– Ну и ну! Кого же я вижу? Привет, Кэтрин!

– Крессида, – поправила ее Крессида.

Красивые миндалевидные глаза с любопытством рассматривали ее выцветшие джинсы и свитер.

– Итак, – продолжала Эбони, растягивая слова, – у нас трогательное примирение.

Крессида слегка качнулась. У них примирение. Не хватает, чтобы Эбони принялась посвящать ее в подробности, как они со Стефано вновь соединились после этой ложной тревоги…

Но темноволосая модель взяла Крессиду за руку, будто чувствуя, что Крессида близка к срыву, и внимательно посмотрела на бледное как полотно лицо Крессиды.

– Эй, – пробормотала она, – где Стефано?

Крессида собралась с силами и отдернула свою руку. Не забывать о собственном достоинстве!

– Не имею представления, – холодно ответила она.

– Разве он тебя не встречает?

Она говорила это с удивительной легкостью.

– Нет. Я возвращаюсь в Англию.

– Понятно. – Эбони сощурила глаза. – Снова убегаешь.

– Это не твое…

– Послушай-ка, принцесса, – Эбони покачала головой, – не говори мне, что это не мое дело. Мне кажется, нам стоит откровенно объясниться. Хочешь кое-что узнать? Для Стефано я могла бы сделать все что угодно. Абсолютно все. Я с ума сходила по этому парню. Он мог бы взять меня или любую женщину, какую бы только захотел… вот так! – Она щелкнула пальцами. – Запросто! Но он этого не сделал. И знаешь почему?

– Не думаю, что я…

Эбони наклонилась вперед, и ее шелковистые черные волосы рассыпались по плечам.

– Он все еще любит тебя, дуреха!

Крессида смотрела на Эбони, не веря ей.

– Ты не знаешь, о чем говоришь.

– Неужели? По правде говоря, ты не заслуживаешь такого мужчины, как Стефано, дорогуша. Если бы меня полюбил такой мужчина и мы могли бы поменяться с тобой местами… С ума можно сойти!

– Стефано не любит меня, – мрачно сказала Крессида.

– О, прекрати. Этот парень так в тебя влюблен, что не может больше ни о чем думать. Ты знаешь, конечно, об этом, да? – Эбони смотрела на Крессиду.

– Ты ошибаешься.

И вдруг Эбони улыбнулась, будто в ответ на понравившуюся ей шутку.

– Ну что ж, можешь не верить мне на слово, голубушка! Появился тот, кто подтвердит мои слова и кому ты можешь верить! – Ее взгляд был устремлен через плечо Крессиды.

– Крессида, – послышался тихий глубокий голос.

Она повернулась, как в замедленном кадре, не веря, что это не во сне. Нет, все это было наяву. Перед ней стоял Стефано. Взгляд его пронизывал ее насквозь.

– Но… – Она запнулась.

– Эбони… милая! Не исчезай ты снова, ради всего святого! В конце концов, ведь у меня билеты! – Загорелый американец, блондин ростом в шесть футов и шесть дюймов, быстро подошел к Эбони и уверенно взял ее за кожаный рукав.

Эбони взглянула на него. В эту минуту она была похожа на ребенка, проснувшегося в рождественское утро.

– Привет, Клинтон, – улыбнулась она ему и широко раскрыла глаза. – Я знала, ты найдешь меня. – Она просунула свою руку под локоть Клинтона. – Пойдем, мой сладкий, этой парочке нужно кое-что выяснить. – И она подтолкнула Клинтона, который, казалось, был в растерянности. Когда они проходили мимо Крессиды, Эбони нагнулась и прошептала ей на ухо: – Честно говоря, мне никогда по-настоящему не нравился этот тип мужчины. Темный, угрюмый! – И Эбони исчезла.

Они стояли, глядя друг на друга, не слыша шума аэропорта. Ее заворожил его напряженный взгляд. Она боялась, что хрупкие мечты, зародившиеся от слов Эбони, вот-вот разобьются.

– Почему ты здесь? – прошептала она.

– Потому что я не могу отпустить тебя. Во второй раз! Я сделаю все, чтобы заставить тебя остаться. Чего бы мне это ни стоило!

Крессида чувствовала, что на них обращают внимание, но ей было все равно.

– Зачем? – Все ее будущее зависит сейчас от его ответа.

– Потому что я люблю тебя, – сказал он очень тихо. – Я люблю тебя, Крессида. Никогда прежде я не любил женщину так сильно. И думаю, что не полюблю. Помоги мне, Господи!

И Крессида разрыдалась.

– Крессида! – Стефано прижал ее к своей груди и поцеловал в макушку. Ей не хотелось покидать теплые объятия этих крепких рук. – Cara! Cara mia, пожалуйста, не плачь. – Он взял ее за подбородок и приподнял голову. – Послушай меня, – с волнением говорил он. – Я был самым большим дураком на свете. – Он смотрел на нее. – Когда я получил то чертово письмо от твоего адвоката, я понял, что уже слишком поздно. Из-за моей дурацкой гордости я так долго не предпринимал никаких шагов. – Его глаза сверкали. – И я понял, что мне нужно увидеть тебя снова, поэтому убедил спонсоров спектакля передать его мне. Ничто не изменилось. Абсолютно. Я люблю тебя, как и прежде. Но я понял, что должен действовать осторожно, если хочу иметь хоть какой-нибудь шанс после того, как я вел себя с тобой. – Он вздохнул. – Мне хотелось рассказать тебе, что я чувствовал, увидев тебя вновь. Но я боялся, что ты не станешь меня слушать. О Боже! Как было тяжело. Когда я увидел тебя в объятиях Адриана, даже на сцене, мне казалось, что я сейчас разнесу весь этот театр своими собственными руками. Но я изо всех сил старался сдерживаться. Я разыгрывал хладнокровие и равнодушие до самого последнего вечера. Бог свидетель, мне не хотелось рисковать и сделать так, чтобы ты забеременела, но в каком-то смысле судьба сыграла мне на руку. У меня появилась возможность привезти тебя сюда, ко мне.

– Но сегодня утром ты отпустил меня! – Она посмотрела на него и увидела в его темных глазах откровенную боль.

– Я был в шоке. В отчаянии. Мне так хотелось ребенка. Я молил о нем. Сегодня рано утром я ушел из дому и все ходил и ходил, пока не пришел в себя. Я понял, что не могу тебя отпустить. Еще раз – это невозможно! Я должен сказать тебе о своих чувствах. Как сильно я тебя люблю.

Крессида опустила голову ему на грудь.

– Почему же ты мне этого не говорил? – спросила она, уткнувшись в его рубашку. – За все время, пока я здесь, ты ни разу не произнес слово «любовь».

– Любовь? – Он посмотрел на нее грустными глазами. – В прошлом мы говорили только о любви, больше ни о чем. Произносить слова любви очень легко, но на этот раз я решил доказать тебе свою любовь. Возможно, в один прекрасный день ты снова полюбишь меня. И, cara mia, так и будет. Чего бы мне это ни стоило… Я заставлю тебя любить меня.

На губах Крессиды появилась слабая улыбка.

– Но ведь я люблю тебя, Стефано, – сказала она, и спокойный тон не мог скрыть ее волнения. – Я всегда любила тебя.

В темных глазах сверкнул огонь.

– Не шути со мной, Крессида. Не сейчас. Я этого не вынесу.

Его уязвимость удивила ее.

– Я люблю тебя, – повторила она.

Довольно долго Стефано смотрел на нее, вглядываясь в зеленые глаза, пытаясь убедиться, что она говорит правду. Вдруг он схватил ее, прижал к себе и начал целовать с такой жадностью и пылом, что голова у Крессиды закружилась.

Казалось, прошло много времени, когда он снова посмотрел на нее.

– О, cara, – шептал он, – где же мы ошиблись?

Она подняла на него глаза и попыталась объяснить:

– Ты был таким сильным, таким важным, таким властным. А я, мне казалось, потеряла почву под ногами. Я думала, что все нас осуждают, когда мы приезжали сюда по уик-эндам. Твоя семья, прислуга. Мне казалось, они недоумевали по поводу твоей женитьбы на молодой иностранке, не отвечавшей их требованиям. А ты только крепче сжимал губы. Поэтому работа для меня стала неким убежищем. Она вернула мне чувство собственного достоинства, которое, как мне казалось, я потеряла. А ты негодовал по этому поводу. Вот почему… вот почему, когда ты предложил мне сделать выбор между моею работой и тобой… – Голос ее затих.

Стефано кивнул.

– Я знаю. Ты оказалась в ужасном положении. А тут еще гордость, никто не хотел уступать. Столько недоразумений.

– Поездки в Италию страшили меня больше всего, – призналась Крессида. – Мне казалось, ты стыдишься меня. Ты всегда старался увести меня пораньше с вечеринок, стоило мне заговорить по-итальянски.