— Нет. — Марго помотала головой.

— Я так боюсь, что мой брат станет наркоманом. Правда, он талантливый?

— Н-да. — кивнула Марго.

— Он нравится тебе?

— Ну так? Нормальный парень, — Марго пожала плечами и откинулась к боковине кровати.

— Я боготворю талант, — сказала Ау и закурила у окна. — Талант — это печать Господня. Талантливые люди — избраны Богом для каких-то своих задач, о которых другие люди не ведают. Иногда жизнь гения тяжела, и в здравом уме я не поменялась бы местом ни с кем из великих, но в отдельные моменты жизни… В отдельные! Кажется, что вся моя жизнь не стоит и мига жизни этих людей. Ни одного движения кисти Писассо, Утрилло, Брака или Жоржо де Кирико, например. Поэтому я прощу тебе то, что ты обидела моего брата. И даже накормлю тебя, хотя ты и не заслужила этого, мерзкая русская художница. Скажи спасибо, что мне так нравится то, что ты рисуешь.

— А почему я мерзкая? — озадачилась Марго.

— Потому что ты плеснула в моего брата вином! Я тебе никогда этого не прощу! — Аурелия затушила в пепельнице окурок, толкнула дверь и оглянулась. — Пойдем, приготовим ужин.

Марго послушно поплелась следом.

Аурелия открыла холодильник, вытащила что-то обернутое фольгой и сунула в духовку. Кнопка электрического разряда и поворот газовой ручки. Потом Ау взяла нож и принялась нарезать в салатницу овощи — помидоры и огурцы.

— А я слышала недавно в одном доме взорвался газ, — сказала Марго, прислоняясь к косяку у входа в кухню.

— Возможно. У них наверное был баллон. Баллоны — это очень опасно. Ты любишь курицу?

— Мне все равно, — пожала плечами Марго. — Странно, что апельсины в Париже стоят дешевле помидор и картошки.

— А в России разве не так?

— Не знаю. Раньше зимой помидоры были только соленые. А сейчас… Я не покупала.

— Я редко беру курицу, — сказала Ау. — Может быть из-за фамилии. У Лео дурацкая фамилия. У меня была другая, но тоже дурацкая. А Лео не сказал мне фамилию, когда мы познакомились. Он представился псевдонимом. Лео Лайон! Звучит красиво! А потом я уже не могла передумать. Он мне казался таким сильным и умным. Мой отец погиб рано, и мне всегда нравились взрослые мужчины. Ровесники меня не интересовали вообще. У них в голове — одни глупости. Но теперь я поняла, что и у Лео в голове одни глупости. У мужчин вообще в голове одни глупости. Я очень жалею, что у меня нет ребенка. Я иногда смотрю на арабку из соседнего двора — у нее столько детей, в ее жизни есть смысл. А я… Я не совершила ничего великого, и никому не дала жизнь, неужели смысл моего существования состоит только в том, чтобы спать с журналистом «пипла» и улыбаться покупателям галереи Жака?

— Да брось ты! Это тебе кажется, что в жизни есть смысл! Нет в ней никакого смысла вообще! Картины сгорят, дети уйдут на войну, и их там убьют… Книги? Они интересны только современникам и историкам. Машины, заводы? Да это все устройства для добывания пищи и одежды. От всей египетской цивилизации осталось несколько мумий и три пирамиды, а уж как они усирались… И все равно, говна остается больше. Человек — это машина для производства мусора. Плюнь!

— Да… но. Есть же вечные ценности! — возразила Ау, принимаясь теперь за нарезку брынзы.

— В конец концов, — пожала плечами Марго, — если ты так хочешь ребенка, ты можешь усыновить его. На улицах полно беспризорных арабчат.

— Я иногда думаю об этом, но они такие чумазые и дикие. Они похожи на маленьких обезьянок. К тому же Лео говорит, что этот арабченок вырастет, станет шахидом и выпустит нам кишки.

— Забей! Все дети потихоньку морят своих предков. Не со зла, а так… Как растения, они просто вырастают на месте старых стеблей… И ничего в этом плохого нет… Лучше стать почвой для новых побегов, чем просто пропердеть всю жизнь впустую… — Марго с удивлением для себя заметила, что высказала мысль Поля. — В конце концов, мы ведь совсем не то, что наши родаки, но и мы будем таким же отстоем для наших детей. С этим ничего не сделать. Динозавры превратились в людей, а в кого превратятся люди? В роботов? У них отрастет в мозгах порт для стыковки с компьютером. Ха-ха!

Аурелия высыпала в салатницу к овощам нарезанную брынзу, залила маслом и, перемешав все пластиковой ложкой, повернулась к духовке. Там что-то запикало и затрещало.

— Бери курицу и неси на стол! — сказала Ау, вытаскивая сверток из духовки, и вываливая дымящуюся тушку на блюдо. — Похоже на жертвопоедание, правда? Тотем семьи Пулетт, ощипаный и зажареный… — усмехнулась она и вздохнула. — Мы не можем рассматривать мир с точки зрения Бога, потому что мы не боги!

— Можем! Мало того — обязаны! — возразила Коша, забирала блюдо и, направляясь в гостиную, повысила голос. — Если бог и сошел для чего на Землю, то для этого. Мы не должны париться на ошибки, потому что созданы для того, чтобы ошибаться, и ни одного правильного поступка совершить не в состоянии.

— Да! — согласилась Аурелия. — Возможно, мы созданы из косной материи и получили творческую душу для того, чтобы создать из нее нечто, что Материя не в состоянии было создать сама. Материя вечна, она никуда не спешит, и миллиарды лет она согласна была ждать человеческий разум, чтобы он помог ей совершить трансформацию. И в этом, возможно, смысл человечества. Мужчины изменяют материю, создавая машины, совершая открытия… Знаешь, пока Лео нет, я признаюсь, что не верю в открытие совершенное женщиной. Женщина — не для этого. Женщина обладает намерением, но она — неконкретна. Грубо говоря, она может выбрать мужчину, и тем самым — будущее мира. Если ты предпочтешь агрессивного солдата, то мир станет еще более огрессивным, если родишь детей от мямли и рохли, мир станет более вялым. Если предпочтешь ум, мир станет умнее. Все в твоих руках. Вернее в матке… А я лишена этого…

— Знаешь, я тебя утешу, — сказала Марго, возвращаясь назад уже без тарелки. — Матка без мозгов тоже ничего не стоит. Потому что ты тогда не сможешь выбрать, а будешь рожать то, что прикажут. Будешь безмозглым влагалищем. Тогда лучше завод с искусственными матками. Над ними движется кран со спермой и поливает…

— Прекрати! — прервала ее Ау. — Как ты можешь? Фу! Теперь я понимаю Поля.

— А что?

— Да ничего! Покажи мне, что ты нашла в замке-над-рекой?

— Он и это тебе сказал?

— Да! Он сказал, что ты нашла какую-то ржавую пуговицу и совсем задурила ему мозги какими-то вашими русскими легендами.

Марго дернула бровями и полезла в карман. Насчет Поля у нее сложилось мнение сразу, и теперь она только утвердилась в нем. Но против того, чтобы дать пуговицу Аурелии у нее ничего не было.

— На, — сказала она, протягивая находку француженке.

Аурелия смотрела на пуговку в руке Марго около минуты без всякого выражения, но Коша заметила напряжение возникшее в мышцах хозяйки.

— Можно я возьму ее? — спросила Ау и протянула руку.

— Конечно!

Француженка взяла пуговицу и, внимательно оглядев ее, снова подняла глаза на Марго. — Ты можешь подарить мне ее?

Марго молча кивнула. У нее закружилась голова и в этом кружении откуда-то взялась маленькая карликовая Аурелия с хромыми ножками. Она сидела, поглаживала ножки и жаловалась: «Ножки мои, ножки! Не бежать вам по дорожке!» Марго трясла головой, но эта хреновина не пропадала. Мало того, у нее заломило поясницу, будто по ней долбанули бревном.

— Я пойду в гостиную, — сообщила она Аурелии.

Та что-то буркнула, с остервенением нарезая хлеб.

Марго добрела до дивана и упала на него. С кухни доносился стук ножа, а в гостиной стучали колесики часов. Половина седьмого. Скоро король выдвинется из башенки и поедет к принцессе…

— А хочешь, я покажу тебе семейные фотографии? — спросила Аурелия из кухни.

— Давай, — равнодушно согласилась Марго, созерцая качание маятника.

Пришли собаки, стуча коготками. Бонни устроилась в кресле Лео. Пупетта в кресло Аурелии. Француженка чем-то шуршала в спальне. Вечер. Лео опять где-то задерживается. Интересно, сегодня ночью кого-нибудь убьют? Газета. Газета… газета налетела на окно полицейской машины, когда она погналась за БМВ. Могло это быть явлением того же рода, что безошибочное попадание в дартс и выбрасывание трех шестерок на кубиках? Андрэ владеет какой-то тайной техникой?