Глава 11

Преданная

Сначала я не собиралась носить платья Клэр Сю, но мне хотелось выглядеть красивой и чувствовать себя девушкой, а не усталой измученной служанкой. Я надеялась, что, может быть, Филип пройдется со мной по отелю, как только закончит свои дела в столовой; поэтому сразу после обеда я вернулась в свою комнату и примерила кое-какие юбки и блузки. Я выбрала светло-голубую блузку и темно-синюю юбку в складку. В пакете я нашла пару симпатичных беленьких туфелек на низком каблучке. Они были запачканы по бокам, но выглядели почти новыми.

Затем я распустила волосы и расчесала их. Их, конечно, необходимо вымыть и подстричь; кончики волос во многих местах посеклись. Я подумала о Клэр Сю. Она ходила в косметический салон, у нее были любые новые платья, какие она того пожелает, к ней всегда относились по-особенному. Неужели бабушка Катлер когда-нибудь со временем признает меня и будет обращаться со мной подобным же образом? Я не могла не мечтать о том, что тоже буду посещать косметический салон и носить новые платья. Я тоже предпочла бы работать за регистрационной стойкой, чем убирать комнаты.

Я завязала волосы ленточкой, подняв наверх, и стянула их на затылке. Мамочка всегда говорила, что я не должна закрывать уши. Даже сейчас я слышала ее голос: «У тебя очень красивые ушки, девочка. Позволь всем их видеть». Я улыбнулась при этом воспоминании, в глазах появился блеск. Я радовалась, что приход Филипа вызвал во мне желание вновь стать красивой. Как здорово вновь ждать чего-то, а не находиться в мрачном подавленном состоянии все время.

Однако, надев на себя новую одежду и причесав волосы, я решила, что все еще выгляжу бледной и болезненной. Мои веки уныло опускались, и блеск моих светлых волос, оживлявших улыбку, исчез от печали, боли и страданий. Я подумала, что никакая дорогая одежда, даже косметолог, не смогли бы улучшить внешность, если внутри все еще жива печаль. Я попробовала пощипать щеки, как это иногда делала мама, чтобы они покраснели.

Однако, когда я вновь посмотрела на себя в зеркало, вдруг подумала: «Зачем я все это делаю?» Филип больше не был моим поклонником. И какое имеет значение насколько хорошо я выгляжу? Почему мне все еще важно сделать ему приятное?

Я играла с огнем. В этот момент я услышала шаги в коридоре. Я выглянула из комнаты и увидела служащего отеля.

– Ваш отец просит вас подняться в комнату ваших родителей и сыграть на пианино для вашей матери. – И маленький клерк поспешил уйти.

«Ну и хорошо, – подумала я, хотя приказ сыграть для них вовсе не говорил о внимании ко мне, на что я надеялась, но все же это было какое-то начало. – Может быть, к концу лета мы станем настоящей семьей», – думала я, идя в их апартаменты.

Я увидела Филипа и Клэр Сю в креслах у постели матери. Она сидела, оперевшись на две высокие пуховые подушки. Ее волосы были распущены и мягко спадали на плечи. Под халатом на ней была золотистая ночная рубашка, она еще не сняла серьги и бриллиантовое ожерелье, на лице оставался макияж. Филип держал ее руку в своей. Клэр Сю откинулась назад, сложив руки, на лице ее была самодовольная улыбка.

– О, какая ты красивая Дон! – воскликнула мать. – Одежда Клэр Сю сидит на тебе прекрасно.

– Эта юбка так давно вышла из моды, – вставила Клэр Сю.

– Если одежда хорошо сидит и выглядит прекрасно, она не может быть немодной, – вступился за меня отец. Я заметила, что Клэр Сю не понравилось, как отец смотрит на меня. – Нам повезло, что у нас такие красивые дочери, не так ли? Клэр Сю и Дон.

Я заметила, что Филип пристально смотрит на меня с улыбкой. Клэр Сю перевела взгляд с него на меня, в глазах ее промелькнула зависть.

– Я думаю, что нам не следует называть ее Дон, – напомнила Клэр Сю. – Я считала, что ее имя Евгения. Так сказала бабушка.

– Ну, когда мы одни, это не имеет значения, – возразила мама. – Не так ли, Рэндольф?

– Конечно, – отозвался он и мягко сжал мою руку, бросив на меня взгляд, заклинавший: «Пожалуйста, не огорчай ее сейчас».

– Бабушке это не понравится, – упорствовала Клэр Сю. Она уставилась на меня. – Тебя назвали в честь ее умершей сестры. Ты должна быть благодарна, что у тебя такое имя, а не какое-то дурацкое.

– Мое имя вовсе не дурацкое.

– Разве Дон это имя? – возразила Клэр Сю. В ее голосе слышалась издевка.

– Заткнись, – отрезал Филипп.

– О, пожалуйста, Клэр Сю! – воскликнула мама. – Не надо сегодня спорить. Я так устала. – Она повернулась ко мне. – Это всегда так изнуряет, когда летом начинают прибывать первые гости, а нам надо запомнить все имена и сделать так, чтобы они чувствовали себя как дома. Никому из нас нельзя быть усталым, несчастным или больным, когда бабушке Катлер необходимо наше присутствие, – добавила она с горечью. Она бросила ледяной взгляд на отца, но он потер руки и улыбнулся как-будто не слышал ее слов.

– Ну, а теперь, – произнес он, – мы наконец здесь все вместе. Мы за многое должны быть благодарны. Разве это не прекрасно? И разве есть лучший способ сделать Дон частью нашей семьи, чем попросить ее сыграть для нас?

– Пожалуйста, Дон, что-нибудь успокаивающее, – попросила мать. – Сейчас я не вынесу звуков рок-н-ролла.

Клэр Сю чувствовала себя очень неуютно и выглядела несчастной.

– Я не знаю рок-н-ролла, – сказала я. – Эту мелодию я выучила под руководством мистера Мура, моего учителя музыки. Это одна из его любимых мелодий. Я попытаюсь ее вспомнить.

Я была рада, что все они остались в спальне с мамой, а я отправлялась в гостиную. «В конце концов, – думала я, – мне не придется играть под наблюдением Клэр Сю». Но когда я села за пианино, вошел Филип и встал рядом. Он смотрел на меня так пристально, что я задрожала.

Я пробежалась пальцами по клавишам, как учил меня мистер Мур. Пианино было в прекрасном состоянии.

– Это еще та песня! – колко заметила Клэр Сю, издеваясь надо мной, Но никто не засмеялся.

– Расслабься, – сказал Филипп. – Ты в кругу своей семьи, – он прикоснулся к моему плечу и, оглянувшись на дверь, быстро поцеловал меня в шею. – Удачи, – поспешно произнес он, когда я удивленно посмотрела на него.

Потом я закрыла глаза и попыталась отстраниться от всего мира, как я всегда делала в «Эмерсон Пибоди». С первыми звуками я мягко скользнула в мое музыкальное королевство, страну, где не было лжи и болезней, мрачного неба и ужасных дней, страну, полную улыбок и любви. Ветерок там был ласковый, и листва едва шевелилась под ним. Облака были ослепительно белыми и легкими, как пуховые шелковые подушки.

Мои пальцы коснулись клавишей, казалось, они живут своей собственной жизнью. Звуки музыки наполняли меня, защищали и окружали меня, создавая ощущение безопасности… Никто не мог коснуться меня, ничьи завистливые глаза или издевательский смех. Обида, горечь, все унизительные слова были забыты в этот миг. Я даже не помнила, что Филип стоит рядом со мной.

Закончив, я ощутила полный упадок сил. Музыка все еще звучала во мне, призывая к продолжению. Пальцы покалывало, они застыли над клавишами, глаза оставались закрытыми.

Я очнулась от аплодисментов отца, который подошел к двери, и Филипа. Из спальни доносились слабые аплодисменты матери и Клэр Сю.

– Великолепно, – сказал отец. – Я поговорю с мамой. Может быть, ты будешь играть для гостей.

– О, я не смогу!

– Конечно, сможешь. Как ты думаешь, Лаура Сю? – поинтересовался он.

– Это было прекрасно, Дон! – воскликнула она. Я встала. Филип сиял от удовольствия, в глазах светилось счастье. Я вернулась в комнату матери, и она удивила меня, раскрыв объятия. Я подошла к ней и позволила обнять себя. Она нежно поцеловала меня в щеку, и когда я отодвинулась, то увидела слезы в ее глазах, но в том, как она смотрела на меня, было что-то, что вызвало во мне дрожь и испуг. Я поняла, что она видела во мне что-то еще, о чем я и не подозревала, будто видела кого-то другого.

Я вопросительно смотрела на нее. Сейчас, находясь так близко, я заметила, какими крошечными были ее ресницы, черты лица, то, что я унаследовала. Ее глаза были ослепительны. Я не могла отвести взгляд от загадочно мерцавшей нежной голубизны; красоты драгоценного камня. Я заметила вокруг глаз почти незаметные веснушки, как раз там, где они были и у меня. Ее кожа была настолько прозрачна, что я могла увидеть крошечные голубые прожилки в уголках ее глаз и на висках.