– Ну что ж, спасибо, – сказал я.

– За что?

– Хотя бы за то, что дали мне такую информацию.

Потом мы сели, и я спросил:

– Как же вы говорите, что он Кесов? Это же Александр Солоник.

– Я знаю, что он Солоник. Все это знают. Но по документам он – Владимир Кесов, и мы не вправе с этим делом связываться.

Но все же консул рассказал мне некоторые подробности. Накануне гибели Солоника по Афинам прошла волна убийств среди понтийских греков – это репатрианты из России. Приезжали оперативники из РУОПа, они нашли Солоника мертвым, а когда обнаружили труп, думали, что он заминирован, и стали проволокой его тащить, тем самым очень сильно повредив лицо.

После того как я получил отказ от российского консульства, я понял, что у меня есть единственный вариант – это надеяться на самого себя. Конечно, я могу обратиться в греческие органы и обязательно обращусь, но сначала проведу свое, частное расследование.

Через переводчика я попросил познакомить меня с каким-нибудь понтийским греком, который мог бы показать мне предместье, где снимал виллу Александр Солоник. Вскоре происходит мое знакомство с таким человеком. Но вместо того чтобы поехать на виллу, я предложил ему поехать в морг.

Мы едем в специальный полицейский морг, который находится на окраине города, и с помощью, так скажем, неформальных способов проникаем в это помещение.

Конечно, работники морга не хотели показывать нам помещение, где может находиться тело Владимира Кесова, но понтийский грек, знающий достаточно хорошо греческий язык, сумел их убедить, что это необходимо.

Когда мы вошли в помещение морга, то увидели, что трупы, находившиеся там, закрыты специальным люком. Смотритель сразу повел нас в помещение, где лежало много трупов. Это было примерно 22 февраля, а погиб он 2-го, то есть прошло уже двадцать дней после его гибели.

Мы подошли к трупу, на котором было написано «Владимир Кесов» по-английски. Работник морга повернул ручку, люк открылся. Он взял носилки за ручку и выкатил тело. Я посмотрел. Лицо было обезображено. Я пытался всмотреться в лицо, но ничего похожего на Солоника не мог найти. Я не мог понять, он это или не он.

Я обратился к своему переводчику, чтобы он попросил перевернуть тело, дабы я смог найти шрамы. Но в этот момент прибежал другой сотрудник морга и стал что-то говорить. Оказалось, что снова приехали из полиции и надо срочно покинуть это место. Мы моментально через другой выход покидаем морг.

Потом, когда я позвонил Наташе, она сообщила мне: пришла информация, что это действительно он, и необходимость повторного посещения морга отпала.

Прошло несколько дней, и я пошел в полицейский участок, чтобы получить официальный доступ в морг и как-то принять участие в официальном опознании. Однако чиновник греческого министерства общественной безопасности – так называется греческая полиция – долго не мог понять, чего от него хотят. Каждый раз, когда я говорил «Александр Солоник», он поправлял меня: «Владимир Кесов». Я показываю документы, подтверждающие, что я приглашен представлять интересы родителей погибшего Александра Солоника. Тогда греческий чиновник говорит:

– Извините, он у нас проходит под именем Владимира Кесова, как гражданин Греции. Поэтому вы, как российский адвокат, к этому никакого отношения не имеете. Если бы вы принесли нам документы, подтверждающие, что вы представляете интересы родителей Владимира Кесова, конечно, мы дали бы вам разрешение.

Я долго препирался с ним, говоря о правах человека, о Совете Европы, но все это было бесполезно. Хотя обхождение его было очень вежливым.

Когда я уже собрался уходить, он, как бы ободряя меня, сказал:

– Мы все знаем, что это Александр Солоник, а не Владимир Кесов. Но закон есть закон, и мы ничем не можем вам помочь.

Я понял, что больше ничего полезного для себя от них не добьюсь.

В гостиницу я вернулся очень расстроенным. Но к вечеру неожиданно раздался телефонный звонок, и человек, назвавшийся Костей Греком – тоже из понтийских греков, – сообщил, что он был телохранителем и переводчиком того человека, из-за которого я приехал в Афины, и предложил мне встретиться с ним. Я не мог понять: может быть, это провокация? Но любопытство взяло верх. Я решился на эту встречу.

Встретиться условились в центре Афин, на площади, в одном из русских кафе, где обычно собираются понтийские греки. Когда я появился в кафе, то по условиям должен был держать в руке журнал, как в шпионском кинофильме. Я сел за столик и стал ждать. Вскоре ко мне подсел человек лет тридцати пяти, с темными волосами, в светлой рубашке, и сказал, что он Костя Грек. Мы разговорились. Я узнал, что Костя был нанят Александром Солоником – но представлялся тот Владимиром Кесовым – буквально через месяц после того, как Солоник появился в Греции. В обязанности Кости Грека входило не только обеспечение его безопасности, но и работа в качестве переводчика. Кроме того, он часто ездил в магазины и покупал Солонику одежду.

Жил Солоник в курортном местечке Лагонисе.

Я спросил, может ли Костя показать мне это место.

– Без проблем, – ответил Костя.

Мы договорились с ним о следующем дне. У меня была машина, взятая напрокат. Мы сели в нее и через 20 километров подъехали к курортному месту Лагонис. Я обратил внимание, что дорога шла вдоль моря, но мы свернули с трассы налево и стали подниматься в гору. Местечко находилось на горе, и все подступы к нему просматривались. Я понял, почему Солоник приобрел виллу именно там. С одной стороны, это было укромное место, а с другой – прекрасно просматривались подъезды со всех сторон, и к тому же недалеко от Афин.

Мы подъехали к вилле. Она представляла собой огороженный со всех сторон мощным кустарником участок в 30—40 соток. На нем стояла трехэтажная белоснежная вилла с бассейном. Около бассейна было открытое место. Вся вилла была охраняема, стояло несколько видеокамер, специальный монитор, камера, которая фиксировала любой объект, приближающийся на расстояние меньше 50 сантиметров к забору, работающая на автоматическом режиме. Кроме этого, как сказал Костя, вилла была оборудована дорогостоящей охранной сигнализацией, вплоть до того, что в асфальт около калитки были вмонтированы специальные датчики: если человек находится на расстоянии метра от калитки, раздавался сигнал на пульте.

Вилла представляла собой достаточно дорогое сооружение.

Из рассказа Кости Грека я выяснил, что Солоник часто ездил в разные страны – в Италию, на Кипр, Мальту, несколько раз бывал даже в России. С Наташей они расстались давно, и у Солоника появлялись различные женщины. Среди них были и русскоязычные женщины, которые обслуживали дискотеки или ночные клубы в Афинах. Иногда это были украинки, румынки, албанки, но чаще всего украинки. При этом если вначале Солоник соблюдал конспирацию, то затем иногда говорил, что он Солоник, что он бежал из России и так далее, то есть открывал свою тайну.

В декабре 1996 года у Солоника появилась красивая женщина. Как я понял, это была фотомодель Котова. Она была высокого роста, значительно выше Солоника, с очень красивым и правильным лицом, с великолепной фигурой. Они часто ездили на побережье, купались на знаменитом Теплом озере, которое находится недалеко от моря, на другой стороне дороги, где температура воды постоянно около двадцати двух градусов, даже зимой.

Я спросил у Кости:

– А что тебе известно о его гибели?

Костя помолчал и сказал, что в конце декабря его контракт с Солоником-Кесовым закончился, и Солоник не стал продлевать его. Иногда они перезванивались по телефону. Разговоры были короткими.

Костя Грек поинтересовался, когда я уезжаю. А когда до моего отъезда оставалось меньше двух дней, он неожиданно пришел ко мне и сказал:

– Я вот что вспомнил: Солоник звонил вам накануне гибели по телефону, сказал, что в банке для вас есть небольшой пакет.

– Я помню этот звонок. Это и в самом деле был он?

– Да, он. Он мне перезвонил после разговора с вами. Я хочу сообщить вам название банка и номер ячейки.