Последнее время я избегал концертов Потомков пионеров из-за того, что они норовили всякий раз превратить их в политический митинг, и мои воспоминания утратили свежесть. Теперь я заново испытал шок. Под большой купол набился весь поселок, центр занимали Потомки. Куда ни глянь, всюду чавкали челюсти, вымазанные жиром руки тащили все новые куски в жадные рты.

Картину сопровождала музыка — резкая, бесцеремонная, откровенно навязчивая. Само собой разумелось, что Потомки должны пропагандировать стиль, вызывающий оторопь у любого, кто еще сохранил умственные способности. Танцоры вырядились в нелепые белые халаты, стянутые на талии широкими синими поясами. Полы халатов развевались, открывая необъятные шаровары, заправленные в грубые кожаные ботинки. Как будто этого было мало; для пущей убедительности Потомки привязали к запястьям и икрам яркие платки, и те кружились в немыслимом хороводе, как причудливые змейки.

На первый взгляд, не было никакой системы в этом кружении потных красных физиономий, в этом безумном размахивании руками и дружном, подобном работе поршня, дрыганье ногами, под которыми содрогался дощатый пол. Но постепенно сквозь хаос начинало проступать какое-то подобие порядка. Потомки группировались по восемь, как электроны в атоме кислорода. Они составляли то круги, то квадраты, и то и дело очередной эксгибиционист выкатывался вприсядку в центр своего кружка, чтобы без малейшего смущения исполнить соло.

Я не перил споим глазам. Происходящее выглядело таким контрастом на фоне всех лишений! А возможно мое удивление объяснялось тем, что я оказался в роли опоздавшего гостя в пьяной компании. Короче — за несколько часов поселок как подменили. С облегчением я заметил неподалеку Джейн Суиндон и протиснулся к ней, таща за собой Сюзанну.

— Разве война окончилась? — спросил я. Мне пришлось кричать.

Она улыбнулась.

— Где вы были? Или мне не следует спрашивать? Вот, выпейте.

— Потом. Послушай, Джейн, каких условий добился поселок? Тут выплыло одно обстоятельство, которое может все изменить.

Она вцепилась в свой стакан, как пьяница по время ссоры.

— А черт их знает! Нормальных, наверно. — Ее рассмешило выражение моего лица. — Ладно тебе, Кев. Плюнь на проблемы, развлекайся.

Рядом стоял Марк. Я схватил его за локоть. Он удивленно оглянулся, потом улыбнулся.

— Веселишься?

— Как вы договорились с Организацией?

— Господи, да не знаю я. Неужели это сейчас так важно?

— Ради Бога, Марк, ты же в Комитете поселка. Наверняка вы отдали что-то в обмен на угощение.

Еда лежала повсюду; стол у моего локтя был завален закусками и салатами. Рядом в чаше для пунша розовела жидкость — судя по оказанному действию, намного крепче обычного пойла на подобных сборищах.

— У Комитета нынче не так уж много власти, — заметил Марк.

С потолка поплыла вниз туча воздушных шаров. Творилось что-то непонятное; я обнаружил, что стискиваю руку Сюзанны в поисках моральной поддержки. Марк махал рукой и улыбался какой-то девице на другом конце зала. Вокруг послышались хлопки — люди подпрыгивали и наперебой уничтожали воздушные шары, не давая обреченным красавцам даже опуститься.

— Слушай, по-моему, нам надо поговорить, — сказал я, пытаясь нарушить беззаботное настроение, охватившее даже Марка.

— Что, прямо сейчас? — спросил он.

Кое-как нам удалось вытащить на улицу Суиндонов, а для ровного счета и миссис Эрншоу. Старушка запыхалась от танцев. Когда все безумство, взрывы смеха и пальба лопающихся воздушных шаров остались за дверью, стало легче. Вскоре мы сидели в гостиной у Марка, и Джейн разливала напитки. Ее румянец не прошел; она продолжала улыбаться, как будто мыслями еще оставалась в «Клубе».

На столе громоздилась суиндоновская доля добычи: бутылки, консервы, пакеты, мука, соль, сахар.

— Я не пью, — твердо заявил я в ответ на вопросительный взгляд Джейн.

Одному Богу и Сюзанне известно, чего мне стоило это заявление.

— Черт возьми, да что с тобой случилось? — осведомился Марк, беря скотч.

— Я хочу знать, и немедленно, почему мы капитулировали?

Марк нахмурился.

— Кев, я не понимаю. Мы же все время были против этой бредовой независимости — ты, я, Сюзанна, Джейн, Морт Баркер, еще несколько человек. Мы понимаем, что Риверсайд не может существовать сам по себе, и признаем, что не в наших интересах ссориться с Организацией. Из-за чего же ты кипятишься?

— Марк, ради Бога, ты можешь просто ответить на мой вопрос?

— Или ты до сих пор обижаешься за свой катамаран?

Я уже прикидывал, не приведет ли Марка в чувство удар по носу, когда вмешалась миссис Эрншоу.

— Насколько мне известно, переговоров не было, — объявила она. — Просто привезли продукты, и мы их поделили. Вот и все. Никто нас не продавал, мистер Монкриф.

Я заметил какое-то движение на улице и подошел к окну.

— Тогда почему наши заложники садятся в грузовик? — спросил я в ярости. — Они уезжают!

Марк встал рядом со мной.

— Это к лучшему, — проговорил он, пока мы смотрели, как члены оперативной группы Алтеи Гант закрывают дверцы грузовика. Зашипел воздух, грузовик в облаке бурой пыли тяжело поднялся над дорогой и заскользил вниз по склону к набережной, потом по мосту и прямиком в Премьер-сити…

— Выходит, мы больше не держим Организацию за горло? — спросил я.

— Можно подумать, что раньше держали! — резонно возразил Марк. — От заложников были только хлопоты, вдобавок они поедали наши продукты. Черт, Организация никогда не выказывала ни малейшей склонности начать из-за них переговоры. Хватит об этом, Кев.

— У меня замечательная мысль, — вдруг заявила Джейн. — Давайте вернемся на вечеринку.

Грузовик исчез, пыль рассеялась.

На улице показалась длинная фигура. Высокая угловатая женщина мерным шагом взбиралась на гору. Алтея Гант! Она не уехала с остальными. Я поглядел на нее с удивлением, потом повернулся лицом к комнате.

Они выжидательно смотрели на меня. Они нисколько не сердились, разве что Джейн. В конце концов, это были мои друзья; они знали меня и знали, что на меня иногда находит. Они меня жалели. У Кева опять плохое настроение, но вообще-то он хороший парень. Посидим с ним, а потом вернемся на танцы.

Мне ужасно хотелось взять их за шиворот и как следует встряхнуть.

— Мы с Сюзанной сейчас были у блэкстоуновской фермы, — начал я спокойным голосом. — Там поставили лазерные заграждения. И знаете почему?

— Наверно, туда Забирались мохнатики и дикие аркоровы, — предположил Марк.

Его спокойный равнодушный тон взбесил меня.

— Да не поэтому, идиот! — завопил я. — А потому, что там выращивают корень иммунола, и об этом никто не должен знать!

Миссис Эрншоу улыбнулась.

— Они не стали бы это скрывать. После всех ужасов Передающего Эффекта люди только обрадовались бы, узнав, что Организация создает запасы для следующего раза. Вполне разумная политика.

Я беспомощно посмотрел на Сюзанну. Она встала и подошла ко мне. Остальные немедленно принялись обсуждать Вернона Трейла и его планы культурного возрождения.

Сюзанна прижалась ко мне грудью, и я тут же посреди повального безумства пожелал ее. Она поднялась на цыпочки, и я почувствовал на своем лице теплое дыхание.

— Милый, их всех накачали наркотиком, — прошептала она.

И тут до меня дошло. Я удивился, почему не понял этого раньше. Празднество в «Клубе», массовая эйфория, безразличие людей, всегда очень живо реагировавших на происходящее, — классические симптомы большой дозы «Иммунола».

— Ты что-нибудь пила? — вполголоса спросил я.

Она покачала головой. Оживленный разговор за столом продолжался; Джейн смешивала новые коктейли.

— Послушайте меня, — громко сказал я.

— Пока ты не станешь говорить, как параноик, — ухмыльнулся Марк.

Я продолжал:

— Если Организация хочет подчинить поселок, освободить заложников без кровопролития и в то же время обеспечить бесперебойную трансляцию передач о Стренге, то самый простой способ — это накормить нас всех «Иммунолом». Нынешний урожай не созрел, но, наверно, на складах еще есть запас, которого хватит на один маленький поселок. На месте Организации я бы подмешал его в воду и в пищу.