к имени. Так, когда кто-либо в семье говорит другому: "Звонил Жан Дюпон", — то он уже не отсылает к тому же самому двучлену: патроним стал прозвищем. Для членов данной семьи существует прежде всего класс Жанов, в рамках которого «Дюпон» и «Дюран» производят индивидуацию. В перспективе гражданского состояния или частного сообщества термины двучлена инвертируют свои функции.

Однако если в силу своей позиции один и тот же термин может играть роль указателя класса либо индивидуального детерминанта, то напрасно задаваться вопросом, как это делалось многими этнографами, действительно ли употребляемые в том или ином обществе названия составляют имена собственные. Скиннер допускает это для саук, но сомневается в отношении их соседей-меномини; их имена — это, вероятно, скорее почетные титулы, ограниченные в числе, до которых индивид добирается в течение своей жизни, не имея права передать их своим потомкам (Skinner 2, р. 17). То же и у ирокезов: "Ясно, что индивидуальное имя… совершенно не сопоставимо с нашим личным именем. Скорее в нем следует видеть нечто вроде церемониального обозначения, а также более интимное выражение принадлежности к клану, чем то, что подразумевается ношением кланового имени" (Goldenweiser, р. 367).

Что касается имен собственных викмункан: "Хотя я их назвал личными именами, в действительности же это групповые имена, обозначающие звено принадлежности и солидарность с тотемической группой" (Thomson, р. 159).

Такие оговорки объяснимы, поскольку список имен, являющихся собственностью и привилегией каждого клана, часто ограничен, и два человека не могут одновременно носить одинаковое имя. Ирокезы имеют «хранителей», памяти которых они доверяют репертуар клановых имен и которые в любой момент знают ситуацию со свободными именами. Когда рождается ребенок, призывается «хранитель», чтобы сказать, какие имена «свободны». У юрок Калифорнии ребенок может жить без имени в течение шести-семи лет, пока не окажется вакантным имя родственника ввиду его кончины. С другой стороны, табу на имя умершего исчезнет по прошествии года, если молодой член линии вернет имя в оборот.

Еще более затруднительными для анализа кажутся такие имена, как в Африке имена близнецов или первого выжившего после ряда мертворожденных: определенным индивидам отводится место в жесткой и строгой таксономической системе. Нуэр предоставляют близнецам названия птиц, которые низко летают: цесарка, турач и т. д. Они действительно считают близнецов, подобно птицам, существами сверхъестественного происхождения (Evans-Pritchard 2; дискуссию см.: Levi-Strauss 6), а квакиютль Британской Колумбии выражают аналогичное верование, ассоциируя близнецов с рыбами. Поэтому имена Голова-лосося и Хвост-лосося оставлены детям, чье рождение предшествует или непосредственно следует за рождением близнецов. Близнецы считаются происходящими либо от рыбы-свечи (если у них маленькие ручки), либо от Oncorhynchus kisutch ("серебряный лосось"), либо от Oncorhynchus nerka ("сладкий лосось"). Диагноз производится старейшиной, который сам по рождению близнец. В одном случае мальчика-близнеца он называет Мужчина-который-пресыщается, а девочку-близнеца — Женщина-которая-пресыщается. В другом случае их имена звучат соответственно: Единственный и Перламутровая-девушка и в третьем: Главный-рабо-тник и Главная-танцовщица (Boas 4, part I, p. 684–693).

Догоны Судана следуют весьма строгому методу в определении имен собственных, он состоит в установлении позиции каждого индивида согласно мифической генеалогической модели, где каждое имя связано с полом, линией, порядком рождения и с качественной структурой группы сиблингов, куда включен индивид: сам близнец; первый или второй родившийся перед либо после близнецов; мальчик, родившийся после одной либо двух девочек, или наоборот; мальчик, родившийся между двумя девочками, или наоборот, и т. д. (Dieterien 3).

Наконец часто колеблются, рассматривать ли в качестве имен собственных порядковые имена, встречающиеся у многих алгонкин и сиу, у микс (Radin 2), у майя (Tozzer) и на юге Азии (Benedict) и т. д. Ограничимся одним примером (взятым у дакота, где эта система особенно развита) имен, следующих в соответствии с порядком рождения первых семи девочек и первых шести мальчиков:

девочки мальчики

1 Уино'не Цаске'

2 Xa'-пе Хепо'

3 Xa'-псти Хепи'

4 Уиха'ки Уаца'то

5 Хапо'нА Хаке'

6 Хапстин А Тацо'

7 Уихаке'да — (Wallis, р. 39).

В той же категории можно расположить термины, замещающие имена собственные на различных этапах инициации. У австралийских племен на севере Дампирленда имеется ряд из девяти имен, даваемых новичкам перед удалением зубов, затем перед обрезанием, перед ритуальным кровопусканием и т. д. Тиви островов Мелвилл и Батерст, за Северной Австралией, дают новичкам специальные имена, по ступеням; имеется семь мужских имен, покрывающих период от 15 до 26 лет, и семь женских имен — от 10 до 21 года (Hart, р. 286–287).

Однако встающие в таких случаях проблемы не отличаются от тех, что поднимаются обычаем, известным в наших современных обществах, — давать мальчику, родившемуся первым, имя его деда по отцовской линии. "Имя деда" может также рассматриваться как титул, ношение которого одновременно и обязанность, и право. Переходя от имени к титулу, мы таким образом совершаем незаметное перемещение, связанное не с каким-либо внутренним свойством рассматриваемых терминов, а с их структуральной ролью в классификационной системе, от которой напрасно пытаться их отделить.

ГЛАВА VII

Индивид в качестве вида

Система наименований у пенан, кочующих во внутренней части Борнео, позволяет уточнить отношение между терминами, за которыми мы склонны сохранить достоинство имени собственного, и теми, чья природа на первый взгляд может показаться иной. В соответствии со своим возрастом и ситуацией в семье пенан может обозначаться тремя видами терминов: либо личным именем, либо текнонимом ("отец такого-то", "мать такого-то"), либо, наконец, тем, что можно назвать некро-нимом, выражающим семейную связь субъекта с умершим родственником ("отец мертвый", "племянница мертвая" и т. п.). Западные пенан имеют не менее чем 26 некронимов, различающихся по степени родства, возрасту покойного, полу и порядку рождения детей вплоть до девятого.

Правила употребления этих имен удивительно сложны. Сильно упрощая, можно сказать, что ребенка знают под его собственным именем, пока не умрет кто-либо из его родственников старшего поколения. Если это какой-либо из дедов, ребенка тогда зовут Тупу. Если умирает брат отца, то ребенок становится Илун и остается таковым, пока не умрет другой родственник. В этот момент он обретает новое имя. Перед тем как жениться и заиметь детей, пенан, таким образом, может пройти ряд из шести-семи и более некронимов.

После рождения первого ребенка его отец и мать получают тек-ноним, выражающий их отношение к этому ребенку, обозначенному именем. Так, Тама Ауинг, Тинен Ауинг — "отец (или мать) Ауинга". Если ребенок умрет, то текноним будет замещен некронимом: "ребенок, родившийся первым, умер". При последующем рождении новый текноним вытеснит некроним и т. д.

Ситуация еще более усложняется ввиду действия особых правил, доминирующих применительно к сиблингам. Ребенка называют по его имени, если все его братья и сестры живы. Когда кто-либо умирает, ребенок принимает некроним: "старший (или младший) сиблинг умер" — но, как только родится брат или сестра, некроним отставляется, и субъект снова может употреблять свое имя (Needham 1, 4).

В этом описании много неясностей; мы плохо понимаем, каким образом различные правила воздействуют друг на друга, хотя они и кажутся функционально связанными. В целом система определяется, тремя типами периодичности: vis-a-vis с родственниками старшего поколения индивид идет от некронима к некрониму; vis-a-vis со своими сиблингами — от автонима (термин, каким в такой системе удобно обозначать имена собственные) к некрониму; vis-a-vis со своими детьми, наконец, — от текнонима к некрониму. Но каково логическое соотношение между тремя типами терминов? И каково логическое отношение между тремя типами периодичности? Текноним и некроним адресуются к родственной связи, следовательно, это «относительные» термины. У автонима нет такой характеристики, и с этой точки зрения он противопоставляется предшествующим формам: лишь определяет какую-то «самость» в противоположность к другим «самостям». Эта оппозиция (имплицитная в автониме) между «самостью» и другими позволяет, в свою очередь, различить текноним от некронима. Первый, включающий имя собственное (которое не является именем собственным субъекта), может определяться как выражающий отношение к другой самости. Некроним, не содержащий какого-либо имени собственного, состоит в выражении отношения родства, присущего другому, не названному, с какой-то самостью, равно не называемой. Это отношение можно определить как другое отношение. Наконец, оно является негативным, поскольку некроним упоминает его лишь для того, чтобы объявить отмененным.