13 Старый кренгельс

— Парень, тут на пристани стоит такая штука! Такого в этих водах никогда не было. — Звучный голос сотрясал провода и лился Куойлу прямо в ухо. — Тут попахивает злом. Я бы на такой не пошел в море, ни за какие сокровища. Приезжай-ка посмотреть, парень. Ты больше такого никогда не увидишь.

— Что там, мистер Шавел? Флагман испанской Армады?

— Нет, парень. Ты приезжай и привози с собой карандаш и фотоаппарат. По-моему, ты можешь писать не только о прибытии и отходе судов. — Он повесил трубку.

Куойл не был обрадован. Лил косой проливной дождь. Он барабанил по водостокам, грохотал по крыше. Бушевал ветер. А Куойлу было очень удобно сидеть за столом, опираясь на него локтями, и переписывать историю о происшествии на автодороге в Лос-Анджелесе, которую Натбим подслушал на радиоволнах. Пожилого мужчину раздели хулиганствующие завсегдатаи бара, завязали ему глаза и вытолкнули на магистраль. Мужчина только успел выйти из больницы, где он навещал кого-то из родственников, и зайти в ближайший бар выпить стаканчик пива, как его схватили пятеро молодчиков с голубыми волосами. Терт Кард сказал, что это случай — пример сумасшедшей жизни в США. Читатели «Болтушки» обожали такие истории. Безумие дальних стран.

Куойл перезвонил начальнику порта.

— Мистер Шавел, мне бы не хотелось бросать дело, которым я сейчас занимаюсь.

— Слушай, здесь судно Гитлера. Специальный корабль, построенный для удовольствий. Роскошная яхта, как адмиральский катер. Ты никогда такого не видел. Его хозяин на борту, говорит, что газетчики могут подняться и посмотреть.

— Боже мой. Буду через полчаса.

Билли Притти пристально посмотрел на Куойла.

— И что у него там такое? — прошептал он.

— Говорит, у общественной пристани стоит шикарная яхта, которая раньше принадлежала Гитлеру.

— Иди ты! — сказал Билли. — Я тоже хочу посмотреть. В те времена немцы так и вились возле нашего берега, туда-сюда, били торпедами по нашим кораблям прямо тут, в заливе. Союзники захватили немецкую подлодку и отвели в бухту Сент-Джонса. У нас были шпионы. Да, очень умные! Была одна женщина, так я до сих пор помню, как она в старой грязной куртке раз в неделю ездила на скрипучем велосипеде по всему побережью, от гавани Рыбачья Мастерская до Якорной Лапы, затем возвращалась на переправу. Я уже не помню, что она там говорила, зачем ей надо было так ездить, но потом выяснилось, что она была немецкой шпионкой. Считала суда, а потом радировала немецким лодкам, которые шныряли возле берега.

— Тогда надевай свой плащ и пойдем.

— По-моему, ее расстреляли. Она просто однажды взяла и исчезла. Говорят, ее поймали возле гавани Рыбачья Мастерская и застрелили. Говорят, она гнала на своем велосипеде по тропинкам, кричала как безумная, а мужики бежали за ней следом. Хорошо им пришлось побегать, пока не поймали.

Куойл цыкнул уголком губ. Он не поверил ни единому его слову.

В полу его машины была дыра, и сквозь нее время от времени прорывались гейзеры грязной дождевой воды. Куойл с завистью подумал о грузовике тетушки. У него не было средств на покупку нового автомобиля. Деньги страховой компании исчезали с пугающей скоростью. Он не знал, откуда у тетушки деньги. Она полностью оплатила ремонт дома и давала часть денег на питание. Он заплатил за очистку дороги и новый причал, за кровати и матрасы для девочек, одежду, за проживание в мотеле и бензин для своей машины. И за новую трансмиссию.

— Жаль, я штаны резиновые не надел, — прокричал Билли Притти. — Я не знал, что у твоей машины отвалилась половина пола.

Куойл сбросил газ, чтобы не забрызгать грациозную статную женщину в зеленом дождевике. Боже, неужели здесь дожди идут каждый день? С ней был ребенок. Она посмотрела прямо на Куойла. Он смотрел на нее.

— Кто это? Я вижу ее на дороге каждый раз, как куда-нибудь еду.

— Это Уэйви. Уэйви Проуз. Она возвращается с сыном после специальных занятий в школе. Их там несколько человек. Она сама их организовала, эти занятия. Мальчик у нее не в себе. Это все произошло из-за несчастного случая. Уэйви была им беременна, когда перевернулся «Гектор». Надо ее подвезти, сынок.

— Она же шла в другую сторону.

— Тут развернуться-то одна секунда. А дождь льет как из ведра.

Куойл съехал на дорогу к кладбищу, развернулся и поехал в обратную сторону. Когда женщина и ребенок садились в машину, Билли назвал их имена. Уэйви Проуз. Герри. Женщина извинилась за то, что они такие мокрые, и молча просидела всю дорогу до маленького дома, в восьмистах метрах от «Болтушки». Она не смотрела на Куойла. Двор позади дома представлял собой настоящую фантасмагорию из раскрашенных деревянных фигур галопирующих лошадей, собак, балансировавших на колесах, ряда хромированных колпаков от колес на ножках. Фантастический зоопарк.

— Вот это двор, — сказал Куойл.

— Папины поделки, — сказала Уэйви и захлопнула дверь.

Он развернулся на затопленной дороге и снова поехал по направлению к Якорной Лапе.

— Видел бы ты стул, который он сделал из лосиных рогов, — сказал Билли. — Ты садишься в него, тебе удобно, но со стороны кажется, что ты паришь на золотых крыльях.

— У нее очень хорошая осанка, — сказал Куойл. Потом поправился: — В смысле, походка. В смысле, она высокая. Она кажется высокой.

«Слабоумный мужчина говорит глупости». Каким-то необъяснимым образом она притягивала к себе его внимание. Казалось, она была воплощением этих мокрых камней, запаха рыбы и прилива.

— Может быть, она и есть высокая и тихая женщина, сынок.

— И что это значит?

— Так говорил мой отец.

— Вон она. — Они всматривались в яхту сквозь покрытое потоками воды ветровое стекло. Судно разительно отличалось от всех остальных, стоявших у причала. Оно было пришвартовано между яхтой, которая со своими австралийскими хозяевами стояла здесь уже две недели, и военно-учебным кораблем. Сверху адмиральский катер походил на низкую шлюпку со странными огромными рожками по бокам. Кто-то из экипажа, одетый в черный макинтош, наклонился над каким-то предметом возле двери в каюту, потом быстро шагнул в нее и исчез.

— А что это за штуковины по бокам? Похоже на большого жука с коротенькими крыльями.

— Они используются в качестве выдвижного киля. Их поднимают и опускают во время движения для того, чтобы поднять или опустить киль. Если у тебя мелкая парусная лодка, она будет ходить только по ветру, и тогда ты будешь благодарить бога за выдвижной киль. К тому же, благодаря ему у тебя используется все пространство. Ты просто вешаешь груз по бокам, вместо того чтобы загружать им трюм.

Контраст с высохшей почти до костей фигурой Билли делал Куойла похожим на груду какой-то подвижной массы.

В каюте зажегся свет. Даже сквозь струи проливного дождя им было видно, что это судно — настоящее сокровище.

— Похоже, дубовый корпус, — сказал Билли Притти. — Ты только посмотри на него! На его мачты! На эту каюту! Тиковые палубы. Ровные, низкие и широкие! В жизни никогда не видел такой формы у яхты. Посмотри, какой крутой нос, форштевень, как эскимосский нож. Видишь резьбу? — Название судна было выведено филигранной резьбой с позолотой на красном дереве: «Крепкая Крошка», Пуэрта Малакка. До них доносились приглушенные голоса.

— Не знаю, стоит ли так называть судно, — пробормотал Билли Притти, идя по трапу и спрыгивая на искрящуюся палубу. Потом закричал:

— Эхой, «Крепкая Крошка». К вам гости! Можно на борт?

Мужчина с красным лицом и белыми волосами открыл одну из резных дверей. Он был в полосатых брюках с белым поясом и в белых ботинках. Куойл внимательно осматривался. Все здесь было особенным. Мокрый витой канат, вентилятор, с которого капала вода, потоки воды, бегущей по палубе. Рядом с дверью, ведущей в каюту, стоял мокрый портфель из свиной кожи, с веревочной ручкой.