Да, он хотел быть во власти, быть у кормила власти, но только ради созидания большого, радостного, счастливого, нужного людям. Иначе зачем вообще лезть в политику, к тому же мыкаясь по тюрьмам и ссылкам в лучшие годы жизни, да еще и становиться сильнейшим знатоком "тех нологии политики"?
Миф № 118. Сталин умышленно выстраивал режим единоличной власти.
Миф № 119. Ради установления режима единоличной власти Сталин уничтожил "ленинскую гвардию".
Если честно, то для этого мифа наиболее правильным было бы следующее название — "Почему нельзя путать Бебеля с Гегелем?". Потому что наша сопливая, но до остервенения не желающая в чем-либо разбираться конкретно интеллигенция создала свой миф о сталинизме, который в корне отличается от подлинного сталинизма, который существовал при жизни Сталина. Но наша интеллигенция тем и «славна», что как ей прикажут, так она и ляпнет. Ну, да и хрен с ней, с интеллигенцией-то. Лучше почитаем, что написал один из самых выдающихся и дотошнейших историков России, трагически погибший под конец прошлого века Вильям Васильевич Похлебкин:
"…Сам термин «сталинизм» обладал в 20-х — 30-х годах совершенно иным значением и поэтому «объединять» под именем «антисталинистов» людей 30—40-х, 60-х и 80-х годов — не только нельзя, но и является вопиющей исторической безграмотностью, а вернее — сознательным софизмом современных советско-буржуазных фальсификаторов истории.
Говоря об отрицательном отношении к Сталину как к личности и руководителю партии, нельзя рисовать критику «сталинизма» как некую общую, единую, продолжающуюся "все 70 лет" линию критики и недовольства, скрывая то важнейшее обстоятельство, что критерии этой критики и политическое положение разных групп «критиканов» были не только абсолютно различными, но и в большинстве случаев, как правило, диаметрально противоположными.
Историческим же фактом остается то, что линия Сталина, будь то во внешней или внутренней политике, никогда не воспринималась любыми политическими средами — равнодушно. Она вызывала немедленно ту или иную реакцию у всего общества… И именно этот факт является убедительным подтверждением того, что сталинская политика всегда была жизненной, она затрагивала самые чувствительные точки общественной жизни, она побуждала всех к деятельности, она заставляла определять к этой политике свое отношение — всех. Ибо эта политика не была плодом «штабных», "бумажных", «канцелярских» расчетов, а вытекала из обстоятельств самой жизни и развития страны и народа, и главное, всегда была нацелена в будущее.
Самым критически настроенным слоем по отношению к Сталину и его политике были в 20— 40-е годы… старые большевики и политкаторжане, видевшие во многих сталинских мерах и новых порядках — отступление от марксизма и ленинизма. Именно они… были недовольны введением в Сталинскую Конституцию 1936 г. различных демократических новшеств, вроде прямых, всеобщих выборов при тайном голосовании. Именно этот факт считался в большевистских оппозиционных кругах — главной ошибкой Сталина в 30-х годах, а вовсе не репрессии, которые велись против троцкистов и правых в партии. Истинные большевики подвергали Сталина и сталинизм критике слева, считая, что Сталин просто поторопился объявить о ликвидации антагонистических классов в СССР и что его вариант Конституции — открывает путь к постепенной реставрации буржуазного строя".
Тут вот в чем дело. Едва взяв власть, большевики попытались реализовать декларированный ими лозунг: "Вся власть Советам". Однако иллюзии рассеялись быстро — Советы оказались не в состоянии управлять страной. И чуть ли не сразу пришлось выстраивать вертикаль власти. Наверху оказался сначала Совнарком, а потом так называемая «четверка» — неформальная группа внутри партии, которая и взяла на себя оперативное управление большевистским государ-ством.[50] Поначалу государство это было очень невелико: две столицы плюс несколько относительно контролируемых регионов. Но все равно новая власть тут же столкнулась с тем, что ни одна властная структура не работает. И тогда, в хаосе и неразберихе первых послереволюционных лет, большевики поневоле стали использовать в качестве приводного ремня единственный аппарат, который у них был в наличии, — собственную партию. Они ни в коей мере не собирались устанавливать диктатуру партии навечно. По задумкам, даже диктатура пролетариата была всего лишь переходной формой к их идеалу — прямому народовластию. Просто Советскую власть, равно как и исполнительный аппарат Совнаркома, предстояло еще годы, если не десятилетия, отлаживать и отстраивать. И на это переходное время, согласно большевистским планам, временно управлять страной предстояло по каналам ВКП(б) — а потом партия должна была передать рычаги управления настоящей демократической власти. Такова была известная лишь руководству большевиков теория, родившаяся из практики первых послереволюционных лет. Собирались ли эту теорию претворять в жизнь? Вожди, безусловно, собирались. Однако насущные задачи все время отвлекали — то хлеба нет, то поезда не ходят, то революцию в Германии надо делать, то военная тревога и вообще, прежде чем наступит вся эта красивая жизнь, должна совершиться мировая революция. А когда не стало Ленина, когда отстранили от власти его соратников, когда выслали за границу Троцкого, когда завершили коллективизацию и первую пятилетку, то оказалось, что все, в первую очередь руководящие партийцы, давно уже исходили из того, что государство и партия — сиамские «близнецы-братья». Хуже того, они едва ли не искренне полагали, что так и было задумано изначально.
Однако потихоньку и очень медленно росла внутри ВКП(б) группа, которая считала совершенно иначе. Начавшись с нескольких человек, она постепенно укреплялась, приобретала влияние и своих людей по всей стране. И настал день, когда они, — ну чего уж там врать, — когда их лидер решил: пора. И тихо, волокно за волокном, звено за звеном начал разделять партию и государство. И тогда перед каждым партийным деятелем в полный рост встал вопрос: с кем он? С государством или с партией? И партократия стала звереть.
В одном из своих интервью[51] коллега — доктор исторических наук Юрий Николаевич Жуков — выстроил четкую схему: что собой представляла власть в СССР, из кого состояла и куда стремилась. Сказано хорошо, хотя и не без отдельных перегибов. Впрочем, лучше процитируем:
"Корр. — Скажите, чем все-таки был обусловлен приход Сталина к власти? Ведь его не хотела партия, не хотел Ленин. На ком сам Ленин остановил свой выбор?
Ю. Жуков. —Однозначно — на Троцком. Троцкий, Зиновьев, Бухарин — вот были три наиболее реальных претендента занять то положение в стране, которое номинально еще занимал Ленин… И Троцкий, и Зиновьев, и Бухарин состязались друг с другом фактически на одной идейной платформе, хотя и разделились на левое и правое крыло. Первые двое были левора-дикалами, или, говоря нынешним языком, левыми экстремистами, тогда как Бухарин выглядел да и был скорее праворадикалом. Все трое считали, что главная цель и Коминтерна, и ВКП(б), и Советского Союза — помочь в ближайшие годы организовать мировую революцию. Любым способом… Причем все это на фоне германской революции в октябре 1923 года, когда окончательно восторжествовала надежда на непобедимый союз промышленной Германии и аграрной России. Россия — это сырье и продукция сельского хозяйства. Германия — это промышленность. Противостоять такому революционному союзу не сможет никто…
Поражение германской революции хоть сколько-нибудь отрезвило их?
— Нисколько. Еще и в 1934 году, уже устраненный из Коминтерна и со всех партийных постов, Зиновьев все равно продолжал упрямо доказывать, что не сегодня-завтра в Германии победит советская власть. Хотя там уже у власти был Гитлер. Это просто идефикс всего партийного руководства, начиная с Ленина. И кто бы из первой тройки претендентов ни победил в борьбе за освободившееся место вождя, в конечном счете это обернулось бы либо войной со всем миром, потому что Коминтерн и ВКП(б) продолжали бы организовывать одну революцию за другой, либо перешло бы к террористическим акциям типа «Аль-Каиды» и режима типа афганских талибов.