– Да.

Он ничего не ответил. Вместо этого взял пальто, которое ранее набросил мне на плечи. – Пойдем, – сказал он. – Ты вся дрожишь от холода.

Медленно его рука обняла меня за талию, чтобы поддержать на острой гальке, и мы пошли к маленькой, в форме зазубренного полумесяца, нише в стене, которую природа создала за века. С обеих сторон ниши протянулись горбатые черные скалы, закрывая ее от ветра, а внутри рассыпался мелкий песок. Здесь Джеррит отпустил меня и, к моему удивлению, протянул руку и отбросил спутанные волосы с моего бледного лица. Казалось, целую вечность его глаза напряженно всматривались в мои. Затем Джеррит вдруг отвел от меня свои руки и прижал их к бокам, сжав кулаки. Он отвернулся, уставился на океан и долго смотрел на него, плотно сжав зубы, прежде чем опять обернулся ко мне. Затем, не дотрагиваясь до меня, Джеррит, наконец, нарушил тягостное молчание, воцарившееся между нами.

– Итак, Ники лгал, да? – хриплым от раздирающих его чувств голосом спросил он.

– Да… да, – прошептала я с надеждой и беспокойством.

Чувства и мысли путались, когда глаза Джеррита мрачно смотрели в мои, пытаясь прочитать в них все тайны души и сердца.

В это мгновение мой внутренний мир резко отличался от того тихого местечка на берегу, где мы стояли, как будто какая-то неведомая сила сплела вокруг него волшебный кокон, окутывая нас тонкими складками, успокаивая ночь, ветер и море.

– Докажи мне, Лаура, – мягко потребовал он. – Докажи мне, что Ники лгал.

Я задохнулась, потому что трудно было ошибиться, что Джеррит имел в виду, хотя то, о чем он просил, было невероятным. Но каким иным способом можно было доказать правду? Если я откажу ему, мой будущий супруг может с презрением отвергнуть меня, поверив в ложь о том, что брат уже попользовался мной. Он требовал у меня выкуп. Другого выбора не было.

Возможно, все мои мысли отражались в глазах, потому что ни один мужчина еще никогда не смотрел на меня так, как Джеррит сейчас. Он как будто знал, что через несколько минут овладеет этой девчонкой, и та беспрекословно уступит и будет принадлежать ему до конца своих дней. От этой мысли у меня перехватило дыхание, а по всему телу разлилось какое-то никогда ранее не испытываемое мной ощущение, заставившее задрожать от страха и ожидания. Что следовало от него ожидать? Будет ли он ласков со мной, или безжалостен, как Ники? Ответа не находилось, пульс на шее забился, а во рту пересохло. Мне казалось, что как только этот человек до меня дотронется, я рассыплюсь, как стекло.

С моря дул сильный ветер, неся с собой соленую морскую пену. Мне казалось, что я прижимаюсь к телу Джеррита, слизываю соленый пот и ощущаю его резкий вкус. Меня захлестнула волна незнакомого, тлеющего огня, который вдруг стал таким сильным и неистовым, что даже пугал меня. Мои губы раскрылись; язык появился, чтобы смочить их. Тихий, бессвязный звук вырвался из горла, когда я медленно качнулась в сторону Джеррита, притягиваемая к нему какой-то непреодолимой силой.

Каким-то образом он подтвердил мои мысли, что я хочу этого мужчину, хочу всеми фибрами своего существа. Мне просто было необходимо, чтобы Джеррит смыл с меня поцелуи и следы Ники, поставив свою собственную метку. Возможно, завтра я пожалею об этом, мне будет стыдно и придется раскаяться в том, что отдалась ему. Но сегодня существовали только песок, море и Джеррит.

Мои руки сами обвили его шею; вся дрожа, я подняла к нему лицо и коснулась губами его рта. Чего нужно было ожидать от Джеррита? Его пальцы грубо вцепились мне в волосы, приподнимая голову вверх, заставляя смотреть ему прямо в глаза.

– Не искушай меня, Лаура, – резко предостерег он, – по крайней мере, до тех пор, пока не узнаешь о последствиях, которые я тебе обещаю. Я беру тебя, а что я беру, то никогда не отдаю. Так или иначе, для тебя уже не будет обратного пути, когда эта ночь закончится.

– Да, это мне известно. – Я немного подумала, а потом крикнула: – Тогда возьми меня, Джеррит! Покончим с этим! Я не прошу у тебя сострадания, только немного нежности, потому что я еще девственница.

– Тогда ты найдешь во мне все, что только пожелаешь, сердце мое, – ласково ответил он, – потому что я люблю тебя. Я всегда любил тебя. Просто из-за Ники ты меня никогда не замечала.

Его признание было как шок. Мне трудно было что-либо сказать. Я никогда и представить себе не могла, что Джеррит любит меня, возможно глубоко и страстно, в отличие от Ники. Его слова были произнесены искренне, потому что ему не было нужды говорить это. Все равно я бы досталась ему. О боже! Все эти годы… Неужели я была настолько слепа? Из глаз брызнули слезы: любить брата, который не любил меня – и так мало знать о том, кто любит.

– О, Джеррит… Джеррит! – всхлипнула я. – Что же я наделала! – и отвернулась, чтобы он не смог увидеть боль и раскаяние на моем лице.

Но молодой человек не позволил мне страдать одной.

– Успокойся, моя любимая, – тихо сказал он, обнимая и прижимая к своей груди, осыпая волосы поцелуями. – Успокойся, я вовсе не хотел, чтобы ты плакала. Мне хотелось, чтобы ты знала: я хочу сделать тебя своей сейчас и навсегда и излечить твои внутренние страдания.

– Но как ты можешь быть так добр ко мне, зная, что я не лю…

– Тихо, я говорю! – он прижал пальцы к моему рту. – И позволь мне любить тебя. Пока этого достаточно.

Он расстелил свое пальто и потянул меня вниз. Боязнь этого человека исчезла. Я только опасалась не понравиться, потому что совершенно ничего не смыслила в этом, а то, что познала ранее, этой ночью, оставило у меня ужасные впечатления. Его поцелуи, быстрые и легкие, как крылья бабочки, покрыли мои веки, губы, виски. Я даже и не подозревала, как медленно может язык мужчины обвести мои губы, прежде чем проникнуть во влажное тайное местечко внутри. До сих пор мне не было известно, как медленно и ласково могут мужские руки скользить по обнаженной коже, вызывая во всем теле какую-то особенную дрожь и с легкостью возбуждать мою грудь, делая соски твердыми.

Сладкие, чувственные губы и сильные, гибкие руки Джеррита сделали свое дело. Я с радостью приняла его ласки. Губы приоткрылись, как распустившийся бутон, и потянулись к его рту; пальцы напряглись, когда коснулись его упругого тела, столь отличного от моего, и почувствовали, как оно напряглось. Джеррит был такой высокий и сильный, что я почувствовала себя маленькой и слабой в его объятиях, – ивовый прутик, который этот мужчина мог либо согнуть, либо сломать по своему усмотрению. Где-то в глубине сознания мелькнула мысль: «Неужели он так же легко войдет в меня?» Я слегка вздрогнула от нее. Как бы догадываясь о моих опасениях, Джеррит крепче обнял меня, будто боялся, что девушка подобно испуганной птице улетит и лишит его того, чего он так жаждет.

Постепенно наша одежда начала исчезать. Я не хотела, чтобы Джеррит снимал с меня изорванный корсаж платья. Его глаза угрожающе потемнели, когда он увидел багровые синяки на груди. Джеррит выругался, и я поняла, что смягчила его только на несколько мгновений. Но, тем не менее, Джеррит злился не на меня, а на того, кто оставил на этом теле столь ужасные метки. Он стал целовать их по очереди, как будто хотел изгнать воспоминания о том, как они появились.

– Какой же глупец мой брат, – пробормотал Джеррит, – так обойтись с тобой и отвергнуть. Он больше никогда не тронет тебя, Лаура – и любой другой мужчина тоже. Ты целиком принадлежишь мне, каждая твоя частичка, а когда все пройдет, в твоей постели и в твоем сердце не останется места для другого, клянусь.

Время шло, а Джеррит все еще пробовал свою жертву, прикасался, целовал, становясь все более настойчивым. Я задыхалась от его губ, которые поглощали меня, язык обжигал своим жаром. Умелые пальцы Джеррита возбуждали во мне и радость и страстное желание; тело ломило от неведомой сладостной боли. Честно говоря, я и не подозревала, что мужчина может доставить женщине такое удовольствие.

С моря тянулся туман, прикрывая нас одеялом – белым, сырым и холодным. Ветер ласкал мое обнаженное тело своими ледяными пальцами. Но я не чувствовала осенней прохлады, потому что Джеррит укрыл нас моей бархатной накидкой и под ее широкими складками, он согревал меня своим телом. Я продолжала открывать для себя этого человека. Мне нравились его темные волосы на груди, такие шелковистые под моими ладонями; широкая спина оказалась гладкой как атлас, а бедра твердые словно из железа. От него пахло ромом, бренди и табаком, а тело было солоноватым от ветра и воды. Я с жадностью изучала его, исследовала каждую линию и изгиб.