Они превосходно сработались, предводитель одной из мятежных группировок и присяжный имперский генерал.

Виртан учился у Альда искусству драконьера, мятежник постигал у генерала секреты военного мастерства.

— Немало ребят успело уйти, — сказал я.

— Да, — улыбнулся Альд. — Драконьеры остались. Значит не исчезнет и драконьерство.

— Ребята слишком молоды и неопытны, — возразил Виртан. — Почти сплошные новички. Без поддержки они сломаются.

— Значит мы дадим им поддержку, — ответил Альд.

— Как? Мы же в плену!

— Значит сбежим из плена.

— Это невозможно!

— Значит ещё раз совершим невозможное. Драконьерам к этому не привыкать.

— Да перестань ты то и дело «значить»! — закричал взбешённый Виртан.

— Не могу. Ведь я же драконьер.

Виртан посмотрел на него с растерянностью и изумлением. Осмыслил двузначность сказанного. Медленно кивнул.

— Ты прав, Альд. Прав.

— Прорвёмся, командир.

— А вот это уже нет, Альд. Командир отныне ты. Я научил тебя всему, что знал о войне и управлении людьми. Теперь твоё время взять дивизию и превзойти меня в победах.

Альд неуверенно оглянулся на других полковников. Мы кивками подтвердили решение генерала.

— Что ж… — ответил Альд. — Если так, то будем воевать дальше. Этот бой завершится нашей победой. Как и последующие.

Он подошёл к двери и заколотил в неё кулаком.

— Чего тебе? — спросил караульный.

— Передай по начальству, что я хочу поговорить о сопряжении Восьмивратных Ключей.

Орденец посмотрел на него оторопело. Восьмивратные Ключи — это восемь сориентированных строго по сторонам света штырей-опор, на которых лежит Всевечная Звезда. О том, что они как-то должны сопрягаться, караульный явно никогда не слышал.

Я тоже, хотя прочёл немало книг и свитков о Звезде перед тем, как дивизию перебросили на юг. Жить в Камисе и ничего не знать о главной здешней святыне было бы глупо.

Но Альд — это Альд. Вполне возможно, что он действительно узнал о Всевечной Звезде нечто, доселе неведомое даже Крылатому Ордену.

Караульный пришёл к тем же выводам. Он обещал доложить немедленно.

Едва дверь нашей камеры закрылась, генерал схватил Альда за плечо и затряс его как грушу.

— Ты что затеял? Какое ещё сопряжение? Ты хочешь купить у них наши жизни за неведомую Ордену тайну? А ты не подумал, что драконьерам незнание Крылатыми важной тайны будет гораздо полезнее, нежели шкуры одного генерала и пятерых полковников?

Альд негромко рассмеялся.

— Если бы речь шла достойной внимания тайне, то да, возможно, наши жизни и стали бы вполне приемлемой ценой за неё. Пока же здесь единственная тайна в том, что никому неведомо, зачем надо сопрягать подпорки, которые и без того прекрасно держали камень не одно столетие, и будут держать ещё столько же. Однако орденцы уже достаточно обленились мыслью, чтобы не задумываться о такой несообразности, но в то же время ещё не утратили должной меры любопытства, и поэтому идеей сопряжения заинтересуются вплотную. Так что надо срочно придумать убедительную историйку, которая сможет посильнее распалить их любопытство, не давая при этом ни малейшего повода задуматься о смысле и целесообразности моих слов.

Генерал оторопел не хуже караульного.

— Ты хочешь им, вот так, ни за чих бараний, туфту впарить?! — охнул он.

Альд улыбнулся казарменному жаргону и кивнул. Генерал выругался по-фельдфебельски.

— Орденцы не идиоты! Когда они всё поймут…

— Когда они поймут действительно всё, — перебил генерала Альд, — вы будете уже далеко от Камиса. Тайну сопряжения Восьмивратных Ключей я крылатикам просто так не отдам.

— А как же ты? — закричал я в ужасе.

— А я попробую разбудить Всевечную Звезду.

— Ты с ума сошёл! — охнул я.

— То же самое ты говорил, когда я предложил приручить дракона.

— Ты сошёл с ума… — повторил я. — Ты хоть понимаешь, что сделают с тобой их палачи?!

— Ничего не сделают. Вряд ли орденцы решатся казнить того, кто разбудит Звезду. На это даже их подлости не хватит.

— Но…

— Всё будет хорошо, Никс. Я видел Звезду, читал о ней. Это не просто камень. В нём на самом деле есть что-то живое. А если так, оно может спать. А значит, может быть и разбужено.

Я не ответил. Сердце сжималась от страха и боли. Альд всегда был падким на лихие авантюры, и ему везло в них. Но то, что он затевал сейчас, было безумием. Безнадёжностью.

Альд ставил нам боевые задачи — собрать уцелевших драконьеров, распределить на взводы, затем доукомплектовать каждый из них новичками до состава роты и обучать драконьерскому мастерству. И сражаться дальше до тех пор, пока последний возчик мусора не получит равных прав действия с рыцарями Крылатого Ордена.

Я не вникал в слова. Мне хватало голоса Альда, сияния его жемчужных глаз. Смотреть на него, слушать его было одновременно и сладко, и больно. Я был уверен, что скоро потеряю брата навсегда.

И я не ошибся. Предчувствия не обманули. Брата я действительно потерял. Только не из-за его кажущегося безрассудства, которое, как и всегда, обернулось победой.

Я лишился Альда из-за своего предательства.

Мои руки накрыли чьи-то тёплые ладони, пожали ободряюще.

— Никс… — тихо позвал меня крылатик. — Николас…

Я открыл глаза. Милг несмело мне улыбнулся, открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут вдруг поперхнулся собственным словом и выпалил не то, что надо было проговорить, а то, что лежало на сердце:

— Как вы решились на это? Всего лишь одна дивизия против целой армии…

В первое мгновения я не понял, о чём это он. Но тут же сообразил, что о битве в Рассветном заливе.

— Присяга, Милг. Ведь мы поклялись защищать людей и земли Тарина. Мы не могли допустить, чтобы его границы переступили те, кто нёс им зло. Мы клялись защищать… И нам хватило сил сохранить верность клятве.

Орденец встал, отошёл в сторону, отвернулся.

Я спросил:

— Так чего ты хотел от меня на самом деле?

— Того, о чём сказал сразу. Чтобы ты уговорил государя принять присягу Ордена. Пробуждение Всевечной Звезды разрушило прежние наши клятвы и обязательства. Теперь Орден вновь сам может распоряжаться своей силой и магией. Мы решили отдать их тому, кто вернул нашему народу свет Всевечной Звезды. — Милг посмотрел на меня. — Я не знаю, почему гроссмейстер поручил этот разговор именно мне. Но я говорил искренне и честно, ничего не утаивая.

— С чего гроссмейстер взял, что я вообще могу быть посредником?

Милг посмотрел на меня с удивлением.

— Ты брат государя.

— Я брат его жены. Причём покойной жены. Альд овдовел год назад.

— Но ты всё равно остался ближайшим его другом и советником, — возразил орденец.

— Уже нет. Я предатель. Альд никогда больше не заговорит со мной. В таких вещах он не знает компромиссов.

— Почему предатель?! — воскликнул Милг.

— Вы ведь были на Ратушной площади, командор, и сами всё видели.

— Именно потому, что был, я ничего и не понимаю. Почему государь так с тобой говорил?

— А как ему надо ещё было говорить с предателем?

— Нет, — покачал головой Милг. — Я не понимаю. Ты ведь пришёл на площадь, чтобы разделить с Альдом его судьбу.

— Тогда как должен был продолжить его дело, которое Альду было гораздо важнее собственной судьбы и жизни. Которое я клялся хранить и поддерживать во чтобы то ни стало. А как только пришло время подтвердить клятву поступком, я отрёкся от неё в угоду собственной трусости и глупости. Господи, я пришёл на площадь, чтобы умереть вместе с Альдом! Я пожелал ему смерти.

— Спасибо на добром слове, — усмехнулся Альд. Плечи ему повело дрожью. — Вот от кого, от кого, но от тебя я такого не ждал.

— Альд… — прошептал я. — Не надо, Альд.

Я хотел разделить с ним орденской эшафот, чтобы забрать себе всю боль его мучений, и тогда бы смерть Альда стала быстрой и лёгкой как сон. А я… Что ж, от судьбы не уйдёшь. Здешний палач всего лишь завершит то, что не успели закончить его коллеги из Таурумской крепости. И это совсем не так страшно, как звучит. Ведь сейчас я точно знаю, что у меня будет смерть. В Тауруме же о ней невозможно было даже мечтать.