Эмоциональное переживание с выбросом энергии мы ощущаем как пик жизни. Ощутить силу чувств, пульс жизни в её контрастах, будучи не пойманными в сети саморефлексии и рутины обыденности — вот та негласная цель, которую преследует каждый из нас, но не всегда удачными способами.
По этому поводу могут быть возражения в том, что люди далёкие от подобных теорий, например, те, что принимают алкоголь или наркотики и другие, менее экстремальные граждане не стремятся явно к обострению своего осознания и набору энергии.
Да, стратегически, явным образом не один из нас не ставит себе такую достойную задачу по меркам воинов духа, но поверьте, что неосознанно мы поголовно все пользуемся этим механизмом, означающим то, что мы ещё живы!
Почему повсеместно употребляют алкоголь и наркотические средства? Да для того, чтобы, хотя бы кратковременно по мере своих сил отмахнуться от давящего опыта саморефлексии, от своих проблем и хоть не надолго воспрянуть духом. Знаете, какие выпивохи работоспособные и даже жизнерадостные в после похмельный период на выходе из длительного запоя? Не каждый за таким угонится в работе или по хозяйству. Ну, а употребляющие наркотики, конечно, в зависимости от психоделиков, иногда испытывают десятикратные увеличения обострения чувств, ощущение единства и умиротворёния. Только какой ценой потом расплачиваются за это!
Или же в этой связи припомните воодушевление и энергетическое беспокойство во время и после бесед с новыми людьми, особенно, в случаях, когда немного прошлись по вашему чувству собственной важности. Человек чаще выбирает встречи с не очень приятными для него людьми, чем рутинные обстоятельства с саморефлексией и прозябанием в них.
Но, как правило, насколько запущенным выглядит внутренний мир человека, настолько грубее и примитивнее его методы избегания собственной надоедливости.
Самый распространённый и, казалось бы, безобидный способ выскальзывания из лап саморефлексии — это подсаживание своего сознания на подвернувшийся информационный поток. Бездумное злоупотребление телевидением, компьютерными играми, беллетристикой, прессой, музыкой уводят нас от тягот самонаблюдения. При этом можно хорошо отдохнуть, забыться как во сне, постепенно утрачивая бразды правления своим сознанием.
Человек попадает всё в большую зависимость от внешних информационных потоков, интенсивность которых стремительно растёт. Искусственно обновляясь в них, без приобретения опыта в этом наиболее важном для человека занятии — восстановления жизненной энергии, теряется качество управления собственным сознанием. Координация из духовно образующего нагуаля целиком переносится в ведомый информационным потоком тональ, находящийся на правах добровольного заточения.
Способы ухода от саморефлексии у человека стратегически не организованны. Наблюдаются две крайности в его поведении. Либо он загоняет себя в рутинную для него атмосферу, выполняя свои обязанности и должностные функции, как дань, которую кому-то непременно должен отдать. Либо затем «отвязывается» от своих тягот в короткие выходные или в отпуске, разделяя тем самым свою жизнь на приятные, светлые полосы досуга и серые будни повседневности.
Занимаясь не любимым делом, нам всегда приходится убегать от себя. Нам не хочется даже помнить о себе, находясь в атмосфере принуждения и подавленности духа. Мы отвлекаем своё внимание музыкой, усилением побочных мыслей или же всецело погружаемся в свою деятельность, как автоматы-трудоголики без самоосознания. Когда внутренний мир отдаёт плесенью и перенасыщен серыми красками, из него хочется с криком выбежать как из тёмного подвала.
Не так уж много счастливчиков среди нас, которым работа доставляет истинное удовольствие. Но даже самые гармоничные из них попадают в сети саморефлексии восприятия, расставленные на протяжении всей жизни.
Да, к закату своего пребывания здесь приходит итоговая усталость и от контакта с миром на уровне глубинного восприятия. Мы устаём от жизни в целом. Когда «глаза бы не смотрели уже ни на что» без той детской чистоты, непосредственности и неподдельного любопытства. Когда ни за одним из объектов мира нет уже ни тайны, ни благоговения. Одна сухость форм с их прикладным значением в вещизме — значимости.
Так случается, когда человек в течение жизни не стремился открыть мир стоящий за горизонтом видимых вещей. Он устаёт от однозначности наблюдаемой действительности в пространстве конечных отношений наложенных взглядом людей. Многократное использование одних и тех же приёмов обращения со своим окружением, приводит нас к самопоглащённости. Мы до самого конца, конечно, можем считать себя оптимистами, но без жизненной энергии это невозможно. В реалии наша желаемая жизнерадостность, есть лишь поверхностный психологический манёвр, не затрагивающий нашу глубинную суть. Мы изначально предрасположены к самозабвению, без стремления развенчать шаблон человеческого восприятия, как врождённую программу.
Но, уж если освобождаться, то не как попало. Убегая от себя, от гармоничного самосознания человек стремится к распаду. Как было указано выше, наше неустойчивое осознание удерживает жестко заданная АСом настройка в виде человеческой формы, определяющая видимую нами действительность. Будь она более эфемерна и напрямую зависима от работы нашего сознания, то вероятность распада нас, как мысле-образующих форм устремилась бы к единице. Наше сознание держится на оформленной привязи восприятия к этому миру. Без него оно быстро расформировывается и засыпает, теряя мотивировку важности своей персоны в отсутствии стабильности внешнего мира, без которого, на его взгляд, нельзя себя проявить.
Но, и в обычном бодрствовании, мы в основном находимся в «отключке» самоосознанности. Даже в моменты отдыха, когда нам нравится жить по большому счёту, мы, не обладая должной культурой самоосознания, не заботимся об организации своего второго «я», — того центра, в котором можно целостно осознавать себя в пространствах духа.
Во время бодрствования степень нашей саморефлексии возрастает, и мы ощущаем её воздействие как физическую и психологическую усталость. Заезженный образ самих себя окончательно фиксирует точку сборки, и мы теряем свой главный источник энергии, связанный с движением восприятия, традиционно оправдывая свой отход ко сну усталостью организма. На самом деле дневная усталость обусловлена жесткостью нашей осознанности, возросшей при работе сознания в течение дня.
Взаимодействуя с миром, мы бессознательно фиксируем рутинную цикличность своей проявленности. Наш ярко выраженный эгоцентризм коллапсирует в замкнутую систему, в карлика восприятия. Что и вызывает чувство усталости. Мы не способны генерировать энергию, не обладая необходимыми качествами текучести и открытости к миру. Наше эго и связанный с ним образ жизни не могут, на сегодняшний день, обеспечить необходимый уровень энергии для обновления восприятия в бодрствовании.
Сон в основном снимает якоря восприятия. Но его механизм не наше приобретение, а врождённая способность. Автопилот сна с расторможенным движением в нём точки сборки — одна из множества черт человеческой формы, запечатленная в нашем механизме восприятия.
Точка сборки во время наших бессознательных грёз более подвижна и, таким образом, она вновь обретает степени свободы сонастройки с реальностью, гармонично двигаясь до границ наших снов в полях эманаций чел. формы, но не настолько, чтобы выйти за их пределы. За ними нас бы ожидал необратимый распад, как в момент смерти.
Во сне наше подсознание вновь отстраивает стартовую площадку для многочисленных вариантов выборов, стирая барьеры восприятия, возведённые в бодрствовании. Там мы ещё можем летать, испытывать метаморфозы с собственным телом, и неплохо себя чувствовать. Освободившись во сне на глубинном уровне от «оков самих себя», после пробуждения мы снова «несём свою службу». Можно сказать, что в сновидениях мы вновь становимся космическими существами, которые отвоёвывают своё право на осознание на Земле. Но с возрастом и этот рубеж свободы постепенно утрачивается.