Окончив речь, министр бросил горсть земли на крышку гроба. Мы с Джимми повернулись, чтобы уйти, но столкнулись с Клэр, стоявшей неподалеку от своих друзей и гневно посматривавшей в мою сторону. Я не могла понять причины ее поступков: зачем она пригласила друзей, зачем она мечет молнии в мою сторону? Подойдя ближе, я разглядела слезы в ее глазах. Это меня весьма удивило. Она сделала шаг мне навстречу и воскликнула:

– Ну что, теперь ты удовлетворена?

– Что? – Я недоумевающе переводила взгляд то на нее, то на Джимми.

Она соблаговолила растолковать мне свою реплику немного погодя:

– С тех пор как ты вернулась, на нашу семью обрушивается несчастье за несчастьем, мы потеряли контроль над отелем, пала стал ничем, ничем! – Ее глаза побелели от гнева.

– Это неправда, Клэр, Рэндольф был болен задолго до...

Взглянув на ее лицо, я не стала продолжать фразу.

– Не тебе судить о моем отце. Ты можешь дурачить всех, кроме меня, ты принесла в наш дом несчастье, ты убила бабушку, теперь ты сжила со света отца.

– Остынь, Клэр, сейчас не место и не время...

– Клэр, ты выглядишь как идиотка, – заметил Джимми.

– Как точно ты это подметил, – поддержал его Филип, – тебе стоило бы помолчать, Клэр.

Клэр была на грани срыва, она дышала как загнанная лошадь, это предвещало грандиозную истерику, но неожиданно она улыбнулась:

– Конечно, вы поддерживаете ее, так как оба влюблены. – Она победоносно задрала кверху нос.

Лицо Филипа вспыхнуло, казалось, он готов был взорваться от негодования.

– Заткнись, – он дал ей пощечину.

Клэр отошла с красной щекой и победно поднятой головой, судя по всему, им обоим было наплевать на смерть отца.

– Ах Боже мой! Клэр!

Я обернулась и увидела мать, упавшую на руки Бронсона Алькота. Филип тоже бросился к ней на помощь. Клэр загородила мне дорогу.

– Посмотри что ты наделала, – сказала она.

– Я наделала?

– Да, я не могла отдохнуть с тех пор, как ты появилась здесь, – продолжала Клэр, но ее никто не слушал, так как все были заняты матерью, которая пребывала в обмороке на руках у Бронсона. – Я знаю закон и найду средство, чтобы помешать тебе.

– Делай что хочешь, – ответила я, – ты никого не замечаешь, кроме себя, ты надругалась над памятью отца. – Развернувшись, я пошла к матери, вокруг которой уже собралась толпа народа.

Не зная что с ней делать, мистер Алькот понес ее в машину, вокруг суетились люди, так что наша с Клэр перепалка осталась почти незамеченной. Джулиус, наш водитель, открыл дверь машины и помог разместить ее на сиденье. Мать была без сознания, а по векам пробегал нервный тик.

– Отвезите ее побыстрее в гостиницу, – попросил Бронсон, – я поеду следом.

– Да, спасибо, – сказала я.

Джимми, Филип и я сели в машину рядом с матерью. Филип взял ее руку, и мне показалось, что он смотрит на нее с такой любовью, с какой Рэндольф смотрел на бабушку Катлер. Мать медленно открыла глаза и невесело улыбнулась.

– Все в порядке, – пробормотала она, – но это выше, выше моих сил.

– Успокойся, мама, – произнес Филип.

Мать снова улыбнулась и закрыла глаза.

Бронсон Алькот ждал нас уже в гостинице. Филип с Джимми помогли матери покинуть лимузин, Бронсон взял на себя заботу о ней. Она медленно пошла по коридору, по-прежнему опираясь на его руку. Перед входом в комнату миссис Бостон подхватила ее, мать очень благодарно посмотрела на Бронсона и скрылась за дверью.

– Я вынужден извиниться за Клэр Сю, – сказал нам с Джимми Филип, – она стала настоящей проблемой для всех нас, я постараюсь оградить тебя от нее, Дон.

Мы с Джимми поднялись к себе, чтобы переодеться, затем спустились вниз. Состоялся небольшой совет, на котором решался вопрос, где лучше всего проводить поминки. Мать предложила провести их в тесном кругу, но я и мистер Дорфман стали возражать, так как почтить память Рэндольфа собралось очень много людей. Филип и Джимми поддержали меня. Клэр нигде не было видно, судя по всему, в отеле она после похорон не появлялась.

Спустя час в холле снова появилась мать, одетая в великолепное модное платье, дополненное драгоценностями. Она, как всегда, расточала улыбки, беседовала с гостями, при ней постоянно находился мистер Алькот.

Когда все закончилось, я, Филип и Джимми спустились на кухню, чтобы перекусить. Как и многие другие служащие отеля, повар Насбаум продолжал работать, даже когда отель был закрыт. После стольких переживаний мне требовался небольшой отдых.

Вместе с мистером Алькотом мать поднялась в свою комнату, где они собирались пообедать.

– Клэр в отеле так и не появилась, – сказал Филип, когда мы сели за стол. – Пожалуй, это к лучшему.

– Как ты думаешь, где она может быть? – спросила я.

– Надеюсь, она вместе с друзьями уехала в школу, в Ричмонд.

– Вернулась в школу, так быстро? Но...

– Это правильно, я тоже не собираюсь долго задерживаться, нужно готовиться к выпускным экзаменам. – Мы с Джимми недоуменно переглянулись. – Я не знал, что маме станет так плохо, возможно, я изменю свое решение, если тебе потребуется моя помощь.

– Нет, нет, мистер Апдайк и мистер Дорфман великолепно справляются со своими обязанностями, они взяли на себя ответственность за отель, как делали это всегда, когда мне приходилось отлучиться. Будет лучше, если каждый вернется к своим делам.

Я пыталась поступить как можно корректнее, но философия бабушки Катлер так и рвалась из меня, я понимала, что в память о Рэндольфе лучше всего закрыть отель на некоторое время.

– Хорошо, – кивнул Филип, – я возвращаюсь к своим книгам. – Он уставился на нас, покачивая носком ботинка. – Я еще раз хочу извиниться за поведение Клэр Сю на кладбище. Она действительно стала невыносима. Иногда мне кажется, что было бы лучше держать ее в клетке.

Джимми кивнул, а я хотела заявить, что Клэр стоило бы изолировать с момента рождения, но сдержалась. Ничего не поделаешь, она всегда была и останется самовлюбленной и глупой, поэтому, чтобы не накалять атмосферу, я промолчала.

После этой беседы мы с Джимми отправились наверх, чтобы провести вечер рядом с Кристи. Проходя по коридору, мы услышали смех матери, доносившийся из-за закрытой двери ее комнаты.

– Мать уже сняла маску скорби и вживается в очередную роль, – заметила я.

Джимми улыбнулся мне в ответ.

Вечером, когда настало время ложиться спать, меня охватила печаль. Я взяла Джимми за руки, подвела к окну и приникла к его плечу. Мы стояли и смотрели на небо. Тяжелые облака, нависшие над побережьем, уже начали рассеиваться, в просветах показались звезды.

– Я никак не могу поверить в смерть мамы Лонгчэмп, – сказал Джимми. – При мысли о ней у меня сжимается сердце и кровь начинает пульсировать в висках. Любая смерть теперь мне напоминает об этом.

– Я помню, как в тот день ты бежал сломя голову из больницы.

– Я хотел убежать как можно дальше от всех, а сегодня я не мог смотреть на труп твоего отца, и мне совершенно непонятен поступок Клэр. Как она могла уйти со своими друзьями? Почему Филип так легко перенес его смерть и со спокойным сердцем возвращается в колледж? Они, наверное, никогда не были одной семьей, да, Дон?

– Да, Джимми.

– Ты не боишься, что когда-нибудь мы тоже станем такими, если останемся в отеле, что мы потеряем всю свою доброту?

– Надеюсь, нет, Джимми. Я думаю, что мы будем заботиться друг о друге, как сейчас, даже много лет спустя.

Он понял, что я жду от него подтверждения моих слов, и кивнул в ответ. В комнате стало совершенно темно, нас освещал лишь тусклый звездный свет. На меня вдруг нахлынуло волнение. Мне захотелось говорить о счастье, о любви, о том, что они никогда не иссякнут, но вдруг это волнение сменилось страхом: в глазах Джимми мне стал мерещиться стальной взгляд бабушки Катлер. Неужели она никогда не покинет меня? Неужели я всегда буду жить с этой мукой?

Я нежно обняла Джимми, и он стал целовать мои волосы и плечи.