А на следующее утро она так хотела увидеть его! Она сгорала от нетерпения. Вот только он почему-то не появлялся.

А вдруг его послали в Афганистан и на этот раз обязательно убьют?..

– Простите, – начал Майк, подходя к столику, где устроилась Джоан со своими коллегами. – Он был одет в строгую военную форму. Видимо, на это у него имелись свои причины. Форма ему очень шла, хотя вряд ли могла сразить наповал, как та, белоснежная, сверкающая на солнце, удачно подчеркивающая его великолепную фигуру. Тем не менее Малдун выглядел, как всегда, потрясающе. Было заметно, что он недавно побрился, хотя ему и не нужно было особенно стараться, чтобы отлично смотреться со стороны. Он мрачно взглянул на Джоан, словно собирался с мыслями:

– Можно мне поговорить с вами с глазу на глаз?

Протокол требовал, чтобы Джоан представила друг другу Майкла и своих коллег или по крайней мере осведомилась, знакомы ли они. Но сейчас ей было не до протокола. Шел бы он куда подальше!

– Мне кажется, это было бы сейчас совершенно некстати, лейтенант, – заметила она, давая понять, что беседа на этом закончилась, и повернулась к Лиз, сделав вид, что он ей совершенно не интересен. – Я думаю, что ответ должен прозвучать вот как. Кого именно из них ты хотела бы видеть в своей команде? Вот, к примеру, Спок, А так как Спок связан с Кирком, то получается, что…

Но Малдун не торопился уходить. Он сделал нечто противоположное: подвинул к себе стул и сел рядом с Джоан. А когда она удивленно посмотрела на него, пояснил:

– Простите, но это очень важно.

Лиз, Анжела и Дэйв искоса переглядывались, и Малдун, заметив это, радостно протянул руку:

– Лейтенант Майкл Малдун. Мне кажется, мы с вами виделись позавчера вечером.

Коллеги Джоан по очереди представились ему и обменялись с ним рукопожатиями. Лиз смотрела на них с любопытством, словно ожидая, что произойдет дальше. Дэйв, правильно оценив ситуацию, тут же поднялся со своего места.

– Простите, что приходится вот так, едва познакомившись, убегать, но, к сожалению, меня, Энжи и Лиз ждут неотложные дела. Мы должны…

Джоан схватила его за рукав пиджака и силой усадила на место:

– Ничего вы не должны.

– Не должны, – как эхо, отозвалась Лиз.

Малдун смутился. И хотя веранда летнего кафе была довольно плохо освещена, Джоан заметила, как покраснели его щеки.

– Я не хочу мешать вам, – обратился Майк к ее коллегам. – Но мне нужно извиниться перед Джоан. И если Джоан не хочет беседовать со мной наедине, мне придется говорить в вашем присутствии, потому что я все равно скажу все то, что должен сказать. – Он взглянул на нее. – Я действительно сожалею о том, что сегодня днем вел себя так глупо. Я был очень расстроен. Я… – Он перевел взгляд на Дэйва, Лиз и Энжи, после чего снова сосредоточился на Джоан. – И еще мне очень страшно. Я почему-то считал, что поступаю правильно и мне ничего не угрожает. Мне казалось, что я знаю все: как защитить себя, как действовать. И мне больно до сих пор, мне гораздо хуже, чем я мог предположить.

Господи Всемогущий, он, кажется, всерьез решил выяснить с ней отношения! Причем в присутствии Дэйва, Анжелы и Лиз. Дэйв морщился и ерзал на стуле, зато женщины вели себя так, словно купили билеты на невиданное шоу и готовы заказать у официантки по пакетику воздушной кукурузы, чтобы удовольствие от зрелища было более полным.

А ведь Лиз – та еще стерва! И все, что скажет Малдун, завтра станет достоянием общественности. А он уже и так наговорил лишнего.

Джоан встала из-за стола:

– Вы уж нас простите, – извинилась она перед коллегами и особенно сладко улыбнулась Лиз. – Давайте пройдемся.

Слава богу, Малдун замолчал и не произнес больше ни слова, пока они спускались по лестнице к морю.

– Что ж, твое выступление выглядело довольно забавно, – заговорила Джоан, когда они зашагали вдоль моря по мягкому песку. Ветер здесь был сильнее, чем на веранде, и она обхватила себя руками, словно боялась замерзнуть. – Я думаю, даже если бы ты нанял самолет с воздушной рекламой, ты не мог бы сделать свое сообщение более доступным общественности. Потому что ночью плакаты с лозунгами на самолетах не видны.

– Я думаю, ты не заставишь меня просить прощения еще и за это, – вздохнул Майк. Он был одет не так тепло, как Джоан, но, казалось, даже не замечал холода, пока они прогуливались вдоль берега. – Хотя за все остальное я готов извиниться. – Он тряхнул головой и негромко засмеялся. – Мне даже немного жаль, что мы с тобой провели ту ночь вместе. Я понимал, что это будет большой ошибкой, еще когда мы с тобой познакомились.

Джоан остановилась:

– Если ты собрался просить прощения таким вот необычным способом, то, пожалуй, я не…

– Извини, я сейчас все объясню. Дело в том, что, хотя я и знал, что мне будет больно, я и предположить не мог, что сумею обидеть еще и тебя. Вот почему мне жаль, что все произошло так той ночью. Поверь, что меньше всего в жизни мне хотелось обидеть тебя. И то, что я тебе наговорил, это всего лишь… – Он снова встряхнул головой. – Я никогда так не разговаривал с женщиной. Никогда в жизни. Я обычно… Ну, даже не знаю. Тихонько уползал в свою норку, сворачивался клубочком и зализывал раны. Вот это, наверное, больше на меня похоже.

Прожекторы у гостиницы освещали лишь часть пляжа. Дальше Джоан и Майку светила только луна.

Они снова двинулись вперед. Прядь волос попала Джоан в рот. Она тут же вытащила ее и сказала:

– Все, что ты мне тогда наговорил, было оправданно. Это не ты, а я сейчас должна извиняться перед тобой.

– Нет. Ты приехала на базу и сама разыскала меня, – запротестовал Майкл. – А если следовать правилам, указанным в учебнике для жиголо, мне нужно было соврать тебе и наплести что угодно, лишь бы уверить тебя в том, что Стива я поставил вместо себя не случайно. Будто бы меня срочно вызвал начальник, а иначе я обязательно бы сделал все так, как мы договаривались. Потом я должен был целовать тебя, обнимать и говорить приятные вещи. Одним словом, устроить все так, чтобы ты мне поверила и была готова к очередной встрече у себя в номере. Но вместо этого я позволил себе разозлиться и… Господи, я и сейчас начинаю нервничать. Нет, все-таки я скажу то, что хотел, ладно? У меня тогда сердце разрывалось на части. И все потому, что ты молчала целых шестнадцать часов и не давала о себе знать.

Ну, хорошо. Он заговорил о разрывающемся сердце, и она уже не могла найти в себе силы, чтобы прокомментировать его замечание насчет «учебника для жиголо». А если честно, она вообще растерялась и не знала, как реагировать на его признание.

– Кому как не мне знать, что такое смертельный страх, – продолжал Малдун. Ветер трепал ему волосы, и они падали ему на глаза, но потом их снова сдувало со лба. – Я понимал, что несу полную околесицу. Я понимал все это, потому что… потому что осознал, что во мне зреет очень серьезное чувство. И играть по прежним правилам я больше не мог. Когда мы впервые занялись любовью, клянусь, я думал, что наши отношения будут непродолжительными. Ну, как это бывало у меня раньше. Что будет, то будет. Не думай о завтрашнем дне. В общем, расслабься, получай удовольствие и радуйся. И желательно почаще. Развлекаться вообще нужно по возможности больше. Я и собирался, так сказать, порезвиться с тобой эти три недели, вплоть до того момента, когда ты сядешь в свой самолет и улетишь домой. Но у меня ничего не получилось. – Он замолчал, словно подыскивал нужные слова. – Понимаешь, дело в том, что забыть тебя после той ночи… оказалось весьма проблематично. То есть у меня ничего не вышло. И я до сих пор… Но затем я подумал о том, что через пару недель забыть будет вообще невозможно. Если я сейчас чувствую себя так ужасно, что же будет потом, когда придет день разлуки?..

Он засмеялся, словно презирал себя за такую сентиментальность:

– Но и то, что творится со мной сейчас, ничуть не лучше. Я хочу быть с тобой, пока ты здесь. Жизнь слишком коротка, и я не могу упускать такой шанс. Между прочим, мне сегодня уже об этом напомнили. И вот я пришел к тебе. Если ты согласишься подарить мне часть своего времени в течение следующих трех недель, я с удовольствием воспользуюсь этим. В общем, ты можешь распоряжаться мной, как тебе угодно. Все зависит только от тебя.