Всюду камень, камень, грубый камень. В случае с Железной колонной попался металл, но и он не лучшего качества. Может быть, не те примеры? Что ж давайте поищем другие.
ПОДСМОТРЕЛИ У ПТИЦ!
А. Арефьев и Л. Фомин отмечают, что инки, возможно, пользовались при обработке камня какими-то растениями и что способ этот позаимствован у птиц. Приведем в этой связи выдержку из дневника знаменитого исследователя Южной Америки полковника П. Фосетта (цитируется по книге: Фосетт Перси. Неоконченное путешествие. М., «Мысль», 1978).
«Говоря о пернатых всей перуанской и боливийской Монтаньи, следует упомянуть о небольшой птице, похожей на зимородка, которая строит гнезда в аккуратных круглых отверстиях, проделанных в отвесных скалистых берегах рек. Эти отверстия отчетливо видны, но к ним не так-то легко добраться, и, странное дело, их можно обнаружить только в тех местах, где есть эти птицы. Однажды я выразил удивление по поводу того, какие они счастливцы — находят себе норки для гнезд, так удобно расположенные и так чисто высверленные, словно дрелью.
— Эти норки они делают сами, — сказал мне человек, который прожил в лесах четверть века. — Я не раз видел, как они их делают. Я наблюдал за ними и видел, как они прилетали к обрыву с какими-то листочками в клювах, цеплялись к скале, как дятел к дереву, и терли листки о камень вращательными движениями. Потом они улетали и возвращались с новыми листочками, и снова терли. После трех или четырех втираний они бросали листочки и принимались долбить по тому же месту своими острыми клювами. Тут-то и начинаются чудеса — вскоре в камне появлялось круглое углубление. Потом они снова улетали, снова много раз принимались тереть камень листочками, а потом продолжали долбить; Эта работа занимала у них несколько дней, и в конце концов норка становилась достаточно глубокой, чтобы служить гнездом. Я лазил наверх, рассматривал норки, и — можете мне поверить аккуратнее дырку не может высверлить и человек! — Вы хотите сказать, что своим клювом они могут продолбить крепкую скалу?
— Подобно тому как дятел долбит крепкое дерево, так, что ли?.. Нет, я не думаю, чтобы птица могла пробить клювом крепкую скалу. Но я уверен, как и всякий, кто наблюдал этих птиц, что они знают какие-то листья, сок которых размягчает скалу, и она становится мягкой, как мокрая глина. Я расценил эту историю как небылицу, но потом мне пришлось слышать аналогичные рассказы по всей стране, и я привожу ее здесь как нечто общеизвестное. Спустя некоторое время один англичанин, заслуживающий всяческого доверия, рассказал мне про случай, который может пролить свет на это.
— Мой племянник находился в местности Чуньо по реке Пирене в Перу. Однажды его лошадь охромела, и он оставил ее в соседней чакре, расположенной в пяти милях от его собственной, а сам пешком отправился домой. На следующий день он пошел за своей лошадью и выбрал путь покороче, через узкую полосу леса, куда он раньше не заходил. На нем были бриджи для верховой езды, сапоги и большие шпоры — не маленькие, английского образца, а большие, мексиканские, длиной в четыре дюйма, с колесиками чуть побольше, чем монета в полкроны. Шпоры были совсем новые. Когда он с трудом продрался через густые заросли к чакре, он был поражен, увидев, что его замечательные шпоры (ag% +(, словно их кто-то обглодал, так что остались лишь две черные рогульки в какую-нибудь одну восьмую дюйма длиной! Он не мог понять, в чем дело, а хозяин чакры спросил его: не проходил ли он случайно через заросли растений высотой около фута, с темными красноватыми листьями. Племянник сразу вспомнил, что он действительно проходил большое пространство, сплошь заросшее такими растениями. „То-то и оно! — сказал чакареро.-. Они-то и съели ваши шпоры! Это то самое, чем пользовались инки, чтобы придавать форму камням. Сок листьев размягчает скалу так, что она делается, как тесто. Покажите мне, где вы видели эти растения“. Они хотели отыскать то место, но не смогли обнаружить его. Не так-то легко найти свои следы в джунглях, где нет никаких троп.
Полеты в космос, расщепление атома и многое другое убедили наше поколение в том, что бога нет. Но как хочется иметь какую-то веру, пусть не в бога, а во что-то хорошее, ибо вера движет нашу жизнь. Ученый верит что он откроет или закроет что-то, инженер — что он создаст, обязательно создаст то-то и то-то, врач — что он (или они) избавит человечество если не от всех, то хотя бы от такого-то недуга, и так далее.
И мы создаем своих „богов“. Это вера, например, в инопланетян, летающие тарелки, Несси, снежного человека, парапсихологию, биоритмы, в лечебную силу пареного зерна или постного масла, удачу в „Спортлото“…
Мне лично хочется верить, что Тунгусский метеорит был посланцем другого мира, который, облетев земной шар, взрывом своим включил двигатели и умчался во Вселенную, предварительно внушив землянам таблицу химических элементов, теорию относительности и открытие радиоактивности; что в свое время древним в Шумере, Египте или Мексике были подсказаны некоторые научные данные; что догоны знают про Сириус больше, чем современные ученые; что Рерих видел НЛО в Гималаях…
Но вот случайно попадается в руки информация, которая если не уничтожает веру, то вышибает довольно сильное звено в рассуждениях об уверованном. Во многих статьях и книгах про инопланетян есть ссылки на взлетные платформы (стартовые площадки) инопланетян в Баальбеке. Но взял прочесть из интереса книгу „Святая земля и Библия“, автор К. Гейкин, русский путешественник, издание 1884 года. Читаю — и теряю стартовую площадку в Баальбеке. Возможно, читатели „ТМ“ заинтересуются этими описаниями. Итак, слово К. Гейкину. „В северной части Иерусалима близ Дамасских ворот на 300 ф. к востоку от ворот в скале, на глубине 19 ф. Под стеной, находится вход в тай называемый „Бумажный грот“, который не что иное, как громадные копи, весьма древние, глубоко простирающиеся под домами столицы. Отверстие в них было найдено в 1852 г…“ („Святая земля и Библия“, кн. 11, с. 593). „Это громадное углубление существует с неизвестного периода, и в продолжение многих веков оно стояло незамеченным или забытым. Можно все еще различить величину и форму инструментов каменщиков, так как следы abc/ и долота так же свежи, как будто бы мастеровые только что оставили свою работу. Они, по-видимому, были разделены на артели в пять или шесть человек. Каждый из них высекал отвесное отверстие в скале в четыре фута ширины, пока он не достигал назначенной глубины; после этого в отверстие вколачивали мокрые клинообразные куски дерева, разбухая, они выдавливали камень. Замечательно, что иные камни только отчасти отпилены от скалы, как большой камень в каменоломне Баальбека или громадный обелиск в гранитных каменоломнях Асуана“ (с. 594).
Автор спускался в каменоломню и сам видел, как в беспорядке лежали оставленные без употребления громадные камни, высеченные несколько тысяч лет тому назад» (с. 595). Описав технологию работы в каменоломнях, К. Гейкин объясняет, почему они были срочно покинуты.
«Палестина занимает то место земного шара, где землетрясения очень часты. Оно простирается с вулканических гор Тауруса, проходит между двумя хребтами Ливана, образует Иорданскую впадину и дно Мертвого моря и кончается у бухты Акабы. На этом пространстве бывают иногда очень сильные землетрясения. Иосиф Флавий упоминает об одном, которое опустошило Иудею в царствование Ирода, приблизительно за тридцать лет до пришествия Христа, тогда погибло 10 тыс. человек… В 1181 году во всем Харроне, граничившим с Иорданом, было землетрясение. Но в 1837 году землетрясения превзошло все те, о которых мы уже слышали. Не только Тивериада, но и Сафед были уничтожены, и почва колыхалась на протяжении 800 верст с севера на юг и до 150 верст с запада на восток» (с. 901).
«В Баальбеке тоже уцелели колонны, отклонившиеся от перпендикуляра, что без сомнения, было последствием волнообразного движения почвы» (с. 902). Вероятно, считает автор, именно землетрясения послужили причиной остановки работ в каменоломнях. Опустив подробности путешествия, не касающиеся интересующей нас темы, переходим к главе «Баальбек и ливанские кедры».