– Обратись к Кампосу, – нетерпеливо сказала Лора. – Кампос стоит четверых. И грузовик у него есть. Он тебе поможет. Ну, пожалуйста. Я знаю, ты можешь. Ну помоги же мне.

Ворон в изумлении дёрнулся под рукой мистера Ребека и пробормотал:

– Хо-хо. Тебя вывинтили, как лампочку. Пока, приятель.

– Нет, – сказал мистер Ребек (О, как было жарко). – Не проси меня, Лора. Ведь мне пришлось бы покинуть кладбище.

Сперва Лора его неправильно поняла, она выпалила:

– С тобой будет Кампос. Он сможет провезти тебя туда и обратно. И никто не узнает.

– Дело не в этом, – сказал он. И тогда Лора поняла.

– Я никогда не покидал кладбища. Ни разу за девятнадцать лет. Я просто не уходил отсюда.

– Так это же – в первый и последний раз, – не отставала Лора, но в голосе её больше не было надежды. – Ты сразу же вернёшься – и всё.

– Нет, не могу, – ответил мистер Ребек. Он подумал: «Это случилось, вот и случилось, так я и знал. А я – не более в состоянии справиться с этим, как давным-давно, когда я так жаждал быть добрым».

Его потрясло, что он видит Лору перед собой на коленях. Голова его дёргалась взад-вперед, как если бы его шлёпали. Он протянул Лоре руку, зная, что это – напрасный жест, но желая, чтобы девушка встала. Он не мог вынести того, что она – на коленях.

– Лора, – он как всегда с удовольствием произнес её имя. – Встань, пожалуйста. Я бы тебе помог, будь я в силах, если бы я действительно был в состоянии, но я не могу пройти через ворота, как и ты. Я тоже беспомощен, как и ты. И я ничего не могу сделать.

Она не сказала ни слова, и он подумал, что мог бы прямо здесь же и умереть, пока она стоит перед ним коленопреклонённая. Он подумал, что это был бы весьма подходящий момент для смерти.

– Я не могу тебе помочь, – сказал он. – Помочь может человек. А я – вроде Майкла и тебя. Ничто, причиняющее боль людям, не может причинить боль мне. Но также и ничто, что сделал бы человек, я сделать не могу. Я не могу пройти в ворота и доставить тебя к Майклу, Лора; это всё равно, что против ветра шагать. Делаешь тот же шаг снова и снова, и ветер мало-помалу уносит тебя от места, куда хочешь попасть. Не проси меня больше, Лора.

Он закрыл лицо руками и не видел, как Лора поднимается с колен. Его пальцы вцепились в кожу и терли её, словно он пытался понять, чьё же лицо по ошибке взял в ладони вместо своего. Ворон охотился за насекомыми.

– Ничего не получается, – сказала Лора очень тихо. – Вольные звери очень быстро становятся зверями в клетке. Извини, Джонатан.

В её глазах не было ненависти, когда он на неё взглянул. Ненависть его обрадовала бы. Но в глазах её действительно не было ничего, кроме него самого и, возможно, некоторой жалости.

– Извини, – сказала она снова. А затем отвернулась от него и побежала вниз по склону, мимо впадины на месте пустой могилы и дальше, по гравийной дорожке. Она двигалась, как лента, как вуаль, как пёрышко, как воздушный змей, как что угодно ещё, что ветер подхватывает и уносит далеко от места, где нашел – и вот оно пропадает, но затем, в положенное время, прилетает опять на своё законное место.

Солнце пылало так ярко, что мистер Ребек едва ли мог видеть Лору. То он видел черноту между деревьями и понимал, что это – Лорины волосы. То блеснёт что-то серое – и это было её платье. Большую часть времени он её вообще не видел. Но он слышал, как её голос зовет: «Майкл! Майкл! Подожди меня! Майкл! О, Майкл! Подожди!» И как раз перед тем, как она достигла изгиба дороги, и мистер Ребек вообще потерял её из виду, он услышал, как она опять повторяет: «Майкл!» – и понял откуда-то, что Майкл ждал её. Он почувствовал себя немного лучше и заметно печальнее.

– Он хотел вернуться назад, – объяснил человек Ворону. – Но боялся. И поэтому шёл медленно – надеялся, что она последует за ним. Теперь они дошагают вместе до ворот. Или хотя бы докуда смогут. Думаю, это лучше, чем если бы он шёл один.

– Вот ещё, – сказал Ворон. – Господи Иисусе, мне не нравится вкус сверчков. Не знаю, почему я их ем. Не исключено, что они тебе понравятся.

Мистер Ребек попытался снова погладить птицу, но Ворон бочком-бочком отодвинулся.

– Я был прав, – сказал мистер Ребек. – Верно? Я, вероятно, не мог бы ей помочь. Ты знаешь, что не мог бы.

– Я ничего не знаю, – ответил Ворон. – Не фыркай на меня, друг мой. Я не принимаю решений. Я – птица.

– Правильно, – сказал мистер Ребек. Он медленно встал на ноги и немного потянулся, так как у него затекли ноги: он слишком долго сидел на месте.

ГЛАВА 13

– Что же мне делать? – спросил он, всё ещё надеясь, что Ворон ему ответит. – Что же мне делать? Что же мне делать? – он стоял в траве, сунув руки в карманы и тесно сдвинув ноги, как если бы день был ветреным, и все повторял «Что же мне делать?», не в состоянии вспомнить, что это говорила Лора. Ноги его болели, спина онемела, и это чувствовалось при движении.

Он знал, что должен идти к воротам, если он вообще готов снова поверить в свою выдумку, что он полезен хотя бы мертвым. Лора будет там, и ей кто-то понадобится. Ясное дело, ему положено отправиться к ней и утешать её ласково, нежно и мудро. Он видел в жизни больше, чем она, и больше знал о смерти, и стало быть, естественно, слова, которые прибавят ей мудрости, также должны исходить от него. Он для этого подходил, а больше все равно никого не было.

Но он не хотел идти один, он попросил Ворона отправиться с ним вместе – хотя бы немного проводить. Но птица сказала: «Нет» и улетела. Мистер Ребек следил за Вороном, пока только мог, потому что считал, что тот красиво летает. Когда Ворон исчез, мистер Ребек почувствовал себя одиноким и ко всему безразличным. Ещё совсем недавно они сидели здесь втроём, теперь же он один стоял на склоне, и эта перемена была для него слишком внезапной. Он подумал, а могут ли нечто подобное чувствовать очень старые люди? Дети, наверное, могут – дети, засыпающие в комнате, где светло и приятно пахнет, где звенят серебро и хрусталь, – а потом, много позже, ребенок пробудится один в незнакомой постели посреди ночи в комнате, которая когда-то могла быть привычной и знакомой, но теперь уже какая-то не такая.

Даже один, без Ворона, он пойдёт и отыщет Лору – сейчас кто-то должен быть с ней. Он сделал несколько медленных шагов с холма, а затем остановился, упершись в склон ногами. Внизу, как тёмная проплешина, маячила могила. Он подумал: «Интересно, как много времени пройдёт, пока это место снова не покроется травой?».

– Она стоит у ворот, – сказал мистер Ребек. – И там в земле – глубокие колеи, где прошёл грузовик. Было достаточно просто вообразить её и её отчаянный шёпот перед насмешливо распахнутыми воротами, её крик, требование, чтобы чёрное железо её пропустило. Думать об этом было неприятно. Возникало чувство, будто он – безногий.

– Я не могу ей помочь, – он сказал это очень громко и огляделся вокруг. Насколько простирался его взгляд, нигде никого не было. Он подождал с мгновение, как если бы надеялся, что кто-то собирается на него напасть. Затем повернулся и опять зашагал к вершине пригорка по высохшей грязи бегущей туда дороги. Один раз он оглянулся и увидел глубокие шрамы, которые прорыл в земле тяжёлый грузовик. Когда снова пойдёт дождь, они наполнятся водой, а там потянется неделя за неделей, и всё забудется.

Но он не мог изгнать из своих мыслей Лору. В тот миг, когда он расслабился, когда выбросил из головы всё, чтобы подумать о том, какой сегодня хороший день, она вернулась, и словно факел зажёгся посреди его сознания. Он отвлекся было, восхитившись красотой каких-то цветов, но она снова вернулась – и теперь она была ещё прекрасней со своими тёмными волосами, в сером платьице и с глазами цвета умирающей зимы. И повторила: «Не получается. Извини, Джонатан».

– Я тут ничего не смог бы сделать, – сказал он ей. – Я – не тот человек, которого надо просить о помощи. Или ты предпочитаешь, чтобы я обещал тебе помочь, а затем разочаровал тебя? По крайней мере, я – достаточно мужчина, чтобы отдавать себе отчёт в собственной слабости. Далеко не каждый для этого достаточно честен.