Лицо дворецкого приняло такое выражение, как будто ему в нос сунули тухлую рыбу.

– Входите, – произнес он сквозь зубы и повернулся, Бланш последовала было за ним, но дворецкий остановил ее: – Подождите здесь.

– Спасибо. Простите. – Она снова взмахнула ресницами. – Не могли бы вы дать мне попить. Я провожу очень много времени на солнце и слишком много говорю о бедных, несчастных моряках, поэтому меня мучит жажда. А мысли о том, как они страдают, приводят меня в ужас, я практически падаю без чувств.

– Да, да. Я другого и не ожидал, – прервал ее излияния дворецкий, и Бланш поняла, что он просто смеется над ней. – Я прикажу, чтобы вам принесли воды.

Звук приближающихся шагов заставил ее обернуться. Она увидела горничную, одетую в черно-белое форменное платье, в руках у нее был поднос, на котором стоял хрустальный бокал с водой. Он выглядел так привлекательно, что Бланш, минуту назад думавшая о воде только как о предлоге, неожиданно действительно почувствовала жажду.

– Спасибо, – сказала она и взяла бокал, как будто ей каждый день приходится пользоваться услугами горничных. – А где дворецкий?

– Мистер Гудфелло? – спросила она визгливым голосом. – Не знаю. Он сказал мне принести вам воды, – она недовольно сморщилась. – Я сделала что-то не так?

– Нет, нет, все хорошо, – поспешила успокоить ее Бланш, сожалея, что выбрала такую роль. Похоже, люди не упускали случая ей нагрубить. – Вы знаете о Благотворительном обществе помощи морякам?

Было заметно, что горничной не терпится уйти.

– Э-э… нет.

– Я так и думала. Сейчас я вам все расскажу. Общество было образовано…

– Прошу прощения, мисс, – прервала ее горничная. – Но у меня много дел.

– Что? Ах да, понимаю. – Она бросила взгляд на стены. – Здесь столько картин. Наверное, вам приходится стирать с них пыль.

– Ну… да, мисс.

– Хм-м-м, я так и думала. А это – поместье? – спросила она, указывая на одну из картин.

– Да, это – Молтон-Холл. Простите, мисс, но мне действительно…

– А это кто? – поинтересовалась Бланш, указывая на портрет Достопочтенного Джеффри Вернона. – Виконт Стентон?

– О нет, мисс, – сказала горничная испуганно. – Этот человек давно умер.

– О? Значит, виконтесса – его жена?

– Нет, мисс, – горничная не спускала с нее глаз. – У него не было жены.

– Жаль. И детей тоже не было?

– У виконта?

– Нет, у этого человека на портрете. У него не было детей?

– Нет. – Во взгляде служанки появилось подозрение. – А что?

Бланш тяжело вздохнула.

– Он был очень красивым мужчиной. Конечно, я не обращаю на это никакого внимания, но, тем не менее, это так. Жаль.

– Что?

– Что у него не было наследников, конечно. Я свято верю в законы прямого наследия.

Конечно, ведь она и сама не понимала, куда ее занесло.

– Я просто имею в виду, что любой аристократ должен иметь детей, чтобы передать им свой титул и состояние. На этом построен мир.

Горничная облизнула губы и посмотрела по сторонам, чтобы удостовериться, что они одни.

– А знаете, мисс, говорили, что у него был ребенок.

– Да что вы говорите, – голос Бланш стал ледяным. – Но ведь вы сказали, что он не был женат.

– Ха! А то вы не знаете этих богачей. Такое случается сплошь и рядом.

Служанка подалась назад, обиженная реакцией Бланш. Этого она и добивалась. Леонора Хиглзби была неприятной старой девой.

– Прошу прощения, мисс. Но почему вы задаете эти вопросы?

– Мне бы тоже очень хотелось знать, – произнес звонкий музыкальный голос у них за спиной.

Бланш обернулась и увидела женщину, которая стояла на лестнице, она была очень красива, волосы цвета воронова крыла были уложены в простую прическу, на ней было платье из струящегося шелка сиреневого цвета. Внутри у Бланш все сжалось. Несомненно, это – виконтесса.

Она замерла, но ее разум четко оценивал ситуацию. Ей необходимо защитить Саймона. Поэтому лучше всего придерживаться своей роли.

– Мадам, – она сделала глубокий реверанс – Вы почтили нас своим присутствием. Разве могла я предполагать, что буду иметь честь разговаривать сегодня с благородной дамой. Надеюсь, нет, умоляю, но не смею вас задерживать, наверняка у вас есть дела…

Виконтесса стала спускаться по ступеням. С удивлением Бланш заметила, что та ненамного выше ее. Ее манера держать себя, ее величественная осанка создавали впечатление высокого роста. Бланш решила, что ей следует запомнить это на будущее.

– Я много слышала о вас, но представляла себе немного по-другому.

Бланш растерялась.

– Вы слышали обо мне? О, какая честь для меня, мадам.

– Да, да, – она щелкнула пальцами, – Эй вы, там. Горничная подалась вперед.

– Да, мадам?

– Мисс… Хиглзби и я будем в будуаре. Проследите, чтобы нам никто не мешал.

Служанка сделала реверанс.

– Да, мадам.

– Прошу, мисс Хиглзби.

Виконтесса пошла вперед, указывая Бланш дорогу.

– Присаживайтесь, пожалуйста.

– Спасибо мадам. – Бланш села, лихорадочно соображая, о чем говорить с виконтессой. – Какая честь, что вы согласились принять меня сегодня, мне бы хотелось рассказать вам о деятельности нашего общества…

– Пожалуйста. – Гонория подняла руку.

– Мадам?

– Избавьте меня от этой чуши. И расскажите же, наконец, что привело вас сюда, мисс Марден?

– Все эти годы я беспокоился о вашей судьбе, – произнес Преподобный Талли, когда его экономка принесла им чай с печеньем и покинула кабинет, – Как ужасно с вами поступили! Я не раз говорил об этом старому виконту. Но он и слушать не хотел.

– Вы знали моего отца?

– О, да. И очень хорошо. Он принес немало огорчений своей семье, молодой мистер Джеффри. Вы очень на него похожи.

– Да, мне говорили.

– А ваша мать, сын мой, с ней все в порядке? Саймон покачал головой и поставил чашку на стол, так и не попробовав чая.

– Она умерла, преподобный, когда я был еще ребенком. Меня воспитали родственники.

– Ах, вот поэтому вы так и не вернулись…

– Вернулся куда? – спросил Саймон, поднялся и стал ходить по комнате, он не мог усидеть на месте.

Глаза преподобного Талли округлились.

– Неужели вы не знали, кто был ваш отец?

– Нет, моя мать никому ничего не рассказывала.

– Боже мой! – Священник покачал головой. – Да, скверная ситуация. Вас лишили того, что принадлежало вам по праву…

– Но почему? – перебил его Саймон. – Вы знаете? Талли задумался над его вопросом.

– Да, – произнес он, наконец, и впился взглядом в глаза Саймона. – И боюсь в этой истории у меня не очень благовидная роль.

– Почему?

– Я позволил уничтожить лист из приходской книги. На нем была запись о бракосочетании ваших родителей. Я был молод и слаб. И очень любил бренди.

– Понимаю.

– Когда я сочетал браком ваших родителей, я осознавал, что будут проблемы. Ваш дед был очень жестким человеком, может, даже к лучшему, что вы не знали его. Так вот, ему бы вряд ли понравился выбор сына. – Талли подался вперед. – Они не ладили. Джеффри создавал проблемы с самого своего рождения.

– Почему?

– Виконтесса умерла во время родов. Это был удар для виконта, их брак был браком по любви. Он во всем винил сына. И это только усугубляло ситуацию, потому что отец и сын были очень похожи.

Саймон внимательно слушал.

– В каком смысле?

– Оба упрямы, умны, нетерпимы. Они оба не останавливались ни перед чем, чтобы достичь своей цели. Но они хотели от жизни совершенно разных вещей. Старый виконт хотел увеличить свои земельные владения. Молодому виконту был нужен весь мир. Похоже, вам нравится эта черта вашего отца. Сын мой, вы поражаете меня, с чего бы это?

– Я – актер, – сказал Саймон с улыбкой.

– Тогда все понятно. Так вот, отец и сын постоянно скандалили, и порой эти скандалы выливались в настоящие битвы. Но хуже всего было, когда ваши родители поженились. Старый виконт грозился лишить сына наследства. Мастер Джеффри сказал, что сможет прожить и сам. Больше мы его не видели, он уехал с вашей матерью. Старый виконт очень огорчился, но не признавался в этом, потому что был очень зол.