– Что это ты такое несешь? – обеспокоенно спросила Ирина. – На что налетать? Чем пользоваться?

– Да вон, – Сиверов небрежным, ленивым взмахом руки указал на книжную полку, – там, в пакете. Транжирьте на здоровье.

Пакет был самый обыкновенный – полиэтиленовый, ярко-желтый, с броским логотипом расположенного недалеко от дома супермаркета. Он был наполнен примерно на треть и лежал там, куда его положили, вернее, небрежно швырнули, войдя в комнату, – на самом краешке нижней полки книжного шкафа. Заглянув вовнутрь, Ирина обнаружила там сваленные как попало обандероленные пачки купюр, имевших характерный серовато-зеленый цвет.

– Что это? – немного переведя дух, спросила она.

– Мидии со специями, – саркастически сообщил Сиверов. – И немного белого сухого вина, чтобы оттенить вкус. У тебя что-то со зрением?

– Но…

– Давай без «но». Не могу же я, в самом деле, позволить твоей подруге остаться без крыши над головой! Впрочем, решать тебе. Можешь купить песцовую шубу или хороший автомобиль. Новенький такой, блестященький, перламутровый… А?

– Перестань паясничать, – автоматически произнесла Ирина. Она была ошеломлена – уже вторично за каких-нибудь несчастных двадцать минут. Сегодня вечером сюрпризы из ее мужа сыпались как из рога изобилия. «Воистину, рог изобилия», – подумала она, еще раз заглянув в пакет. – Я просто… Я не знаю, что сказать.

– А зачем что-то говорить? Лучше давай поужинаем.

– Да, – Быстрицкая собралась с мыслями. – Конечно. Сейчас приготовлю. А потом сразу сяду проектировать памятник.

– Новый заказ? – поднял брови Сиверов. – И кого ты намерена увековечить?

– Тебя. Как образец бескорыстного милосердия.

– Эй, эй! – запротестовал Глеб. – Ты не рановато меня хоронишь?!

– Памятник будет прижизненный, – деловито пояснила Ирина.

– А, – сказал успокоенный Сиверов, – тогда ладно. Тогда валяй, увековечивай.

Оставшись один, он какое-то время сидел неподвижно, глядя в пустой экран телевизора и прикидывая, не отправить ли на электронный адрес Грабовского еще какой-нибудь сюрпризец, например портрет покойного Графа, а потом решил, что это будет уже чересчур откровенный намек на проект «Зомби». Настолько откровенный, что Борис Григорьевич, того и гляди, бросит все и подастся в бега…

Решив дать ясновидящему небольшую передышку, Сиверов встал и, прихватив с подлокотника пепельницу, направился на кухню. В дверях он задержался, чтобы бросить еще один обманчиво равнодушный взгляд на серый пустой экран выключенного телевизора.

Глава 12

Ночью прошел дождь, а утро выдалось прохладное, пасмурное и туманное. То обстоятельство, что сверху не капало, дало Глебу Сиверову прекрасную возможность произвести несложную процедуру передачи денег на свежем воздухе. Покуривая сигарету, которая помогала ему скрыть смущение, он пространно разглагольствовал о ценности человеческой жизни и о целительной силе надежды, давая Нине Волошиной время прийти в себя, восстановить дыхание и оторвать наконец зачарованный взгляд от содержимого ядовито-желтого полиэтиленового пакета. Цену человеческой жизни он знал, как никто (она во все времена равнялась нулю), а надежду на самом деле считал не целительной панацеей, а самым опасным из существующих ныне наркотиков. Поэтому, а еще потому, что смотреть на растерянную, не верящую свалившейся на нее удаче женщину ему было немного неловко, он смотрел в сторону, вдоль неширокой, густо заставленной автомобилями улицы. На проезжей части было полно спешивших на работу пешеходов, которые, по обыкновению, перебегали дорогу где попало, игнорируя более чем реальную угрозу угодить не на рабочее место, а под колеса неожиданно выскочившего из тумана автомобиля.

Устав от собственной болтовни и решив, что уже достаточно, он замолчал и повернулся к Нине Волошиной, тут же об этом пожалев, потому что теперь Нина Волошина уже не разглядывала деньги с таким видом, словно боялась, что они испарятся прямо у нее на глазах, а плакала, уткнув рыжую, как шляпка подосиновика, голову в плечо Ирине Быстрицкой. Тогда Глеб снова отвернулся и, чтобы не говорить о погоде, заговорил о сверхчувственном восприятии и чудесах, на которые, по слухам, были способны некоторые экстрасенсы – например, Борис Григорьевич Грабовский, который настолько силен, что даже проверяет на безопасность президентские авиалайнеры. Правда, к самолету президента России его пока не допускают, но это, надо полагать, временное явление…

Ирина толкнула его в бок, и он замолчал. Нина, слава богу, уже перестала плакать, насухо вытерла глаза и даже, кажется, успела подправить макияж.

– Я не могу этого взять, – вдруг объявила она, протягивая Глебу пакет.

– Здравствуйте! – изумился он. – Как это не можете, когда уже взяли?

– Вы не понимаете…

– Понимает, – вмешалась Ирина. – Просто на него иногда находит… гм… игривое настроение. Прекрати, пожалуйста, – добавила она строго, обращаясь к Глебу.

Сиверов поморщился. Он предвидел такой поворот событий. Не то чтобы Глеб так уж рвался в благодетели, и все же…

– Я ведь не знаю даже, смогу ли вернуть деньги, – разъяснила Нина то, что и так было очевидно.

– Голодная смерть нам с Ириной не грозит, – сказал Глеб. – Потеря крыши над головой – тоже. Вам эти деньги сейчас нужнее, чем нам, поэтому я их вам принес. Что тут непонятного? А вернуть… Вернете как-нибудь, раз уж не считаете возможным принимать от посторонних мужчин такие подарки. Считайте, что получили кредит – бессрочный и беспроцентный. Все равно они лежали мертвым грузом…

Он перехватил быстрый взгляд, брошенный на него Ириной. В общих чертах зная, чем занимается муж, она понятия не имела о размерах его сбережений и не представляла, конечно же, какую их часть составляет сумма, лежавшая сейчас в желтом пакете. «Не бойся, маленькая, – мысленно обратился к ней Слепой, – если со мной что-то случится, ты без денег не останешься». Да, сумма даже по его меркам была не мизерная, но и не настолько большая, чтобы сильно переживать в случае ее потери. Кроме того, Сиверов твердо рассчитывал, что эти деньги к нему вернутся… так или иначе.

– Не знаю, как вас благодарить, – сказала, сдаваясь, Нина Волошина.

– Ничего-то вы не знаете, – ответил Глеб. – Придумаете, если все получится.

– А если не получится?

– Что за настроение? Во-первых, получится, а во-вторых, если нет, я у него эти деньги вырву вместе с печенью.

– Гм, – сказала Ирина.

– Виноват, – спохватился Глеб. – Надеюсь, вы понимаете, что это я фигурально…

– Да хотя бы и нет, – неожиданно спокойно ответила Нина Волошина. – Знаете, я тоже ему не слишком верю. И еще я его боюсь. Но больше никто не берется помочь.

– На безрыбье и рак – рыба, – подхватил Глеб. – Что ж, Нина, желаю вам удачи.

– Спасибо, – сказала Волошина и вдруг, обняв Сиверова обеими руками, на мгновение крепко прижалась к нему.

Глеб осторожно провел ладонью по ярко-рыжим волосам. Ирина деликатно отвернулась, и Сиверов был ей за это благодарен: ему и так было очень неловко прикреплять миниатюрный передатчик к воротнику плачущей женщины.

– Идемте, – сказал он, когда Нина отстранилась, – я вас подвезу.

– Как подвезете? Куда? – опешила женщина.

– К месту назначения. Чего, собственно, тянуть? Не хотите же вы мучиться неопределенностью весь день, да еще и сидя при этом на мешке с деньгами? А потом толкаться с ними в метро…

– Но я даже не предупредила…

– Я скажу шефу, – быстро вставила Ирина, бросив на Глеба благодарный взгляд. Она, бедняжка, даже не представляла, за что благодарит. – Думаю, он не станет возражать. Все равно, согласись, от тебя в таком состоянии на работе никакого толку.

– А Грабовскому позвоните прямо из машины, – быстро добавил Сиверов, предупредив дальнейшие возражения. – Думаю, он найдет для вас немного времени, тем более что вы едете к нему не с пустыми руками.

При этих его словах Ирина слегка нахмурилась, вспомнив, по всей видимости, что речь идет не о поездке в районную поликлинику. Но, когда Нина беспомощно посмотрела на нее, она уже улыбалась.