«— А что — Крейн?»
«— А Крейн будет у нас гражданской властью, и возможностей властвовать у него будет мало-мало: война, Капа, война…»
— Вот он, сир, «Кодекс рыцарей Соргона», — Эрин положил свиток на стол перед королём и отошёл в сторону, чтобы не мешать.
— Садитесь, сэр Эрин, в ногах правды нет. Бальсар его смотрел?
— Да, сир, мы обсуждали с ним некоторые пункты. Тут главное, чтобы формулировка отражала суть и была понятна даже «самому неграмотному мужику» - Бальсара слова, не мои. Но я согласен с ними и старался им следовать.
Король начал читать:
«Этот кодекс определяет, каким быть соргонскому рыцарю, и должен соблюдаться каждым, входящим в рыцарское братство воином, не зависимо ни от положения рыцаря в Ордене, ни, тем более, от положения его в обществе. Все рыцари изначально равны как в своих обязательствах, так и в своих правах. Каждый, кто не согласен хоть с одним пунктом Кодекса, рыцарем быть не может.
Рыцарь ордена должен:
— Жить, чтобы служить Короне и Соргону.»
— Скажите, сэр Эрин, этот пункт не вызывает у вас сомнений? Присягу у вас я принял до конца войны. Скиронарские бароны тоже будут присягать до конца войны. Соргонский рыцарский Орден не сможет служить Короне, когда закончится война, и королевства опять будут жить каждое само по себе. Корон будет слишком много. Какой же из них служить рыцарю? Рыцари разделятся между королевствами или вы их вообще упраздните?
— Пока, сир, других Корон, кроме Вашей, в Соргоне нет, этот пункт бесспорно верен. Что будет после войны, никто из нас не знает. Я считаю, и Бальсар согласен со мной, что рыцарский Орден должен служить, прежде всего, Короне, не зависимо от того, кто будет возглавлять Орден, и кто будет носить Корону. Возможно, как раз Орден окажется той силой, которая не позволит после войны распасться союзу королевств, и гоблины тогда перестанут быть для Соргона проблемой. Кто в Соргоне не мечтает о море, о свободном от гоблинских набегов побережье? Море должно принадлежать нам.
— Гномам?
— Соргонцам!
— У вас государственный ум, сэр Эрин, вы очень прозорливый политик. Я больше не возражаю против этого пункта.
Дальнейшие пункты Кодекса гласили:
«— Прожить жизнь так, чтобы она была достойна уважения и славы.
— Никогда не нападать на безоружного противника.
— Никогда не использовать оружие на более слабом противнике.
— Никогда не нападать со спины.
— Не лгать.
— Не предавать.
— Не мошенничать.
— Не пытать.
— Повиноваться законам королевства и рыцарства.
— Вершить правосудие.
— Защищать слабых и невиновных.
— Проявлять уважение к старшим.
— Проявлять храбрость в словах и делах.
— Сражаться доблестно.
— Никогда не отказываться от друга, союзника или благородного поступка.
— Всегда держать слово чести.
— Быть вежливым и внимательным.
— Показывать умение вести себя.
— Быть почтительным к сюзерену, женщинам и чести.
— Хранить верность Короне, Соргону и друзьям.
— Не испытывать страха.
— Не отступать перед врагом».
— Вы хорошо поработали, сэр Эрин. Вот только — «не отступать перед врагом». Меня смущает такая категоричность: ради победы отступление бывает иногда необходимо, чтобы сохранить армию. Значит ли это, что когда я дам приказ отступить, рыцари не подчинятся и погибнут в неравном бою? Потеряв лучших солдат, армия может утратить способность сражаться.
— Приказы командира рыцарь обязан исполнять. «Не отступать» я понимаю, как запрет на отход, если приказано сражаться. Умри, но не отступай, не показывай спину врагу. Много ли осталось в живых городских стражей, бежавших от пустоголовых? А Готам и Котах выжили в самом центре боя, и для победы их стойкость имела большое значение. Или взять того же Брея: вдвоём с Астаром сражались они в самой гуще пустоголовых, и были ещё на ногах, когда отставшие вассалы Готама пробились к ним. Оба остались живы, как и единственный соргонский король, тело которого они защищали от этой толпы убийц…
«— Это он о Вас, сир».
«— Похоже, что так, Капа».
— Значит, я обязан жизнью Астару и Брею?
— И Брашеру, который с кургана видел и взрыв, и Ваше падение, и заставил всех нас бежать к месту взрыва конским галопом, что, как сами понимаете, нам не очень-то легко было сделать после двух часов ожесточённой рубки — коней-то наших у кургана пустоголовые всех извели. И тридцати раттанарцам Брашера, сумевшим пробиться к Вам через тысячную толпу, не потеряв при этом ни одного человека. И коню Вашему Грому, копытами и зубами дравшемуся над Вашим телом не менее отчаянно, чем Брей с Астаром…
— Мне кажется, что вы чем-то недовольны, сэр Эрин. Не скажете ли, чем?
— Вы не имеете права, сир, так рисковать в дальнейшем. У Вас достаточно подданных, которым можно поручать опасные задания, в том числе — и водить в атаку войска…
— Извините, что я перебиваю вас, сэр Эрин, но некоторый риск неизбежен. И я буду сам решать, когда он оправдан, а когда — нет. В данном случае он был оправдан, потому что я о Маске узнал много нового, чего ни один исполнитель мне не смог бы рассказать. Так я узнал, что Человек без Лица никому из вас не по зубам. Боюсь, что поразить обычным оружием его невозможно: остатки моего меча — лучшее тому доказательство…
— Но Вы же убили его!
— Мне просто повезло. Из-за недостатка времени на захват Маски в плен мне пришлось рубить его мечом, чего ни я, ни он не ожидали, и его защитное поле не сработало в полную силу. Но и того, что мне перепало, хватило с лихвой.
— Магическая защита, сир?
— Нет, не думаю. Скорее, энергетическая. Магию я, наверное, распознал бы. Маска скрыта каким-то энергетическим экраном. И, если бы я не был соргонским королём, и потому не обладал бы неведомой мне силой переделывать Знамя или доставать из воздуха Королевские Грамоты, или менять изображение на наших монетах («Подснежники, сир: в Чернигове Вы из воздуха достали букетик подснежников!»), от меня осталась бы горстка углей, не более. Мне надо обдумать новые знания о Масках, и найти способ, которым бы можно было уничтожать их без риска для жизни…
— Скажите нам, в каком направлении думать, и все учёные гномов будут искать решение вместе с Вами.
— Пока сам не знаю, сэр Эрин, но если мне удастся понять, как работают мои королевские умения, то и решение, я думаю, отыщется. А разбираться с моими возможностями надо: очень странно они проявляются. Меня удивляет, например, почему рука, державшая меч, была обожжена, обгорело лицо, но больше никаких следов от ожогов я не нашёл. Правда, я не смотрел под «чешуёй», но без вашей или Бальсара помощи мне её не снять…
— Мы тоже не можем её снять, сир, — Эрин смущённо закашлялся. — Кхе-е, кхе-е. Это не та «чешуя», что я Вам дал. Все секретные замки на ней исчезли, она теперь полностью одинаковая везде, где мы смогли рассмотреть, не прикасаясь к ней. Сир, она больно бьётся искрами, когда к ней прикасаешься… Но мы что-нибудь придумаем…
«— Во, дела, сир!»
«— А как же я мыться буду?»
«— А никак, сир. И разведётся под вашей «чешуёй» специальная подкольчужная вошь. Ох, и чесаться же будут её укусы… Хи-хи-хи, хи-хи-хи…»
«— А ну тебя!»