После концерта они зашли в Спа выпить. И тогда Элисон особенно остро почувствовала разницу между Роем и присутствовавших там мужчин. Если бы он был одет не так афициозно, это бы не бросалось в глаза. Вид юноши напомнил ей этакого провинциала Джонни, старавшегося выглядеть как рождённые в Лондоне начала столетия. И она почувствовала большое облегчение, когда они наконец остановились у двери магазина. Элисон не стала приглашать своего кавалера внутрь, но заверила, что провела замечательный вечер, и он покинул её довольный. Девушка посмотрела на себя в зеркало, покачала головой и, улыбнувшись, сказала: «Всё-таки милый мальчик.»

Элисон думала, что Пол дождётся её, но нашла только записку, гласившую: «Пошёл спать с горячим чаем; увидимся утром. Спокойной ночи.»

Позже, лёжа в кровати, заложив руки за голову, она снова проигрывала все события этого насыщенного дня.

– Что я буду делать, если он женится на ней? – подумала она вслух.

Ответ сам собой возник в голове. Элисон представила, как носится с одного аукциона на другой, покупает мелочи, которые бы соответствовали её магазину; у неё будет магазин, маленький, только для товаров узкой направленности, маленькая квартирка на втором этаже или в заднем помещении, изысканно обставленная. Она видела себя вечером в своей квартире, в одиночестве работающую над счетами. Вот она поднимает лицо от гроссбуха и понимает, что смотрит на старуху. Девушка убрала руки из-под головы и с едва слышным стоном повернулась на бок.

На следующее утро войдя в кухню, Элисон обнаружила там Пола, которой повернулся к ней со словами:

– А я собирался принести тебе чаю.

– Почему ты встал? Тебе уже лучше?

– Да. Да, я в порядке.

Девушка окинула его испытующим взглядом. Его вид шёл в разрез со словами. На измождённом лице всё ещё оставались следы усталости и болезни.

– Тебе надо уехать куда-нибудь на несколько дней.

Мужчина, усмехнувшись, подал ей чай, потом сел на высокий табурет рядом со столом и, медленно помешивая ложечкой в собственной чашке, произнёс:

– Мы могли бы позволить себе хороший отпуск на то, что в несессере.

– Пол! – с ужасом воскликнула девушка.

Звякнула ложка, брошенная на блюдце, и мужчина быстро продолжил:

– Ладно, ладно, я только пошутил. Что с тобой происходит последнее время?

– Что со мной происходит! – глаза Элисон расширились, а брови взлетели вверх.

– Что со мной происходит? – повторила она. – Это что с тобой происходит?

– О, боже, Элисон, давай не будем снова, не в такую рань. Хотя я и хорошо себя чувствую, но в не в такое время суток, тебе бы надо это знать.

Уголок его губ задрожал, но она даже не попробовала улыбнуться.

– Ты ведь не собираешь оставить его у себя, Пол? – резко спрсоила девушка. – Ты отдашь эту половину колье…

– Послушай, Элисон, – мужчина неторопливо поставил свою чашку на стол. – Я отдам его, да. В своё время оно попадёт к истинному владельцу… заметь, я сказал в своё время, но в данный момент я хочу, чтобы ты оставила его… здесь.

Поражённая, Элисон могла только тупо смотреть на своего опекуна. Пол Элмер был известен далеко за пределами города своей честностью и справедливостью в делах. Многие смотрели на него как на педанта, но это не мешало ему поступать так, как он считал правильным. Но сейчас она не поверила ему, не поверила, что камни вернутся к своему владельцу. Она чувствовала, что по какой-то причине он намеревался оставить их. Но почему? Насколько ей было известно, в деньгах Пол не нуждался, но даже если бы и так, у неё ведь тоже были деньги. А потом она поняла, почему он хотел оставить у себя эту половину колье. Если камни вернутся к миссис Гордон-Платт, то Фрида Гордон-Платт уж точно никогда их не увидит. «Она времени зря не теряет,» – с презрением подумала Элисон. – «За три дня стёрла горечь двадцати лет и снова завоевала его симпатию, они вернулись почти к тому же с чего начинали.» Девушка вспомнила слова Нельсона о любви Пола к Фриде… «совершенно потерял голову». И это заставило её голос дрогнуть на высокой ноте, когда она воскликнула:

– Этот несессер принадлежит старой миссис Гордон-Платт, и она должна получить его немедленно. Ты знаешь, что должна.

– Хорошо, – Пол посмотрел ей прямо в глаза и почти прорычал. – Неси ей несессер, пожалуйста, но содержимое останется здесь. И это моё последнее слово. Тема закрыта.

Мгновение он смотрел на неё пылающим взглядом, а потом, затянув плотнее полы халата, отвернулся и размашистым шагом вышел из комнаты.

Элисон осталась стоять с прижатыми к губам пальцами и огромным желанием с воем плюхнуться на пол. Никогда ещё Пол не говорил с ней подобным образом. Она покачала головой, сдерживая душившие её слёзы, и громко выкрикнула:

– Всё эта ужасная женщина!

Глава четвёртая

Элисон всегда рассматривала последующую неделю, как преддверие ко дню… распродажи, которую можно было сравнить с оружием, разносящим её мир на кусочки.

Дав ясно понять, что найденное в несессере останется здесь, Пол категорически отказывался обсуждать эту тему. После их утреннего разговора, когда оба вспылили, Элисон пыталась снова поговорить с ним, и он, выслушав её, тихо и коротко сказал:

– Элисон, доверься мне.

Она хотела верить, о, как она хотела верить ему, но знала, что не может. И когда субботним утром она снова коснулась этого вопроса, Пол практически озверел и закричал:

– Если ты не даль мне время, клянусь, эта старуха никогда не увидит своих драгоценных камней. Я не шучу.

Элисон прекрасно понимала, что он не шутит. Её мучило мрачное предчувствие, которое только усилилось, когда в половине двенадцатого в магазине появился посетитель… но не клиент. Это была миссис Фрида Гордон-Платт.

Элисон заговорила первая, не дав ей даже слова сказать.

– Боюсь, Пола здесь нет.

Ей не удалось сохранить спокойствие.

Миссис Фрида Гордон-Платт посмотрела на девушку долгим взглядом, потом чопорно улыбнулась и заметила:

– О, тогда я с ним разминулась.

– Вам назначено?

Тон Элисон оставался строго официальным и, как она знала, совершенно не подходящим к ситуации. Поэтому по лицу миссис Фриды Гордон-Платт скользнула улыбка. Слегка склонив голову на бок, она проговорила:

– Да, мне назначено, – она сделала ударение на последнем слове. – Когда мы говорили по телефону утром…

– Возможно он забыл, – грубо оборвала её Элисон.

– Я так не думаю.

Женщина сжала губы и тоном, каким обычно говорят с нашалившим ребёнком, или в лучшем случае девочкой, произнесла:

– Вы очень любите Пола, не так ли, дорогая?

– Не понимаю, при чём тут это.

– Не понимаете? А я думаю, что понимаете. И не могу не согласиться с вами. Он достоен, чтобы его любили…

– Вам потребовалось много времени, чтобы понять это. Жаль, что вы так не считали двадцать лет назад.

– Что вы знаете обо мне?

Лицо миссис Фриды Гордон-Платт вытянулось от обиды и теперь она выглядела на все свои сорок лет.

– Достаточно.

Они стояли, глядя друг на друга с ненавистью. Первой взяла себя в руки та, что была старше. Она улыбнулась Элисон, покачала головой и проговорила понимающим тоном:

– Молодость. О, молодость. Все мы когда-то были молоды. Всем нам приходится учиться на собственных ошибках, не так ли? И пока я здесь рассуждаю о молодости, мой сын в данный момент стремится в одну из её ловушек… Он влюбился в вас.

– Чепуха. Мы встречались всего три раза.

– Это случилось за одну минуту, насколько я слышала. Ну, что произошло, то произошло. И позвольте мне сказать, мой сын милый мальчик.

– Я тоже так считаю, и не понимаю…

– Пожалуйста, продолжайте, – решительно произнесла Фрида Гордон-Платт, внезапно взметнув руку. – Вы хотите сказать, что не понимаете, как он может быть моим сыном.

Элисон с искренним удивлением посмотрела на женщину.