Беренис вскочила на ноги. Она стояла перед ним прямая, с высоко поднятой головой, вызывающе глядя сверкающими глазами на всех, кто смог протиснуться в дверь, чтобы наблюдать за этой сценой. Ни на одном лице она не нашла ни малейшего следа жалости. Такие же выражения она видела у мужчин на петушиных боях – упивающихся кровью, охваченных возбуждением. Да, она боялась Себастьяна, но не могла позволить заманить его в ловушку.

– Как долго я останусь с вами, если он согласится? – Даже думать об этом казалось чудовищным, но она сделает все, чтобы спасти жизнь Себастьяну.

Самоуверенный смех Модифорда разнесся по комнате:

– Пока вы не надоедите мне графиня!

– А если я не подпишу письмо? – прошептала она.

– О, вы подпишите, дорогая, и в нем мы сообщим, что если он не придет, я передам вас в руки Медного Волоса, который снимет с вас кожу живьем, дюйм за дюймом. Я видел, как он делает это, и поверьте мне, он мастерски управляется со своим ножом. Уверен, что ему не терпится добавить ваш прелестный скальп к тем, что он уже имеет!

Услышав свое имя, Медный Волос вышел вперед, мрачно ухмыляясь и проводя пальцем по острому, как бритва клинку, в то время как его воины, напившиеся виски, издавали пронзительные крики.

– Хорошо. Допустим, он придет и откажется принять ваши условия? – Беренис происходящее казалось кошмарным сном.

Вся эта сцена напоминала ей иллюстрацию к дантовскому «Аду»: мужчины, которые будут мучить ее и убьют, не задумываясь; индианка, так напуганная, что не осмелится помочь; грязная хижина, заваленная пустыми бутылками и мусором… «Господи, пожалуйста, позволь мне очнуться от этого страшного сна!»

– Если он заупрямится, то умрет медленной, мучительной смертью у вас па глазах, – Модифорд произнес это с удовольствием, глаза его блестели. – Вы когда-нибудь видели человека, умирающего под палящим солнцем?

– Прекратите! – закричала Беренис.

Она отчетливо представила себе черты Себастьяна, такие надменные, такие красивые, и вспомнила, каким он был вчера – с глазами, полными нежности. Потом она вспомнила все, что рассказала ей Джульетт. Но даже такой злодей, как он, заслуживает милосердия.

– Решайтесь, мадам, – настаивал Модифорд. – Мне не терпится встретиться с ним не на его, а на моих условиях. Вы подпишете письмо?

– Нет, – твердо сказала она, вскинув голову.

– Не глупите, графиня! Это единственный путь к вашему спасению, – сказал он и подозвал Пегги: – Принеси мне бумагу и чернила.

– Я скорее умру, чем буду иметь к этому какое-то отношение, – сказала Беренис. Смерть казалась самым легким выходом в этот момент.

– Правда? Под ножом Медного Волоса? Письменные принадлежности были поспешно собраны и разложены на столе среди остатков ужина. Модифорд начал быстро писать. Закончив, он пододвинул бумагу Беренис:

– Я подписался. Теперь добавьте свое имя! Беренис вся дрожала, слыша, как кровь стучит у нее в висках, и кривые, неровные буквы заплясали у нее перед глазами. Модифорд нетерпеливо сунул ей в руку перо, и она медленно вывела свое имя. Себастьян умен. Он что-нибудь придумает, чтобы расстроить планы Модифорда. С удовлетворенным мычанием пират взял письмо, свернул в трубку и отдал одному из своих разведчиков с распоряжениями немедленно доставить его в Бакхорн-Хаус. Затем повернулся к Беренис, сознавая, что его люди наблюдают за ним и ожидают дальнейших действий.

– Как насчет поцелуя, чтобы скрепить нашу сделку? – спросил он.

Она отступила на шаг и почувствовала, что позади кто-то есть. Это была Пегги. Затем ладонь Беренис ощутила холодную сталь, и пальцы сомкнулись вокруг рукоятки ножа, которые девушка вложила ей в руку. Оружие! Это придало ей силы. Пистолет по-прежнему лежал в корзине у ее ног, но был сейчас ничем по сравнению с острым кинжалом.

– Я не раздаю свои поцелуи так легко! – ответила она игриво, мысленно поклявшись вонзить в Модифорда нож, если он попытается приблизиться к ней. – Мужчина должен сначала заслужить это право.

– Ха! Прекрасно! Отвергни меня! Я люблю огонь в шлюхе!

– Сэр, вы оскорбляете меня и ждете, что у меня возникнет желание поцеловать вас? – поддразнивала его Беренис, гадая, удастся ли обвести его вокруг пальца.

Модифорд резко вскочил. Он был в замешательстве, разрываясь между несвойственным ему желанием произвести благоприятное впечатление на женщину, и сознанием того, что его люди ждут, когда же он овладеет ею. Подобные колебания могли разочаровать их, и, если допустить оплошность, сила его власти может ослабнуть.

– Прошу прощения, мадам, – проворчал он, хотя и с насмешкой, которая должна была удовлетворить зрителей. – Мы грубые парии и не привыкли к изящным манерам.

– Это очевидно, сэр! – ответила она с сарказмом, твердо намереваясь удерживать его разговором как можно дольше. – Вы разочаровываете меня.

– Да? – Модифорд был еще больше сбит с толку и одновременно возбужден.

– Конечно. Когда мы ужинали, я подумала, что вы – несчастная жертва обстоятельств, и пойди ваша жизнь по другому пути, мы могли бы стать друзьями. – Здесь ей удалось притворно-застенчиво опустить глаза и мягко добавить: – Возможно, даже более того…

– Это правда?

– Я никогда не лгу, капитан Модифорд! – солгала она с легкостью.

Лицо Модифорда подергивалось от волнения:

– Я мог бы вам понравиться?

– Конечно, но вы упустили свой шанс, не так ли? Скоро придет мой муж. И если вы принудите меня жить с вами, у меня никогда не возникнет к вам ничего, кроме презрения. А какой мужчина может заставить женщину делать что-то против ее желания?

«Не так уж трудно провести его», – думала Беренис. Вспоминая, как флиртовала в былые дни, она отметила, что Модифорд был таким же легковерным глупцом, как и большинство мужчин. Взывай к его тщеславию, и он станет воском в твоих руках!

Но неожиданно он остановился, и Беренис опомнилась. Заметив происшедшую в нем перемену, она уставилась в его покрывшееся каплями пота лицо. Он насторожился, пригнул голову и стал прислушиваться к резким ружейным выстрелам, которые неожиданно загрохотали вокруг форта. С проклятьем он потянулся за своей саблей, а его люди бросились к окнам.

В следующее мгновение в хижину вбежал часовой с дико выпученными глазами и, задыхаясь, крикнул:

– Это Лажуниссе! Он напал на нас!

– Невозможно! – перебил его Модифорд. – Разведчик не мог так быстро добраться до него!

– Должно быть, он преследует меня, – сказала Беренис, подумав: «Джульетт сказала ему, куда я поеду. Но зачем он это делает? Неужели так озабочен тем, чтобы ему достались мои деньги?» Она почувствовала вдруг, что еле сдерживает горький смех, а вслух добавила:

– Я ничего не понимаю!

Больше не было времени для вопросов.

Лагерь был осажден, и обиталище демонов пришло в движение, когда люди Модифорда похватали оружие и побежали к изгороди. Медный Волос и его воины уже вскочили на высокий деревянный помост и стали пускать оттуда стрелы.

– Горим! Горим! – закричал кто-то, перекрывая грохот. Беренис увидела языки пламени, охватывающие соломенную крышу, и почувствовала едкий запах горящих пальмовых листьев.

– Проклятье! – прорычал Модифорд, держа в одной руке саблю, а другой сжимая рукоятку кинжала. – Что, черт побери, происходит?

– Они переходят вброд реку, капитан, – объявил часовой, выпучив глаза от страха. – А Зоркий Сокол со своими воинами подходит по лесу с другой стороны.

– Ублюдки! – заорал Модифорд и выбежал наружу.

Неожиданная атака дала его врагу преимущество, но бандиты быстро опомнились и начали стрелять по нападающим.

Люди Себастьяна пробивали ворота, используя в качестве тарана одно из бревен, которые образовывали заграждение. Тяжелые ворота подались, затрещали и с грохотом рухнули внутрь форта. Модифорд приказал, чтобы все крупное и тяжелое было подтянуто к одному месту и свалено в кучу перед входом, таким образом образовывая дополнительную преграду: столы, стулья, поленья для очага, всевозможные ящики лежали бесформенной грудой, позади которой защитники форта стояли на коленях и стреляли.