— Если ты видишь сон, то я вижу точно такой же. — Он повернул ее к себе лицом и взял его в руки.

— Надеюсь, на этот раз это не проделки твоего отца? — усмехнулся он.

— Нет, боюсь, ты ему не очень нравишься.

— Я завоюю его расположение, — сказал он, и это снова был голос уверенного в себе дерзкого солдата, которого она впервые увидела в пивной постоялого двора «Белый боров». — Я завоевал тебя и твою любовь, и это единственная достойная награда. Единственное состязание, которое стоит того, чтобы победить в нем, — прошептал он ей, и когда прикоснулся губами к ее губам, это был самый нежный поцелуй на свете. — У меня нет никаких сомнений, Уиллоу, что всю оставшуюся жизнь у нас с тобой будут одинаковые сны.

— Дом, — прошептала она, и в ее глазах отражалось ее сердце, — и дети.

— Много детей, — поправил он, усаживая ее к себе на колени.

— И много смеха — и много любви, — добавила она просто, поднимая руку, чтобы прикоснуться к его лицу.

Блейн думал о собственном детстве, лишенном любви, о доме, из которого его вышвырнули в раннем возрасте, о своих одиноких скитаниях, о борьбе и отчаянии. Он смотрел в прекрасное лицо женщины, которая обещала ему все, чего он когда-либо желал, все, чего он никогда не имел.

— Много смеха, много любви, — повторил он почти ошеломленно. — И я сделаю все, любимая Уиллоу, клянусь жизнью, чтобы твои мечты сбылись.

И они, конечно, сбылись — сбылись прекрасно — все до единой.