Достаточно сказать, что только в Военно-Морском Флоте за это время было упразднено 36 процентов всех ранее существовавших органов и уволено 50 процентов всего состава политработников.

А завершил это дело, когда почувствовал, что уже достаточно приказов и распоряжений всяких, к тому чтобы подавить это дело, речей произнес достаточно много, а на Московском активеg заявил, что надо наказывать, судить офицеров, политработников, вернее это относилось в адрес партийно-политических работников, за критику и самокритику, за вмешательство в дела столько, сколько нужно.

Что означает такая директива министра на партийном активе? А как это преломлялось внизу? Вот командир роты в Нижне-Уральском округе заявил: «Всю роту посажу в тюрьму, но наведу свою дисциплину». Роту, конечно, ему посадить не удалось. Но это свидетельствует о том, как, начиная сверху, устами министра говориться, а в армии все-таки есть дисциплина, есть единоначалие, которое мы поддерживали и будем поддерживать, и многие, может быть, даже не сознательно, но, будучи коммунистами, повторяли за министром неправильную политику, которая приводила к тому, что они собирались всю роту посадить в тюрьму.

Разве это отвечает душеa и требованиям воспитания нашей Советской Армии нашего Советского социалистического государства?

Он этос сопровождал, конечно, репрессиями, страхом, грубым обращением. Я не говорю о многочисленных приказах, ставших нам теперь известными, когда снимали работников ни за чтое, неоправданно и незаслуженно подвергали наказаниям, снятию, разжалованию, увольнению из армии. Он в своих поездках показывал пример. Приехал т. Жуков на Балтийский и Северный флоты ознакомиться с делом в этих флотах.[158] Чем окончилась эта поездка министра обороны, члена ЦК нашей партии? Она окончилась тем, что был уволен из Армии 271 работник и 24 были сняты и понижены в должностях, то есть 300 с лишним человек оказались «негодными» в результате только такойi экскурсии министра.

Разве это не атмосфера страха, разве это не атмосфера запугивания, разве это не подтверждение своим поведением и действиями того отношения, которое он осуществлял в приказах и распоряжениях в отношении партийных работников в Армии, воспитательной работы в Армии?

Трудно, конечно, человеку, посвятившему всю жизнь служению в Армии, имевшему семью, перенесшему много лишений, не имеющему, может быть, другой профессии, быть в такой обстановке. Так надламливалась воля у офицерского состава И поэтому не случайно на партийных активах, а я по решению Президиума, выполняя его волю, участвовал в проведении одного из активов на Дальнем Востоке, офицеры, почти все командиры, генералы, командующие армиями, выступая говорили, что при такой атмосфере нет уверенности в завтрашнем дне, не знаешь — не то работать, не то сухари сушить. Такая атмосфера, неправильная атмосфера.

Но когда он почувствовал, что низовое звено, не верховное командование, не верховная власть в округах и здесь в центре нашей Родины, o уже в известной мере подчинено его диктаторству, его такой воле, тогда он взялся за вершину влаcти, тогдаa началось с инструкции партийным органам, то есть директива свыше, которая вольно или невольно не могла появиться в свет его только одной волей, она должна была утверждаться ЦК. Такая инструкция была внесена. Она принижала роль партийных организаций, суживала их функции, сковывала их инициативу. Эта инструкция была поправлена в ЦКc. Но это не остановило Жукова, кандидата в члены Президиума тогда Центрального Комитета, хотя на таком высоком посту должен был бы быть зрелый политический деятель и этот сигнал должен был бы послужить для него законом, основанием к тому, чтобы переговорить в Президиуме ЦК, переговорить с руководством Президиума ЦК, что вот, мол, видимо, я ошибался, тут, очевидно, линия должна быть ЦК.

Нете, этого не произошло. Товарищ Жуков внес предложение о Военных Советах в какой формулировке? Военный Совет создать при командующем. «При» — уже само по себе говорит.

Внося в ЦК положение о Военных Советах тов. Жуков преподнес такие формулировки, Дальше что было сказано? Дальше было сказано: «Военный Совет рассматривает» — и идет перечень некоторых вопросов, которые рассматривают Военные Советы. То есть Военные Советы ничего не решают. Были упущены такие важные для правильного воспитания советских руководителей армии слова: «Военный Совет руководит, рассматривает и решает вопросы и несет полную ответственность перед Центральным Комитетом партии и Правительством за состояние частей и их боеготовность».

Надо сказать, что Жуков в жизни не такой какой он на трибуне сегодня.

Президиум Центрального Комитета осудил это, считая невозможным принять это предложение, означающееk принижение руководящей роли в партии, отрицание коллективности в работе (не в руководстве войсками) и поручил комиссиидоработать эту инструкциюl с учетом линии Центрального Комитета, которая была направлена на поднятие роли Военных Советов.

Потребовалось почти два месяца для того, чтобы склонить Жукова к тому, чтобы внести предложение, в котором бы говорилось — Военный Совет рассматривает, решает вопросы и несет полную ответственность перед Центральным Комитетом, Правительством и, конечно, министром за положение дел иа боеготовность в частях.

Это было сделано не потому, что Жуков — член ЦК и член Президиума Центрального Комитета внутренне согласился и внутренне понял, что именно такая линия правильная и что ее ему, как министру, надо проводить в жизнь и исправить те вывихи (если к тому времени их можно было считать вывихами) иошибки, которые были в связи с внесением им этого предложенияc.

Но это же не так. Уже в последней стадии, когда тов. Кириченко и я участвовали в нажиме, если так можно грубо сказать, на тов. Жукова, чтобы он подписал эту бумагу окончательно, то даже в подпунктe, в котором было сказано: «Член Военного Совета — командир, член Военного Совета — начальник Политуправления округа», он внес такую запись: «должность члена Военного Совета — лишняя штатная единичка и ее, конечно, начальника Политуправления — упразднить».

Потребовалось много времениf, чтобы доказать, что это несуразица. Как же так? Центральный Комитет утверждает, что есть член Военного Совета, а внизу написано — упразднить штатную должность.

Жуков сказал: «Ты не понимаешь. Это штат, если надо, единички надо упразднить». Дело не в таком примитивном объяснении, а дело в той принципиальной линии, которую занимал Жуков.

Хорошо. И это можно было бы отнести, как он говорит, к его грубым ошибкам и извращениям. Но когда стало известно, что Жуков — член Президиума, член высшего коллективного органа партии, уходит с Президиума к себе и в кругу своих приближенных (я не буду называть фамилии) говорит: «Это я сделал временную уступку Центральному Комитету. Военных Советов не будет!».

Товарищ Жуков, кому Вы делаете уступку?

Я, как член Президиума ЦК, крайне возмущен, что я работал с Вами в составе такого высокого органа, верил Вам, всегда считал, что каждое наше обсуждение коллективно, направлено на выполнение решений XX съезда, что Вы всегда искренни, правдивы.

Теперь я, конечно, отмежевываюсь от всего этого. Я не верю Вам

Это была попытка ликвидировать Высший Военный Совет, о чем говорил в своем докладе товарищ Суслов.

Как видите, линия началась снизу. Когда там немного удалось, так как это было за глазами ЦК, периферия большая, скрывать удавалось, тогда он взялся и за высшие органы. Сейчас это не удалось.

Партийные активы, проходившие в армиях, показали высокую политическую зрелость, терпеливость, е веру в то, что эта нелепость будет поправлена. И не случайно на активах говорили, что теперь будет и дышать, и работать куда легче, что Центральный Комитет заглянул в самую душу нашей армии. Они благодарили Центральный Комитет партии за принятое решение.

Разве попытками репрессий он думал только низы подавить?i Грубость, оскорбления допускались и в отношении высшего командного состава нашей армии, в отношении уважаемых маршалов, генералов, адмиралов и офицеров. Я позволю высказать свое личное возмущение по поводу такого факта. Все мы знаем хорошо старейшего и уважаемого маршала Еременко, который всю свою жизнь отдал служению нашей армии и Родине. И вот, когда в Сталинград приехала делегация, то его уставной долг повелевал, что командующий должен встретить такую партийно-правительственную делегацию, сопровождающую Президента другой республики, находящегося в гостях в Советском Союзе, тем паче, что был дружеский звонок со стороны Никиты Сергеевича Хрущева, который хотел быть вместе с защитником Сталинграда. И что же, приходит Еременко в ЦК и плачет слезами, что его два часа министр драил как мальчишку за то, что он позволил себе поехать на эту встречу. Жуков говорил ему: «А что там тебе делать? Выслуживаешься?»