Кеннард написал Керзону, что Муссолини считает: если он пойдет на попятный перед Лигой Наций, то «все здание фашизма рухнет как карточный домик». Поэтому он готов развязать европейскую войну, но не отступить. Это означает, что с ним следует обращаться как с бешеным псом и постараться всячески его умиротворить. Конечно, есть другой выход: бешеного пса можно пристрелить, но это приведет к падению фашизма. Италия тогда впадет в анархию, подпадет под военную диктатуру или там произойдет что-нибудь того хуже.
Некоторые британские дипломаты были не согласны с этим мнением. Бентинк, посол в Афинах, симпатизировал Греции и считал, что падение Муссолини и даже внутренние беспорядки в Италии будут меньшим злом, чем его триумф в вопросе о Корфу, так как последние события могут привести к тому, что Италия заменит Британию в качестве доминирующей силы на Средиземном море.
Лорд Роберт Сесил, находившийся в Женеве, полагал, что падение Муссолини приведет к хаосу в Италии, но его вызывающее торжество над Лигой Наций — к хаосу во всей Европе. На него произвели большое впечатление мнения Нинчича из Югославии и Бенеша из Чехословакии, с которыми он общался в Женеве, что «это лишь первая из многих неприятностей, которые доставят нам Италия и Муссолини в ближайшем будущем».
Но каким образом они могли остановить Муссолини? Керзон зашел так далеко, что советовался с казначейством относительно возможности принять финансовые и экономические санкции против Италии. Их могла бы объявить Лига Наций. Казначейство ответило ему, что это потребует создания специальной изощренной системы контроля, которая вызоветнедовольство британских деловых кругов, так как страны, не соблюдающие эти санкции, захватят британские рынки. Поэтому меры будут эффективными только в случае, если это предложение поддержат другие государства, особенно Соединенные Штаты. Британское правительство в свое время не сомневалось, устанавливая блокаду против большевистской России, но не захотело разрушить итальянскую экономику, так как это могло привести к падению Муссолини. Газета консервативного истеблишмента, «Морнинг пост», рассудила, что выбор тут простой: «Муссолини или Ленин».
Ассамблея Лиги Наций решила поручить конференции послов уладить инцидент с Корфу. Послы проинформировали греческое правительство, что поддерживают итальянские требования. Греция выплатила Италии пятьдесят миллионов лир, и войска Муссолини покинули Корфу.
Лорд Роберт Сесил был озабочен. «Сильная страна, входящая в Лигу, — писал он, — отказалась выполнить обязательства Договора о согласии и сделала это безнаказанно. Некоторые скажут — даже с упрочением своего престижа… Авторитету Лиги был брошен вызов именно в той сфере, ради которой она была создана». Он был прав в том, что престиж Муссолини окреп. В Италии популярность Муссолини возросла, теперь его не осмеливались критиковать даже социалисты. «Аванти!» клеймила не Муссолини, а британских империалистов, которые столь часто прибегали к дипломатии канонерок, но возражали, когда Италия поступила так же.
Зять Керзона, Освальд Мосли, в 1923 году, будучи членом парламента, вышел из консервативной партии и собирался вступить в лейбористскую. Он считал, что Британия должна занять в отношении Муссолини твердую позицию. Его возмутило отсутствие у Болдуина интереса к этому вопросу, и он сомневался, что его тесть приложил достаточно усилий в разрешении этого вопроса. Он был восхищен Муссолини, который отстаивал свою страну более горячо, чем Болдуин и Керзон — свою.
После инцидента с Корфу югославское правительство убедилось, на что способен Муссолини, и поняло, что, как бы тот ни поступал, британцы его останавливать не станут. Поэтому итало-югославские переговоры по Фиуме пошли гораздо быстрее. В январе 1925 года было подписано соглашение с Югославией, но которому Италия получила юрод Фиуме, а Югославия сохраняла за собой порт Барос и прилегающие территории. Греки больше не спорили о Додеканезах, которые остались под итальянской оккупацией. В 1925 году Муссолини провел закон, предписывавший всем жителям Додеканезов принять итальянскую национальность.
В декабре 1923 года в Британии прошли всеобщие выборы. Лейбористская партия под руководством Рамсея Макдональда шла на выборы с программой, включавшей дипломатическое признание большевистского правительства России и заключения с Россией торгового договора. Россия теперь называлась СССР (Союз Советских Социалистических Республик). Консерваторы резко возражали прочив при знания советского правительства. Как партия они имели самое большое представительство в Палате общин, но суммарно либералы и лейбористы превосходили их численностью. Либералы согласились поддержать лейбористов, и в январе 1924 сода Макдональд стал премьер-министром и министром иностранных дел в первом лейбористском правительстве Британии. Он решил признать Советский Союз.
Муссолини также решил признать советское правительство. Он будет подавлять коммунистов в Италии, но откажется от пособничества попыткам сбросить их власть в России. Заняв пост премьер-министра, 4 декабря 1922 года в Риме он имел разговор с Красиным, советским комиссаром торговли и промышленности. Это было начало переговоров о дипломатическом признании и торговых отношениях между Италией и Советским Союзом. Переговоры шли медленно, так как советское правительство не шло на уступки. Однако к январю 1924 года Муссолини уже был готов к признанию СССР. Таким образом, Италия должна была стать первой державой Западной Европы, которая шла на это.
Когда Макдональд узнал об этом, он был раздосадован. Он хотел, чтобы его правительство признало Советскую Россию первым, и попросил Муссолини отложить объявление на несколько дней, чтобы Британия и Италия признали ее одновременно. Муссолини во время войны критиковал Макдональда как пацифиста, но готов был поддерживать хорошие отношения с человеком, который скорее, чем империалист-тори на посту министра иностранных дел, мог передать Италии Джубаленд. Он согласился отложить признание Советского Союза, пока Макдональд не будет готов. Однако британское министерство иностранных дел немедля оповестило мировую прессу, что Британия собирается признать советское правительство.
Муссолини был в ярости. Он счел, что Макдональд его одурачил: уговорил помедлить с признанием, а сам тут же объявил об аналогичных намерениях Британии. Макдональд принес свои извинения: Он говорил, что вышло недоразумение. Он думал, что они должны выпустить не совместное англо-итальянское заявление о признании СССР, а сделать одновременные объявления: Муссолини — в Италии, а он — в Лондоне.
Затем Макдональд сделал Муссолини другое предложение. Он объяснил, что король Георг V резко возражал против приема советского посла — представителя правительства, расстрелявшего его кузена, русского царя. Однако если советский посол прибудет в Лондон, король должен будет его принять. Вместо этого Макдональд предложил, чтобы Британия и Советский Союз были представлены в Лондоне и Москве поверенными в делах, которые королю свои верительные грамоты не вручают. Он просил Муссолини поступить так же и обменяться с советской страной не послами, а поверенными в делах.
Муссолини был раздражен поведением британского премьер-министра. Он отказался идти ему навстречу и дажепригрозил опубликовать переписку с Макдональдом относительно признания СССР. Это вызвало в британском министерстве иностранных дел большую тревогу. Эта переписка ни в коем случае не должна была попасть в печать, так как раскрыла бы роль короля Георга V во всей этой истории. Муссолини согласился не публиковать переписку, но признал Советский Союз без всяких условий и дал согласие на обмен послами, а не поверенными в делах. Таким образом, в СССР должны были быть итальянский посол и британский поверенный в делах. Послом он назначил графа Алессандро Мандзони и приказал ему немедленно отправиться в Москву, чтобы наверняка стать там первым западным послом. Мандзони отбыл из Рима тем же вечером ночным поездом, не успев даже купить меховое пальто.