. За все должен был платить юный доктор. Факультет, который благодаря пышной церемонии присвоения ученой степени прославлял себя, требовал к тому же еще платы за присуждение степени. Научная работа Иоганна Каспара, его диссертация, написанная по–латыни, трактовала вопросы римского и немецкого наследственного права. Во Франкфурте умер в 1730 году отец, и в 1735 году Корнелия продала «Вейденгоф», купив незадолго до этого два дома на Гросер–Хиршграбен, где поселился и жил до самой смерти Иоганн Каспар.
Было выдвинуто немало догадок о том, какие цели, какие задачи ставил перед собой получивший степень доктора сын хозяина «Вейденгофа» на протяжении своей жизни. Не много хорошего написано о Иоганне Каспаре Гёте. В старости он–де стал педантом; ему приписывали черты слишком строгого главы семьи, считали, что ни о какой его почтенной профессиональной деятельности или тем более карьере вообще нельзя
35
говорить. На самом деле жизнь отца Гете нельзя считать неудавшейся или разбитой. Историки часто бывают несправедливы к родителям или потомкам выдающихся людей. Их взгляд точно прикован к исключительной личности. Все, что было до него и случилось после него, измеряется его меркой. Но предки и потомки живут своей собственной жизнью, по собственному разумению, с собственными радостями и горестями, с собственными взлетами и разочарованиями.
Иоганн Каспар Гёте не нуждался в оплачиваемой деятельности для того, чтобы заработать себе на жизнь. Может быть, он когда–то и задумывался серьезно над тем, чтобы занять в родном городе какую–либо должность. Может быть, он просто тешил себя этой мыслью, тайно предпочитая служебной деятельности свободное существование, возможность общаться с картинами и книгами, заниматься науками и искусством. Мы не располагаем его собственными суждениями о том, как он представлял себе свою жизнь, на что он надеялся и чего ему не хватало.