– Ты тоже топчи. Помогай!

– Чудны дела твои, Господи! – сказал гаишник, поднимая лестницу. – Сумасшедшие, точно!

– Сейчас много таких развелось, – ответил летчик: – Денег – куча, крыша – набок!

Когда Калачев вошел в свое управление на Петровке, сопровождаемый дворнягой весьма внушительных размеров, Капустин даже как-то помолодел от радости.

– А?! Ага! Ну, что я говорил?

– Билеты закажи мне, друг Капустин. На самолет. В Воркуту. На самый на ближайший рейс. Два билета. Один – собачий. – Калачев кивнул на пса. – А я тем временем пойду-ка и немного вздремну.

– Ого, – я вижу, вы и выпивши! – еще больше обрадовался Капустин.

– Да. Было дело под Полтавой...И вот еще, последнее, Капустин. Сгоняй-ка ты прямо сейчас в Клуб туристов, что ли? Мне нужна карта Приполярного Урала. Не весь Урал, конечно, а только реки – Лимбек, Хамбол. Мне вот туда надо.

– Зачем бы это, Иван Петрович?

– В Центральном клубе, я знаю точно, такие карты есть.

– Зачем нам Клуб туристов, Иван Петрович! У меня ж братан двоюродный работает сантехником в Генштабе. Любую карту, схему, планы, чертежи – мне свистнуть только!

– Свистни.

Капустин свистнул.

Собака строго посмотрела на него.

– Все сделаем! – сказал Капустин. – Отдыхайте!

Они стояли среди заснеженной равнины.

– Смеркается, – вздохнула Лена.

– Да, дело к вечеру, – ответил Белов.

– Сколько мы уже ждем? Ты не заметил по часам?

– Да больше часа.

– И – ничего...

– Стой! – встрепенулся он. – Слышишь?

– Что?

– Да вот... Вот...

– Это ветер, Коля.

– Ветер...

Оба напряженно прислушались.

– Успокойся. Это всего лишь ветер. Уже сто раз так было.

– Ох, как не нравится мне это! – вздохнул Белов. – Давай, Лена, хоть палатку мы поставим, что ли... Чтоб как-то время убить. Да и укрыться в ней можно при случае.

...Осторожно обойдя лежащего посреди кабинета огромного пса совершенно непонятного происхождения, Власов подошел к Калачеву, прикорнувшему на диванчике...

Пес зарычал...

Власов мгновенно отшатнулся...

– А?! Что?! – проснулся Калачев.

– Ты заказал билеты в Воркуту, я слышал?

– Ну.

– Два билета? На себя и на меня?

– Нет. На себя и на собаку.

– А что же так-то? Ты летишь ведь за Беловым?

– Да. За Беловым. Именно. Это ты точно сказал. Лечу вослед.

– Меня при этом – побоку? Так получается?

– Я думаю, тебе не стоит, Владислав Львович... Ты не обижайся, дорогой, но это совсем не твоя дорога.

– Я понимаю: на след напал ты. Значит, это твоя дорога теперь, а не моя. Что ж, согласен. Мне все предельно ясно. Чистая логика. Теперь меня и отодвинуть не грех. Знакомо. Что ж? Я понимаю!

– Ты ничего не понимаешь.

– Возьми меня с собой – вот тогда я и пойму!

– Взять я тебя могу, не жалко, но это не доведет тебя до добра. Боюсь даже, что заведет – причем дальше, чем тебе хотелось бы.

– Ну, например?

– Да как тебе сказать? – Калачев пожал плечами.

– Угрожаешь, что ли?

– Да нет, зачем?

– А что ж тогда ты имел в виду, говоря, что я залечу дальше, чем мне хотелось бы?

– Имел в виду, что ты рискуешь загреметь в казенный дом.

– Да я и так в казенном доме!

– Нет, тут нечто абсолютно другое. Я подразумевал психушку, в общем-то. Дурдом.

– Вся наша жизнь – сплошной дурдом. А уж Прокуратура Российской Федерации...

– Это ты прав!

Калачев отвернулся к окну и вздохнул, показывая как бы, что разговор окончен.

– Не хочешь брать: вижу по глазам. Себе все, все себе...

– Да брось! Вот уж совсем я этого в голове не держал! Возьму – в чем дело? Пожалуйста!

– Давно бы так!

– Я тебя, главное, предупредил о неминуемых последствиях. А там как знаешь. У человека, говорят, не следует пытаться отнять его судьбу.

– Понятно, понятно... – в голосе Власова отчетливо сквозило чувство глубокого недоверия.

– Да что тебе «понятно»? Вот странный же ты, Владислав, человек. Ей-богу же, я совершенно не против твоей компании. Я же тебе уже сказал – годится! А ты все равно свое гнешь. Да на здоровье! Знаешь, как говорится: любишь кататься.

– Люби и саночки возить?

– Да нет, совсем не так. Любишь кататься – люби и катайся!

Над Хамболом, над Лимбеком уже совсем стемнело.

– Нет-нет! Я не хочу назад в палатку – там еще холоднее. – Лену даже передернуло от воспоминания о ледяной полости дешевой бесхитростной брезентовой палатки.

– Ночь перетерпим. А завтра – рассвет.

– А может, прямо сейчас, Коля, попробуем отсюда выйти к людям? Луна ведь, полная луна... Дорогу же ты знаешь?

– Дорогу я прекрасно знаю. Но мы не выйдем. – Белов был как никогда серьезен. – В низинах сейчас уже снег по грудь. Мы завязнем. Не сможем выйти без широких охотничьих лыж. Одна надежда: нас спасут. Случайно.

– А вдруг действительно спасут?

– Очень возможно. Одно только меня немного беспокоит: никто не знает, что мы – здесь...

– Ну, как же так? А вертолетчики?

– Они свое получили. И улетели. Ты же видела.

– А вдруг?

– Да, вдруг, – кивнул Белов. – И только вдруг, – он помолчал. – Да... Вот попались – так попались... В душе меня, небось, проклинаешь?

– Ох уж, прямо! Да ладно, Коля! Все равно. Когда-нибудь пришлось бы умирать. Я часто думала, признаюсь – ты же старше – вдруг ты уже умрешь, а я – еще жива? Вот ужас-то! А тут-то что: вдвоем, одновременно...

– Я вижу, ты совсем замерзла!

– Только руки, – она вдруг встрепенулась испуганно. – Ты слышал?!

В ответ Белов только моргнул, немного растерянно.

– Нет. Ничего не слышал, Лена.

– Послушай! Вот... Опять...

– Да это ветер! – успокаивающе обнял ее за плечи Белов. – Теперь тебе, как и мне, чудиться началось...

– Вот... Снова. Неужели ты не слышишь?

О– о, конечно же, он слышал! Он уже давно услышал, различил этот звук еще с полчаса тому назад, но все боялся даже самому себе признаться. Теперь он уже был уверен вполне в происхождении этого звука. Он встречался с этим звуком не первый раз в своей жизни. Впрочем, даже те, кто слышал его всего один раз, запоминали этот звук потом надолго.

– Это ветер воет, Лена.

– Нет, Коля. Это волки воют.

– Да, Лена, это волки, – он сразу согласился, поняв по ее взгляду, что обманывать ее далее уже не удастся.

– Они нас сожрут!

– Нет, конечно. Как так – сожрут? Вот глупости!

– Ты хочешь сказать, что волки людей не едят?

– Нет, конечно. Именно это я и хочу сказать. Волки только на зайцев охотятся.

Он старался быть как можно более убедительным и спокойным.

– Ты что, за дуру меня принимаешь?

– Почему же? Ничуть не бывало. Я все тебе верно говорю. Кровожадность волков, да и акул тоже, кстати – просто выдумка, сказки... Волки жрут только мелких зверюшек. Это давно установлено.

Жуткий вой раздался вновь, причем на сей раз заметно ближе к ним.

– Мелких зверюшек? Овец? Коров? Да даже и лошадей!

– Ты видала хоть одну корову, съеденную волками, а?

– Нет, не видела, конечно, но...

– Не видела – так и не говори тогда! Зачем самой себя запугивать? Как волк может корову съесть – подумай сама хоть немного! У нее же рога!

– Отбодается, хочешь сказать?

– Отмажется, – усмехнулся Белов. – Да! Да рога же не только оружие, ты попробуй корову сожри – тут же рогами подавишься.

– Ты, Коля, все шутишь, а это совсем не смешно...

– Но и не страшно. Сейчас еще сентябрь, а не февраль, не март. Они сыты. Волки. Слышишь, как радостно, протяжно они завывают? Это вроде как у них молебен такой благодарственный. Точно! Я, помню, читал. Протяжно воют – значит, от пуза нажрались, до отвала, сыты...

– Сыты воспоминаниями о последнем обеде?