Занимая пост премьер-министра, он был слишком занят, чтобы тратить время на какой бы то ни было отдых. Однако он всегда любил театр и в Милане регулярно посещал свою ложу вместе с Рашелью, а иногда и с дочерью Эддой. В Риме он тоже приобрел ложу, но времени посетить театр так и не нашлось. У него даже не хватало досуга на любовные романтические связи со светскими красавицами, которых он встречал на официальных приемах, хотя они были заворожены его сильной холодной личностью и гипнотическим взглядом. «Я не отрицаю, что какие-то любовные романы у него были, — пишет в воспоминаниях Рашель, — но это вполне понятно, если вспомнить, какое фанатичное преклонение он вызывал в людях. И он всегда сам первый мне о них рассказывал. Иногда его раскаяние было поистине забавным».
Она тревожилась бы несравненно сильнее, если бы в Риме находилась Маргерита Сарфатти, так как всегда не могла терпеть ее, считая слишком властной и навязчивой. Но Маргерита оставалась в Милане со своим мужем. Кажется, Рашель была права, полагая, что у Муссолини нет времени на галантные похождения. Возможно, однако, что теперь, когда он правил Италией, ему не требовалось удовлетворять свою страсть к власти погоней за женщинами. Не исключено, что он находил больше удовольствия в роли сурового, холодного, недоступного бога, которым женщины восхищаются издали.
Власти пытались помешать распространению сведений о болезни Муссолини. Рашель хотела к нему приехать, но шеф миланской полиции убедил ее не ездить в Рим, чтобы не пошли слухи о том, что ее муж болен серьезно. Муссолини не мог работать в течение пяти недель, что дало возможность Фариначчи побуждать сквадристов к новым революционным эксцессам. Когда же Муссолини почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы 23 марта вновь приступить к руководству правительством, он не сделал никаких попыток их пресечь.
Особенно свирепствовала милиция во Флоренции. Когда убивали какого-нибудь фашиста, они нападали и выжигали редакции социалистических газет, дома социалистов, оппозиционеров-католиков и масонов. В течение всего XIX столетия масоны играли важную роль в освободительной борьбе Рисорджименто. Гарибальди стал «Великим Мастером Итальянской ложи Великого Востока». Виктор Эммануил II и многие другие видные лидеры нации были масонами. Однако в XX веке фашисты, так же как коммунисты, отнеслись к масонам как к соперничающей организации, которую поэтому следует уничтожить. Устав фашистской партии запрещал фашистам быть масонами, но некоторые видные фашисты тайно продолжали сохранять свое членство в масонских ложах.
Когда Фариначчи позволил флорентийским фашистам сжечь дотла дома тамошних масонов, Муссолини был возмущен. Еще больше он встревожился, когда в июне 1925 года в Риме фашисты напали на католическую процессию и папа заявил резкий протест. Также чрезвычайно неприятным был тот факт, что в течение всего 1925 года Фариначчи горячо защищал Думини и других убийц Маттеотти на долгом судебном процессе. Поэтому в апреле 1926 года Муссолини убрал Фариначчи с поста секретаря партии и назначил на его место менее одиозную фигуру Аугусто Турати (не состоявшего ни в каком родстве с известным лидером социалистов).
Дуче был очень удовлетворен тем, как развивались международные отношения Италии. В октябре 1924 года после всеобщих выборов к власти в Британии вернулись консерваторы. Макдональд подал в отставку, и его сменил на посту премьера Болдуин. Министром иностранных дел стал Остин Чемберлен, а министром финансов — Черчилль. Муссолини был доволен отставкой Макдональда, потому что хоть тот и отдал ему Джубаленд, но разозлил протестом против убийства Маттеотти.
Муссолини с удовлетворением прокомментировал падение лейборргстского правительства Макдональда как еще одно поражение международного социалистического движения.
Британские консерваторы во время выборов вели ожесточенную кампанию против установления отношений с большевистской Россией. Они поносили правительство Макдональда за признание Советского Союза и снисходительность к коммунизму. Они широко использовали в своей кампании письмо Зиновьева, якобы написанное им как генеральным секретарем Коммунистического Интернационала и обращенное к британским коммунистам. В письме он призывал их голосовать за лейбористов, так как коммунистам выгоднее иметь в Британии лейбористское, а не консервативное правительство.
Советское правительство и британская лейбористская партия настаивали, что это письмо — фальшивка. Теперь мы знаем, что так оно и было. В действительности, хотя письмо и выражало довольно точно позицию Зиновьева и Коминтерна, написано оно было белоэмигрантскими кругами в Берлине. После того как консерваторы вернулись к власти, они направили советскому правительству протест по поводу этого письма и провели расследование, чтобы установить, является ли оно подлинным или поддельным. Расследование показало, что письмо подлинное, и консерваторы приняли результат экспертизы, несмотря на протесты лейбористов.
Муссолини сообщил в послании к Грэму о своей радости по поводу победы консерваторов на выборах и подчеркнул, что не сомневался в подлинности письма Зиновьева. Грэм же тактично напомнил ему о непоследовательности его позиции. Когда за несколько месяцев до этого он обменялся послами с Советским Союзом, то выразил надежду, что отныне большевистская пропаганда в Италии будет сокращена. Муссолини ответил, что допустил ошибку и что советская подпольная деятельность в Италии после установления дипломатических отношений усилилась. Он достоверно знает, что Троцкий недавно тайно посетил Рим и выступил с обращением на подпольном собрании коммунистов. (В 1924 году Троцкий совершенно точно Рима не посещал, и маловероятно, что Муссолини верил в его появление там.) Но если в январе Муссолини хотел обогнать Макдональда в гонке за признание советского правительства, то в ноябре он желал внушить Остину Чемберлену, что настроен так же антибольшевистски, как британское правительство консерваторов.
Месяцем позже в Риме состоялось заседание Совета Лиги Наций, на которое приехал Остин Чемберлен, создав тем самым прецедент: впервые британский министр иностранных дел лично присутствовал на заседании Совета Лиги. Он встретился с Муссолини, и между ними сразу установились дружеские отношения. Чемберлен писал, что Муссолини «чудесный человек… который трудится на благо и величие своей страны».
Однако не всегда между Муссолини и Чемберленом дела шли гладко. Две такие сильные личности, старавшиеся всемерно поддерживать престиж своей страны, едва ли могли избежать возникавших время от времени разногласий. Когда одна итальянская компания захотела получить права на поиски нефти в Албании, а албанское правительство отдало эту концессию британской компании «Англо-персидская нефть», Муссолини поручил итальянскому послу в Лондоне маркизу ди Торретта подать протест по поводу действий британского правительства, вынуждавших албанцев отдать концессию англичанам.
Чемберлену не понравился тон и выражения ди Торретты, и он отреагировал очень резко. «Эти голословные утверждения, порочащие честь и достоинство правительства Его Величества, должны быть немедленно взяты назад, — писал он Грэму. — Ни один британский министр не смирится с заявлениями, подобными переданным Торреттой. И если Муссолини считает, что может вести себя в отношении нас так нагло, словно имеет дело с третьестепенной державой, он совершает роковую ошибку».
Однако Чемберлен готов был принять во внимание тот факт, что Муссолини был болен. Спор был улажен полюбовно. Муссолини отказался от своих обвинений, а Чемберлен уговорил албанское правительство и компанию «Англо-персидская нефть» отдать итальянцам 31 % в албанской нефтяной концессии. Французы, которые также надеялись иметь в ней свою долю, не получили ничего. Жесткий разговор Муссолини с Чемберленом оправдал себя.
В течение всех пяти лет пребывания на посту министра иностранных дел Чемберлен настойчиво проводил антисоветскую политику. Он аннулировал торговое соглашение, подписанное правительством Макдональда с Советским Союзом, после всеобщей забастовки в Британии выслал из Лондона советских торгпредов и направил британские войска в Китай на подавление коммунистической революции. Однако главным его детищем был проект проведения в 1925 году переговоров о вступлении Германии в мировое сообщество и окончании ее изоляции со времени поражения в войне, то есть с 1918 года. Целью Чемберлена при этом, по крайней мере частичной, было помешать изолированной от всех Германии вступить в тесный союз с другими странами, и прежде всего Советским Союзом. Политика Чемберлена вызывала подозрения и враждебность правых националистов во Франции, но Муссолини ее поддерживал.