119. Система не существует и не может существовать для того, чтобы удовлетворять человеческие потребности. Наоборот, человеческое поведение принудительно корректируется, чтобы соответствовать требованиям системы. Этот процесс не имеет ничего общего с политической и социальной идеологией, которую якобы проводит технологическая система. Это вина технологии, потому что система управляется не идеологией, но техническими требованиями.[57] Конечно, система удовлетворяет множество человеческих потребностей, но, вообще говоря, она делает это только в пределах того, что идёт на пользу ей самой. Главенствуют потребности системы, а не человека. Например, система обеспечивает людей пропитанием потому, что она не сможет функционировать, если все умрут от голода; она заботится о психических потребностях людей всякий раз, когда может БЕЗ ТРУДА удовлетворить их, потому что она не сможет действовать, если слишком много людей впадут в депрессию или начнут бунтовать. Но система, по достаточным, веским и практическим причинам, должна оказывать постоянное давление на людей, чтобы сформировать их образ действий в соответствии со своими потребностями. Накопилось слишком много отходов? Правительство, СМИ, система образования, специалисты по проблемам окружающей среды, все завалят нас чрезмерной пропагандой утилизации отходов. Требуется больше технического персонала? Хор голосов убедит детишек обучаться науке. Никто не прервётся, чтобы спросить, а гуманно ли это — принуждать молодёжь проводить массу времени за изучением дисциплин, которые большинство из них ненавидят.[58] Когда квалифицированные рабочие вытесняются с работы техническими усовершенствованиями и принудительно отправляются на «переподготовку», никто не спросит, не унизительно ли им подвергаться такому третированию. Считается прямо-таки доказанным, что все должны подчиняться технической необходимости и достаточному основанию: если человеческие потребности поставить выше технической необходимости, возникнут экономические проблемы, безработица, дефицит или ещё что похуже. Концепция "психического здоровья" в нашем обществе определяется главным образом рамками, в которых индивидуум ведёт себя в соответствии с требованиями системы, причём делает это без проявления признаков стресса.

120. Попытки дать место внутри системы осознанию цели и самостоятельности ненамного отличаются от издевки. Например, одна компания, вместо того, чтобы давать каждому работнику монтировать только одну деталь из каталога, давала собирать все детали из него, воображая, что предоставляет своим сотрудникам ощущение цели и её достижения. Некоторые компании пытаются дать своим служащим большую независимость в их работе, но обычно по практическим соображениям это может быть реализовано лишь в очень ограниченной степени, и в любом случае работники никогда не получат независимости как конечной цели — их «самостоятельные» усилия никогда не смогут быть направленными на цели, которые они выбрали лично, но только на цели их работодателей, вроде выживания и развития компании. Любая компания быстро выйдет из дела, если позволит своим работникам действовать иначе. Аналогичным образом на любом предприятии внутри социальной системы рабочие должны направлять свои усилия на осуществление целей работодателей, в противном случае предприятие не будет отвечать своему назначению как составляющей системы. Ещё раз, в индустриальном обществе по исключительно техническим причинам большинство индивидуумов или малых групп просто не могут обладать большой самостоятельностью. Даже представитель малого бизнеса, как правило, имеет ограниченную независимость. Кроме обязательного государственного регулирования он сдерживается тем обстоятельством, что должен приспосабливаться к экономической системе и соответствовать её требованиям. Например, когда кто-то развивает новую технологию, представитель малого бизнеса часто, хочет он этого или нет, вынужден применять эту технологию для того, чтобы оставаться конкурентоспособным.

Нельзя разделять составляющие технологии на «плохие» и «хорошие»

121. Ещё одна причина, по которой индустриальное общество не может быть реформировано в интересах свободы, заключается в том, что современная технология является единой системой, в которой все части зависят друг от друга. Нельзя избавиться от её «плохих» составляющих и оставить только «хорошие». Возьмём для примера современную медицину. Прогресс в медицинской науке зависит от прогресса в химии, физике, биологии, вычислительной технике и других областях. Для проведения передового лечения требуется дорогостоящее высокотехнологичное оборудование, которое может иметься в распоряжении лишь в технологически и экономически развитом обществе. Понятно, что нельзя добиться прогресса в медицине без технологической системы и всего, что её сопровождает.

122. Даже если бы прогресс в медицине мог поддерживаться без остальных составляющих технологической системы, само по себе это принесло бы несомненный вред. Допустим, например, что найдено лекарство против диабета. Тогда люди с генетической склонностью к диабету будут излечиваться и рожать детей как и все обычные люди. Естественный отбор, направленный против генов предрасположенности к сахарному диабету, прекратится, и такие гены распространятся среди всех людей. (В некоторой степени это, возможно, уже происходит — с тех пор как диабет, не будучи побеждённым, держится под контролем применением инсулина.) То же самое случится и со многими другими болезнями, восприимчивость к которым будет поражена генетической деградацией населения. Единственным решением этой проблемы окажется евгеническая программа или всесторонняя генная инженерия людей,[59] так что в будущем человек уже не будет созданием природы, случая или Бога (в зависимости от вашей религии или философских взглядов), но промышленным товаром.

123. Если вы считаете, что Большое Правительство чрезмерно вмешивается в вашу жизнь СЕЙЧАС, подождите до тех пор, пока оно не начнёт управлять генетическим строением ваших детей. Это регулирование неизбежно последует вслед за внедрением генной инженерии, потому что последствия неконтролируемой генной инженерии будут губительными.[60]

124. Обычной реакцией на такие утверждения являются разговоры о "медицинской этике". Но моральный кодекс никогда бы не послужил защите свободы перед лицом медицинского прогресса, он лишь ухудшил бы положение вещей. Этика, применяемая в генной инженерии, в действительности послужила бы средством регулирования генетического строения людей. Кто-нибудь (скорее всего, наверное, из среднего класса и высших слоёв общества) решил бы, что такое-то и такое-то применение генной инженерии «этично», а вот другие — нет, с тем, чтобы в действительности наложить свои ценности на генетическое строение широких слоёв населения. Даже если бы моральный кодекс был выбран на всецело демократической основе, большинство навязало бы свои ценности любому меньшинству, имеющему отличную точку зрения на то, что составляет «этическое» применение генной инженерии. Единственный кодекс, по-настоящему защитивший бы свободу, был бы тот, который запретил бы ЛЮБУЮ генную инженерию людей; но можете быть уверены, что в технологическом обществе такой кодекс никогда не будет принят. Никакой кодекс, который свёл бы генную инженерию к минимуму, не смог бы надолго укорениться, потому что соблазн, даруемый беспредельным могуществом биотехнологии, оказался бы непреодолимым, особенно после того, как большинству людей многие из её приложений показались бы несомненно и недвусмысленно полезными (уничтожение физических и психических болезней, дающее людям необходимые им способности жить в современном мире). Генная инженерия неизбежно будет широко использоваться, но только в направлениях, согласующихся с требованиями индустриально-технологической системы.[61]