Кто-то из молодежи в задних рядах заржал, но в основном она своего добилась. Я увидел несколько сочувственных кивков.

Поднялся Уилл Джексон, известный в поселке как состарившийся сексуальный маньяк.

— Совершенно верно, миссис Эрншоу. И я вот еще что скажу. Я ничего не слышал ни о каких условиях на случай болезни. Говорят, что через пять лет нам заплатят кругленькую сумму в качестве компенсации за длительную недоплату, верно? Но эта кругленькая сумма основана на заработках. Если человек заболеет или окажется слишком старым и не сможет делать то, что прикажут, он ничего не накопит. Через пять лет окажется, что он просто отдал свою землю и бизнес Хедерингтону.

— Вы должны понять одну вещь, — сказал Марк Суиндон. — Хедерингтон во всех своих колониях применяет одну и ту же схему, только колонии эти новые и, естественно, состоят из молодежи. Аркадия же существует не первое поколение. Многим придется тяжело. Но, насколько я понимаю, альтернативой является возврат к первобытному уровню.

Я слышал, что Марк вечно в таких ситуациях восстанавливает всех против себя, и я понял почему. Потому что он говорит правду.

В результате собрание закончилось тем, что колонисты разделились. Крупные землевладельцы и бизнесмены были, по вполне очевидным причинам, против договора, хотя некоторые из них все же понимали суть дела. Рядовые жители голосовали за. Старики, которые, подобно миссис Эрншоу, опасались потерять обеспеченность, объединились с группой непримиримых из всех слоев общества, желавших независимости любой ценой. Они предложили, чтобы Риверсайд остался в стороне от договора, даже если остальная Аркадия проголосует за него.

К последним обратился с заключительным словом его преподобие Энрико Бателли.

— И не мечтайте, — предупредил он. — Что сделает Аркадия, то Сделаете и вы. У Хедерингтона или все, или ничего. Я знаю это. Я раньше работал на Организацию.

Некоторым людям — вроде Ральфа Стренга, например — ничего не стоит получить ссуду в банке. От них не требуют ни дополнительного обеспечения, ни поручительства богатых родственников. Их личность сама по себе влияет на управляющих, и они из кожи вон лезут, стараясь угодить. Этих людей окружает магнетическая аура надежности, которая просто притягивает к ним деньги. Им не задают вопросов — с первого взгляда видно, что это солидные клиенты.

Но когда со своими просьбами в банк робко заползаю я, меня подвергают суровому допросу и очень скоро выясняют, что я голодранец.

Поэтому, когда я на следующее утро переступил порог Банка Вселенной, на душе у меня было тревожно. Собственно, речь идет о передвижном отделении банка, приезжающем два раза в неделю. В таком маленьком поселке, как Риверсайд, нет постоянного филиала. Управляющий отделением Гай Оппенгеймер, толстый добродушный человек, встретил меня широкой улыбкой. Мне очень хотелось надеяться, что она сохранится.

После обычных любезностей Гай поинтересовался:

— Как нынче идет торговля, Кев?

Он успел взглянуть на экранчик на своем столе, так что кроме превышения моего кредита, тенденции текущих сделок, возраста, пола и семейного положения, выяснил и мое имя. И прочие подробности. Любой его вопрос заведомо был пустой формальностью, если только он не пытался поймать меня на лжи.

— В этом году продано уже восемь скиттеров, — объявил я. — И у меня на руках заказы еще на шесть. Черт побери, к концу года я расплачусь за микрореакторы.

— Надеюсь, что так, Кев. Надеюсь, что так. Хороший бизнес означает хорошие отношения с банком.

Мы еще немного поболтали о том о сем; я справился о его семье, и он сообщил, что все здоровы, но умерла пожилая тетка в Сиднее, на Земле. Я выразил соболезнования. Наконец светский разговор иссяк, и Гай вежливо осведомился о цели моего визита.

— У меня намечается один грандиозный проект.

— М-м-м?

— Новое судно. Парусное, но совершенно необычное. Гай, оно произведет сенсацию. Это будет классная яхта для прогулок. Я думаю, во всей Галактике нет ничего подобного.

Он поднял брови.

— Парусная яхта, Кев? Но они давно устарели!

— «Легкая леди» — необычный парусник. Она начинает новое поколение. К примеру, что вы считаете главным недостатком парусных лодок?

— Их никто не хочет покупать.

— Главная проблема в том, что они слишком медленно плавают. Но «Легкая леди» не такая; по скоростным качествам это чуть ли не буер. Вот посмотрите… — Я взял со стола карандаш и планшет и сделал несколько набросков. Обычная парусная лодка тормозится трением корпуса о воду, и эту помеху не преодолеть, разве что в маленьких яхтах, когда парус работает, как крыло. — Гай Оппенгеймер тупо смотрел на меня. — Ну, знаете, когда лодка мчится по ветру, едва касаясь поверхности. Но большое судно так плыть не может. Оно слишком тяжелое, чтобы работать, как планер, и тут приходится уменьшать трение другими способами — в основном за счет обводов.

Говоря это, я следил за лицом управляющего, но оно ничего не выражало. Я продолжил:

— И все равно проблема трения остается. Но не для «Легкой леди». Когда она идет под парусами, трение корпуса о воду не существует.

— Очень рад это услышать, Кев.

— Идею мне подсказал зерновой конвейер в Инчтауне. Понимаете, это желоб — длинная наклонная металлическая пластина. В ней миллионы крошечных отверстий. Сверху кидают мешки, из отверстий под давлением подается воздух, мешки скользят по тонкой воздушной пленке и съезжают к грузовикам при очень небольшом наклоне.

— И вы можете использовать этот принцип в лодках?

— Вот именно, Гай. У «Легкой леди» двойной корпус, и во внешнем проколоты миллионы крошечных отверстий, выпускающих воздух. Давление между корпусами поддерживает небольшой насос. Таким образом, на поверхности лодки держится тонкая воздушная пленка, и вода практически не касается корпуса. Трения почти нет. Действующая модель помчалась, как ветер.

— Так «Легкая леди» еще не плавала?

— Еще нет, Гай. Я планирую церемонию спуска на следующей неделе надеюсь, в субботу. Я нанял Морта Баркера — помните его? — для рекламной кампании. Он думает, что сможет заполучить репортеров из телегазеты. Это большое событие для Риверсайда, Гай. Если я получу много заказов, то смогу расширить дело, нанять больше работников. Мастерская превратится в завод. Это будет третья отрасль производства, помимо фермерства и рыбной ловли; с ней наша община окончательно утвердится. Что скажете, Гай?

Управляющий посмотрел на экран на столе. До меня вдруг дошло, что он всего лишь посредник, что мое бахвальство переправлено в некий центральный компьютер, который, пока я разглагольствовал, занимался лихорадочными подсчетами, отмечая с дьявольской точностью все мои уловки.

— Я не совсем понимаю, какое отношение имеет к этому Банк Вселенной, Кев, — сказал Гай.

— Мне нужна небольшая ссуда, чтобы продержаться, — пробормотал я.

Он вздохнул, бросил взгляд на экран и посмотрел на меня печально и устало. Похоже, из Оппенгеймера вытекла вся энергия. Он снял очки и потер глаза.

— Какая жалость, что вы не предложили это в прошлом году, Кев, — начал он. — Или хотя бы в прошлом месяце. Да, в прошлом месяце я бы обслужил вас без проблем. Но сегодня… При всей неопределенности… Черт, Кев, посмотрите на это с точки зрения банка. В пятницу референдум. В субботу, как знать — Хедерингтон может запросто конфисковать мастерскую. Вы меня понимаете?

— Мне немного нужно, Гай.

Он пристально посмотрел на меня, как бы оценивая мою искренность.

— Вот что я предлагаю. У меня есть идея, Кев. Придется отстаивать ее перед директорами, по думаю, что смогу заставить их взглянуть на дело с вашей позиции. Вы продолжаете работу, устраиваете церемонию спуска, рекламу и так далее — а в следующем месяце приходите ко мне и показываете книгу заказов. Я думаю, что добьюсь суммы, равной двадцати пяти процентам стоимости всех твердых заказов. Таким образом, вы получите финансы для расширения дела.

Таким образом проклятый банк ничем не рисковал в случае провала затеи.