– Входи же, Кэтрин, – явно развеселившись, пригласил Адриен. – Мы тут играем кое во что.

– В шарады? – Она задохнулась от облегчения. Да. Именно так. Они просто решили скрасить шарадами скучный полдень. И как только она сама не догадалась? Альтернатива этому объяснению была слишком ужасной, чтобы поверить в нее.

– Ну разве она не очаровательно наивна? – хихикнул Феликс, обнимая Джеффа за плечи. – Такая неиспорченная. Это обращает твое сердце к добру, не правда ли?

Джефф расхохотался и ущипнул Феликса так, что он взвизгнул:

– Уж не хочешь ли ты вернуть свою юность, красоту и свежесть?

– Могу я предложить вам что-нибудь? – Уоррен отложил карты и приблизился к Кэтрин. – Может быть, вы выпьете? – Он выглядел смущенным и растерянным.

– Налей ей шампанского, – приказал Адриен – волосы растрепаны, расстегнутый халат спадает с плеч. – Ты ведь останешься с нами, chérie?

– Нет, спасибо. – Она отпрянула, желая как можно скорее выбраться из этой комнаты с ее неприличной обстановкой и еще более неприличными обитателями.

Да как он только мог подумать, что она, его невеста, позволит себе то же, что и Элиза, выставляя им напоказ свое тело? Феликс, переодетый девушкой, Джефф, ведущий себя так, словно он его любовник, Элиза, наблюдавшая за всем этим со своей кривой ухмылкой. Что же это за люди? Неужели Адриен считает, что она будет смотреть на эти их безобразия сквозь пальцы, как и он сам, после того, как они поженятся?

Спускаясь бегом по лестнице вниз, она услышала, как ее зовет Адриен. В его голосе звучали гнев, однако она и не подумала остановиться и перевела дух, только когда очутилась в относительной безопасности в своей комнате. Здесь она рухнула на кровать, уткнув лицо в ладони, чувствуя себя униженной как никогда.

Но вскоре она пришла в себя, в глазах ее загорелся огонь, а руки сжались в кулаки. «Надо будет выбрать подходящий момент и очень серьезно поговорить с Адриеном, – решила она. – Он должен понимать, что коль скоро я стану его женой, – ему придется прервать такие развлечения. Феликсу с Джеффом мы укажем на дверь. Элиза с Уорреном, будем надеяться, снова отправятся куда-нибудь в путешествие. Я не хочу, чтобы эти люди были вечными гостями у меня в доме. И я не буду нуждаться в дуэнье, когда выйду замуж. Мы, может, даже сохраним хорошие отношения, но ни за что не останемся близкими подругами.

О, как же я буду рада, когда начнется наш с Адриеном медовый месяц, подальше от этих людей, которые так дурно влияют на него, подальше от его матери – подальше от Города Призраков. Тогда все будет хорошо, я верю в это. Только Адриен и я – и наша любовь».

Капитан Бейч сам спустился на нижнюю палубу «Эйлин О'Рурк», чтобы приветствовать поднимавшуюся к нему на борт Кэтрин. Пароход стоял у причала возле «Края Света», багаж уже был погружен, а целая компания важных пассажиров поднималась по сходням.

В этот раз их было даже больше, чем на пути сюда из Нового Орлеана. Вместе с Кэтрин ехал Седрик, Уоррен и мадам Ладур со своим окружением, хотя часть гостей все же предпочла возвращаться поездом. И этот всеобщий исход даже в большей степени, чем низко нависшее дождливое небо, говорил о том, что лето кончилось.

Кэтрин ощущала от этого пусть и слабое, но все же облегчение. Ее снедало беспокойство после того эпизода в башне, и она уже больше не получала удовольствия от «Края Света». Неоднократно она пыталась поговорить с Адриеном, но безуспешно. Элиза легкомысленно превращала все в милую шутку, и Кэтрин оставалось по мере возможности избегать встреч с Джеффом и Феликсом, чтобы не видеть их издевательских ухмылок.

Адриен твердо решил возвратиться в город верхом, так как побился об заклад с Джеффом, кто попадет домой первым: пассажиры парохода, поезда или же всадники на лошадях.

– Путешествовать таким образом намного удобнее, – изрекла Мадлен Ладур, воцарившись в роскошном, обставленном в стиле рококо салоне с литыми колоннами, подпиравшими потолок, чьи высокие своды напоминали церковные.

– Вполне согласен, – подтвердил Седрик, устроившись за одним из круглых мраморных столиков и подзывая стюарда. – Я всегда предпочитал передвигаться по воде, однако в Англии зачастую не бывает возможности выбора.

Он был рад снова увидеть долгий проливной дождь, который принес с собою долгожданную прохладу, однако, судя по всему, слишком надолго. Иногда он льет без перерыва, пока не начинаются муссоны, и Хэл Дагган был очень рад, что урожай тростника удалось собрать до начала дождей. «В этой стране ничто не способно вписаться в пропорции, – подумал Седрик, когда ему принесли мороженое, сдобренное невероятным количеством жирного шоколада и жареного миндаля. – Все доводится до каких-то грандиозных размеров. Шум, суета, даже сама природа способны довести человека до умопомешательства. Мне надоело быть лакомым куском для полчищ москитов».

И все же душа его была полна не только раздражением, он сильно скучал по Фени. Ему ужасно не хватало ее общества. Пару раз Седрик совсем было решался хотя бы ненадолго съездить в Новый Орлеан. Однако умудренный опытом старый ловелас всякий раз брал в нем верх, и он обуздывал нетерпение, причинившее ему столько хлопот в юности. И вот теперь он весь превратился в ожидание. Со смаком он предвкушал нынешний вечер. Она ждет его. Седрик позаботился послать заранее весточку о своем прибытии.

Ленивым оком следя за разноликой толпой, убивавшей в салоне свободное время, Седрик развлекал себя, представляя, как явится, к примеру, ни много ни мало в Букингемский дворец на роскошный королевский прием рука об руку с нею, и церемониймейстер своим торжественным басом объявит:

– Лорд Седрик и леди Евфемия Гамильтон!

Однако в его грезы ворвался совсем другой голос, с шепелявым антильским акцентом спросивший:

– Не желаете ли выпить, сэр? – Это был стюард, разносивший вина.

Деклан заметил появление на корабле Кэтрин с друзьями, когда выходил из дверей одного из многочисленных прекрасно оборудованных здесь ватерклозетов. Он постарался остаться незамеченным. Вместо того чтобы двинуться им навстречу, он отступил по короткой лестнице, ведущей в комнату для любителей карт: сугубо мужское пристанище, где могли спокойно чувствовать себя те, кто любил покурить, крепко выругаться, сплюнуть в расставленные повсюду плевательницы и попытать счастья в картах или костях.

Он возвращался из Натчеза, куда поехал, как только был собран весь сахарный тростник. Там он нанял пользовавшегося безукоризненной репутацией адвоката, не желая прибегать к услугам тех, кто подвизался в его округе. Однако вместо того, чтобы сразу отправиться обратно на «Ручей Делано», он решил сперва наведаться в Новый Орлеан, чтобы отдохнуть, сделать кое-какие покупки, побывать на скачках, посетить пару-тройку борделей – словом, расслабиться перед тяготами зимы, прежде чем вернется домой.

У него всегда хватало хлопот во время сезона дождей: надо было расплатиться с долгами, завязать деловые соглашения и прежде всего – заняться накопившимися за лето бумагами. В этом году их обещало быть двое больше из-за затеваемой тяжбы с Кэтрин Энсон, однако он испытывал странную нерешительность, так и не дав до сих пор хода делу. Эти странные ощущения раздражали его, обычно столь уверенного в себе и неумолимого, когда речь шла о его земле.

Очередная встреча с нею вызвала новую вспышку раздражения. Эта возмутительная особа ни разу даже не потрудилась скрыть свою неприязнь к Деклану. Уже оказавшись в игорной комнате, он не смог удержаться, чтобы не глянуть в широкое внутреннее окно, через которое был виден нижний салон, где она со своими компаньонами располагалась за столом. Ее блестящие волосы были убраны под модную треугольную шляпку, а платье отличалось строгостью фасона: жакет напоминал скорее мужской пиджак. И хотя она была довольно далеко от него и окружена людской толпой – ее красота поражала.

– Что это за сногсшибательное создание? – спросил мужчина, стоявший подле Деклана.