— Ты считаешь, если нас будет двое, убийцы в ужасе убегут? Нет, буду терпеть. Утро вечера мудренее.

Я вернулась к себе и едва начала задремывать, как услышала громкий Настин голос:

— Знаешь, что? В следующий раз я буду жить непременно в каменном корпусе. Это я заявляю со всей ответственностью. Никаких домиков — только каменный корпус. Что ты об этом думаешь?

В данный момент я как раз боролась с искушением спросить подругу, не чувствует ли она, как дует сегодня от стены, поэтому предпочла не открывать рта. Вскоре, несмотря на ветер из щелей, мне все же удалось уснуть, но ненадолго.

— И там непременно должен быть туалет, — донеслось до меня откуда-то издалека. — Ты слышишь? Не просто каменный корпус — это будет каменный корпус с туалетом. Пусть не на этаже, но в самом здании обязательно. Иначе я к ним не поеду. Не поеду… не поеду…

Разумеется, наутро ситуация показалась нам не столь критической. В конце концов, что такое произошло? Кто-то сунул нос в наше окно. Случайный прохожий или и впрямь свихнувшийся Курицын. Рассуждая логически, лично нам вряд ли что-нибудь грозит. Если уж за кем и станут охотиться, то за Светой. Однако, раз она не звонит, значит, дела ее не так уж плохи. Может, убийцу уже нашли?

А на нас свалилось занятие поинтереснее, чем сидеть посереди базы и дрожать. И, естественно, присмотрела его Настя.

— Ты знаешь, — возбужденно заявила она, — мы с тобой совершаем огромную ошибку, бессмысленно бродя по лесу. У нас ведь там нет никакого дела!

— Это у тебя нет никакого дела, — с достоинством возразила я, — а я

слежу за тем, чтобы мы не заблудились.

Еще не хватало, чтобы моя благородная миссия была забыта! Мы с Настей обе очень плохо ориентируемся. Точнее, я очень плохо, а она неправдоподобно плохо. В смысле, я способна заблудиться почти везде, однако есть набор мест, которые представляются мне понятными и знакомыми. У Насти таковых не имеется. Поэтому именно на меня возложена задача мальчика-с-пальчик — отмечать дорогу. Впрочем, я пользуюсь научным методом. Мы гуляем так, чтобы я постоянно держала в поле зрения шоссе, а уж по нему вернуться мы способны. Иногда, правда, мы увлекаемся, и теряем шоссе из виду, и с ужасом думаем, что заблудились, и рисуем в воображении пропущенный обед, но рано или поздно невдалеке раздаются голоса, и мы понимаем, что все обошлось.

— Я не умаляю твоих заслуг, — кивнула Настя, — но речь не об этом. Конечно, прогуливаясь, мы приносим огромную пользу нашим организмам, но всегда лучше прогуливаться с целью. Так вот, старожилы так и делают. Они собирают грибы!

— В начале июня? — не поверила я. — И какие же, хотелось бы знать?

— Сверчки и стручки! — торжествующе выпалила моя подруга. — Я узнавала.

— Сверчки — это насекомые, — с мягкой укоризной поведала я. — У Машиного брата их уйма. Живут в аквариуме и ночами стрекочут. А на вид — вылитые тараканы, только огромные.

— Да? — подозрительно спросила Настя. — А стручки? Тоже насекомые?

— Нет, стручки — это растения. Вернее, часть растения. А грибы… наверное, сморчки. И строчки. Только я их в жизни не видела, и если встречу, то не отличу.

— А ты много грибов до сих пор здесь встречала? Не сезон ведь. Мы смело можем собирать все, что найдем, а потом показывать старожилам. Они объяснят, что съедобно, а что нет. Зато нам какое развлечение!

Против развлечений я никогда не возражала, и мы тут же отправились в лес за сверчками. Брели себе и смотрели под ноги, а валежник хрустел под нашими ногами. Потом мы остановились, а валежник все продолжал хрустеть. Недолго, однако продолжал.

Мы молча уставились друг на друга. Потом молча вышли на шоссе. Оно почему-то казалось безопаснее.

— За нами явно следили, — мрачно прокомментировала Настя. — Если это Курицын и из-за него мы теперь будем сиднем сидеть на базе, я никогда

ему этого не прощу!

— А может, это зайчик? — предположила я.

— Мы с тобой так громко болтаем, что все зайцы должны разбежаться. По крайней мере, я б на их месте разбежалась. Гадство какое!

— Давай вернемся на базу и посмотрим, там Курицын или нет. Хоть что-то узнаем.

Курицына не было, но, разумеется, этот факт ничего не значил. Зато после обеда, когда мы привычно крались за молоком, кто-то нагло крался за нами. Даже кусты шевелились, честное слово! А ведь мы обещали ни в коем случае не

привести на ферму шпиона! Поэтому я собиралась смело броситься к подозрительным кустам, надеясь вспугнуть негодяя, и остановила меня лишь осторожная Настя. Мне почему-то не верилось, что нам может грозить опасность — уж больно неподходящий кругом антураж. Овечки, цветочки. А моя подруга утверждала, что преступники вряд ли обладают моим тонким вкусом и на антураж способны просто наплевать.

Тяжелый день продолжался. На ферме мы поссорились с вожаком баранов. Мне он и раньше не нравился, поскольку выглядел глупым и наглым, а теперь отношения наши испортились окончательно. Его при нас отдубасил кот Васька. Отдубасил — и правильно сделал! Коту всегда первому наливают молоко, даже раньше, чем нам с Настей. А баран попытался это молоко выпить. Тогда Васька встал на задние лапы, а передними надавал конкуренту по мордам. Зрелище неописуемое! Маленький кот с энтузиазмом раздает пощечины обалдевшему толстому барану. Мы, естественно, не удержались от смеха, а баран потом в отместку встал у нас на пути и не давал уйти с фермы. Пришлось звать на помощь.

После ужина, пребывая в нехарактерном для нас довольно кислом настроении, мы решили взбодриться. Поэтому, поставив на плитку сковороду с тушенкой, мы сели в лодку и отправились в путь.

— Только через час мы должны вернуться, — предупредила я. — Все-таки плитка греется. А ты уверена, что убийцы не попрутся за нами?

— Вплавь, что ли? — злорадно поинтересовалась Настя. — Лодка-то всего одна. А водичка ледяная.

— Одолжат где-нибудь лодку. Или украдут. Для убийц это не проблема. Подплывут к нам и — бах!

— Зачем? — прервала меня подруга. Ответить на это было нечего, и мы бодро замахали веслами.

Быстро сгущались сумерки. Подозрительно быстро.

— У нас сейчас белые ночи или как? — осведомилась Настя.

— Белые. И даже, по-моему, более белые, чем всегда. По крайней мере, фонари на моей улице не горят всю ночь. А раньше их хоть на пару часов, да зажигали.

— Экономия. И природа туда же. Тоже свет экономит. Весла не видно.

— Зато она не экономит воду, — заметила я. — Дождик пошел. Давай обратно, а?

Не успела я довести фразу до конца, как дождик превратился в грозу. Правда, мы предусмотрительно не расставались с клеенчатыми плащами, однако даже сквозь них иной раз проникали омерзительно холодные струи. А еще они больно били по лицу. Где-то в вышине загремел гром, услужливо сопровождая стремительную молнию. Желание вернуться росло и крепло. Для скорости мы поделили весла — одно Насте, другое мне. Это нарушало синхронность, но мы ведь не на соревнованиях! Вот протока, выводящая в соседнее озеро, теперь надо проплыть через него до следующей протоки, а там и пристань недалеко. Молнии били все чаще, самые наглые позволяли себе вонзаться в воду совсем рядом с нами.

— В журнале «Наука и жизнь» написано, — позволила себе заговорить я, — что одно и то же напряжение может кого-то убить, а кому-то не причинить вреда. Все зависит от сопротивление организма. А сопротивление во многом зависит от эмоционального настроя. Попытайся эмоционально настроиться.

— На что? — буркнула Настя. — На то, что сейчас в меня ударит молния? Думаешь, это поможет?

Впрочем, вести долгие разговоры обстановка не позволяла — в рот затекали струи дождя. Они были какие-то косые и добирались до тебя, как бы ты ни извивался. Ага, протока, а за ней…

— Слушай, мы тут когда-нибудь были?

— Не знаю, — неуверенно ответила мне подруга. — Может, это от грозы все выглядит иначе?

— Система Вуоксы соединяется с Ладожским озером. Может, это оно? Здоровое больно.