В мае 1922 года Бальбо провел самую значительную из всех операцию. Она состоялась в его родной Ферраре, которую контролировала коалиция социалистов и пополари. Муссолини был очень встревожен дерзким планом Бальбо. Ему не хотелось подталкивать пополари к союзу с социалистами. Но, как и в прошлый раз, он позволил Бальбо провести его план в жизнь. 12 мая Бальбо привел 63 000 фашистов в Феррару. Они оккупировали город на 48 часов и взяли руководство им в свои руки, сохраняя при этом строжайшую дисциплину. Бальбо запретил сквадристам на время пребывания в Ферраре пить алкогольные напитки и посещать бордели. Муссолини приветствовал это начинание Бальбо как значительную победу.
Две недели спустя 20 000 фашистов заняли Болонью. Они были злы на префекта Мори за то, что тот следовал букве закона и был беспристрастным. Они ворвались в кабинет Мори в городской ратуше и потребовали от него, чтобы он подал в отставку. Префект отказался. Бальбо приказал своим людям мочиться на стену ратуши в том месте, где располагался кабинет Мори, но не решился применить силу против государственного чиновника. Факта перевел Мори на ту же должность из Болоньи в Бари, на юге Италии, где активность фашистов была гораздо слабее. Так что и этот факт считался победой бодонских сквадристов.
Недалеко от Римини, в Чезенатико, маленьком порту на адриатическом побережье, был убит какой-то фашист. Бальбо решил доказать красным, что «фашистов нельзя убивать безнаказанно». Он выбрал отличную мишень: отель «Байрон» в Равенне — старый дворец, бывший штабом социалистических кооперативов этого района. В течение 20 лет он был гордостью социалистического движения в Романье. Сквады Бальбо сожгли его дотла. Им это удалось особенно эффектно из-за нехватки в Романье воды. Секретарь кооператива, в отчаянии схватившись за голову, смотрел на пожар, и слезы текли у него по щекам. Бальбо почти пожалел его, но затем рассудил, что в гражданской войне полумер быть не может.
28 июля отряды во главе с Бальбо захватили Равенну. На этот раз они не пошли к могиле Данте, а явились уничтожить власть красных в городе. Когда они попытались войти в рабочие районы, коммунисты открыли огонь и убили 9 фашистов. Бальбо сжег главные квартиры социалистов, коммунистов и анархистов в Равенне, а затем отправился к начальнику полиции и потребовал предоставить ему грузовики для вывоза из города его людей, поставив ему условия: если они не получат транспорт в течение получаса, то сожгут дома всех коммунистов и социалистов. Начальник полиции дал ему грузовики, надеясь избавиться от фашистов. Однако это оказалось уловкой. Получив транспорт, Бальбо воспользовался им для того, чтобы повести свои сквады в самый масштабный поход, который когда-либо предпринимали фашисты.
В течение 24 часов 29 июля 1922 года и последующей «ужасной ночи» (так назвал ее Бальбо) его сквады сожгли все штабы всех коммунистических и социалистических организаций в провинциях Равенна и Фор ли. В своем дневнике он записал, что тучи огня и дыма затянули всю равнину Романьи, так как фашисты «решили покончить с красным террором раз и навсегда». Они не встретили почти никакого сопротивления со стороны «большевистского сброда». Итальянская армия наблюдала и не вмешивалась.
В Палате депутатов республиканские демократы, попола-ри, социалисты и коммунисты объединились, чтобы осудить бездействие Факты в отношении фашистов, и сместили его правительство. Король вызвал в Квиринал лидеров оппозиции, в том числе социалиста Турати, и обсудил с ними вопрос о формировании из них кабинета, но они не смогли договориться между собой, так что король вновь призвал Факту. Тогда коммунисты предложили социалистам, чтобы те объявили всеобщую забастовку в знак протеста против неумения правительства прекратить фашистское насилие. Социалисты согласились, и 30 июля, на другой день после страшного рейда Бальбо по Романье, социалистические профсоюзы объявили всеобщую забастовку, которая должна была начаться в полночь 31 июля. Турати заявил, что это будет всеобщая стачка в поддержку законности и порядка, за сохранение государственной власти.
Фашисты были наготове. 31 июля секретарь Национальной фашистской партии Микеле Бьянчи разослал по низовым ячейкам циркуляр, предписывающий им подготовиться к ликвидации всеобщей стачки. Он подготовил заявление, которое Муссолини опубликовал в «Иль пополо д'Италия» 1 августа, в первый день забастовки. В нем говорилось, что, если правительство не сумеет прекратить забастовку в течение 48 часов, фашисты сделают эту работу за него и «заменят собой государство, вновь доказавшее свое бессилие». Если по истечении 48 часов понадобится вмешательство фашистов, они ожидают, что все государственные служащие выйдут из-под власти политических лидеров, их предавших, и продолжат выполнение своих обязанностей под руководствомфашистов.
Фашисты не стали дожидаться истечения 48 часов, а сразу начали действовать в качестве штрейкбрехеров. Они прекратили забастовку транспортников, вытаскивая из трамваев водителей и кондукторов, избивая их дубинками, после чего сами вели трамваи. Самые жестокие события произошли в Генуе, Ла-Специи и Анконе. В Генуе коммунистический спайпер выстрелил по трамваю, который вели штрейкбрехеры-фашисты. Тогда на улицах появились армейские части на броневиках и открыли пулеметный огонь по коммунистам, в то время как полиция проводила обыски в рабочих кварталах, обшаривая дом за домом в поисках оружия и снайперов. Британский генеральный консул в Генуе сообщал, что «фашисты были организованы по-военному и помогали полиции в подавлении беспорядков, но в основном сражались сами». Трое человек было убито и около пятидесяти ранено. В Анконе фашисты сожгли помещения нескольких социалистических профсоюзов и их клубы.
Перелом наступил в Милане, где последние три года жил и работал в «Иль пополо д'Италия» Муссолини. Все это время красный флаг развевался над ратушей. Муссолини находился в Риме, когда 3 августа отряды фашистов, прекратив забастовку трамвайщиков, подошли к ратуше и приказали советникам-социалистам покинуть здание. Советники было запротестовали, но подчинились и поспешили покинуть не только здание городского совета, но и город. Фашисты спустили красный флаг и подняли национальный трехцветный впервые с 1919 года. Вечером появился Д'Аннунцио и со ступеней ратуши произнес речь, в которой призывал успокоиться и покончить с ненавистью, раздирающей Италию.
В отсутствие совета управление городом взял на себя префект. Фашисты заявляли, что в Милане, как и в других городах, из которых они изгнали социалистов, они обнаружили многочисленные свидетельства коррупции и плохого руководства. Не оставалось сомнений в том, что город Милан в результате неумных трат, произведенных социалистами, имел огромные долги.
Меньше чем за день фашисты прекратили забастовку по всей Италии, и вечером 3 августа социалистические профсоюзы призвали рабочих вернуться на рабочие места. Британский генеральный консул в Генуе был страшно доволен. «Можно надеяться, что действия фашистов окажут самое благодетельное влияние», — написал он 7 августа.
Фашисты победили повсюду, кроме Пармы. Когда их сквады попытались туда войти и прекратить забастовку, командир местного армейского гарнизона установил на дороге блокпосты и остановил фашистов. Бьянчи направил Бальбо срочную депешу, приказывая ему избегать конфронтации с армией. Но Бальбо решил, что армейский командир блефует, и попытался прорваться мимо блокпоста силой. Офицер не блефовал. Он открыл по фашистам огонь. Бальбо безуспешно повторил попытку на следующий день, но 5 августа, после того как 14 фашистов были убиты, вынужден был отказаться от намерения войти в Парму. Но он был полон решимости вновь попытаться захватить этот город в будущем.
11 августа в Палате депутатов прошло обсуждение результатов забастовки. После того как Факта и несколько националистов и фашистов осудили стачку, депутат-коммунист Рапости заявил, что она была вполне оправданной и он сожалеет, что рабочие не ответили насилием на насилие фашистов. Фашистские депутаты криками и воем заглушили его речь, так что он сам не слышал себя за шумом. Фашисты кинулись к нему, но коммунистические и социалистические депутаты окружили его кольцом, защищая от нападающих. Депутат-фашист Джунта, когда-то пинками столкнувший дезертира Мизиано со ступеней парламента, кричал, что застрелит Рапости, но друзья схватили его и не дали вытащить револьвер.