Но они зашли слишком далеко и вызвали протест в своих собственных рядах. Так называемые «независимые» (левое крыло) социалисты появились в Германии, Голландии и в Дании в то время как во Франции наиболее рабочая фракция политических социалистов, аллеманисты и многие синдикаты, отвернулись от своих политических лидеров и создали антипарламентарное и чисто социалистическое течение.
Лучшие элементы покинули политические партии в начале 90-х годов. Сначала они подчеркнули свою преданность революционной социал-демократии и бескомпромиссному марксизму, но Энгельс, полностью стоявший на стороне крупнейших вождей, высказался против позиции отколовшихся. Эти группы отколовшихся представлены в Голландии Ф. Домелой Ньювенгаусом и Хр. Корнелиссеном, в Германии - Вильгельмом Вернером, Паулем Кампфмеером, Густавом Ландауером и другими, во Франции - Фернандом Пеллутье, анархистом, деятельно ведущим работу в синдикатах при помощи решительных людей, выходцев из всех социалистических фракций, вырвавших организованных рабочих из лап парламентских лидеров, воображавших себя их прирожденными господами.
Италия была вне этого хода событий. Там свободные и энергичные анархисты типа Пиетро Гори и Луиджи Галлеани, присоединили лучших из социалистов к анархизму. Затем наступили годы реакции (1894-1896), а позднее, в 1897 г., Малатеста, вернувшись в Италию, снова убедил анархистов повсюду вести совместную прямую пропаганду. Снова возникли хлебные бунты периода 1898 года и пришли годы репрессий, пока Бреши не совершил цареубийство, после чего летом 1900 года, были восстановлены более нормальные условия. Пропаганда развивалась до 1914 года, когда «красная неделя» в Романье, а вскоре после того - кампания социалистов-интернациолистов в пользу войны не создала новое положение.
В Голландии либеральный социализм, как назвал его Ф. Д. Ньювенгаус, или революционный коммунизм, как предпочитал именовать его Корнелиссен, стал делать реальные успехи, хотя социал-демократы основывали свои организации повсеместно рядом с организациями анархистов. Несколько лет спустя, в Швеции также появился так называемый «молодой социализм», обязанный своим возникновением главным образом работе синдикалистов. Он стал распространяться и пускать корни, жить своей независимой жизнью и процветать. Такое же движение стало развиваться в Норвегии, но в значительно меньшем масштабе, и когда в 1889 году в Дании возникла оппозиция, это движение умерло.
В Германии независимые разделились на революционных социал-демократов, постепенно втягивавшихся обратно в старую партию, и на независимых анархистов, среди которых пользовались влиянием идеи Дюринга о коллективистическом анархизме и их собственные независимые взгляды. Самым замечательным представителем их был Густав Ландауер. Из независимых же образовалась группа коммунистов-анархистов, вроде Бернгарда Кампфмеера, который был пламенным сторонником идей Кропоткина, изложенных в книге «Хлеб и Воля».
В течение нескольких лет продолжалось сотрудничество двух последних групп, представленных берлинским «Социалистом», издававшимся Ландауером, но в 1897 году коммунисты-анархисты пошли своим собственным путем, а Ландауер - своим. Этот путь привел Ландауера близко к Прудону и заставил его заинтересоваться в непосредственных анархических достижениях (в жизни, поведении и работе), как это показывает создание им в 1908 году Социалистического Союза, его новые статьи в «Социалисте» (1909-1915), его немецкая книга «Призыв к социализму» (1911) и т. д.
Это была попытка совершенно независимого либертарного мыслителя. Такою же независимостью отличалась деятельность Вильяма Морриса в Лондоне в течение периода 1883-1890 годов его жизни, особенно в Социалистической Лиге (1885-1890). Об этом свидетельствуют «Коммонвил», его знаменитая утопия «Вести Ниоткуда» и много других произведений того периода. Оба они, Моррис и Ландауер, очень хорошо знали Кропоткина и его взгляды, но ни один из них не разделял его надежд на немедленное самопроизвольное рождение коммунистического анархизма, которое Кропоткин считал возможным и желательным и в защиту которого он горячо выступал, а многие из его сторонников надеялись даже увидеть еще при жизни. Оба они, Моррис и Ландауер, считали такую моральную и интеллигентную подготовку необходимой для того, чтобы такие идеи могли осуществиться и получить прочное существование. Таково также было и осталось мнение Малатесты, которое, я думаю, разделяется и всеми серьезными современными анархистами.
Итак, в Германии Ландауер и его друзья пошли своим путем, а коммунисты-анархисты - своим. Но постепенно независимые и чисто социалистические синдикаты объединились в Германии в группу, организованную Фрицом Катером и другими. Эта группа, сочувствующая французскому, революционному социализму, после войны познакомилась, главным образом, благодаря Рудольфу Рокеру, с анархизмом, и с тех пор стала содействовать распространению анархизма в своих рядах путем многих изданий, рекомендовавших историческое и теоретическое изучение анархизма. В качестве горячих поклонников личности Кропоткина, они издали много его произведений, но не были такими безусловными сторонниками идей «Хлеба и Воли», как германские коммунисты-анархисты. Они перевели утопию Пуже, изданную в 1909 году, и упомянутую выше, и она лучше всего отвечала их программе, их чаяниям и надеждам.
Во Франции период 1886-1894 годов был временем появления разнообразнейшей массы анархистов и сочувствующих, активистов, пропагандистов и писателей, среди которой было много интеллектуальной и артистической молодежи, поэтов и артистов. Эти группы оказывали косвенное влияние на тех рабочих, которые уже отворачивались от политического социализма и становились в сторону синдикализма.
Но период покушений, годы 1892-94 причинили много потерь вследствие казни, ссылок на каторгу, осуждений в тюрьму и изгнаний. Потерь было так много, что летом 1894 года, после смерти Карно от руки молодого итальянского пекаря Санте Казерио, после исключительных законов, наступил период истощения сил.
Хотя полное уничтожение движения (путем задуманных высылок в Африку) было предотвращено, благодаря оправдательным приговорам на большом процессе 30-ти, все же оставалось сознание, что все эти события не подняли народ на выступления.
Зимою 1894-95 изгнанники, находившиеся в Лондоне, собрались для обсуждения нового положения. Некоторые из них, в том числе Эмиль Пуже, редактор очень популярной анархической газеты в Париже «Le Pere Peinard» (1889-94) стояли за возноб-новление работы среди синдикалистов, где Фернард Пеллутье, сам бывший анархист, подготовил для них доброжелательный прием.
Однако, другие синдикалисты, пришедшие из рядов политических социалистов и бланкистов, также присоединились и стали влиятельными. Таким путем неизбежно наступил момент, когда, при всем большом таланте, энергии и воле Пуже и других анархистов, работавших в Генеральной Конфедерации Труда, они оказались менее способными работать для анархизма среди синдикалистов, чем они рассчитывали и чем принято было думать.
Это привело к суровым суждениям о синдикализме со стороны многих анархистов, когда первые радости работы в массовых организациях поблекли. Разумеется, прежде существовали и чисто анархические синдикаты, вроде синдиката столяров. В синдикатах, куда входили рабочие одной и той же специальности, но различных социалистических взглядов, естественно, люди выдвигались благодаря своим личным качествам и трудолюбию. Таких работоспособных людей с течением времени создалась целая группа, и они отличались друг от друга не менее, чем члены какого-нибудь парламента. Здесь была рабочая дипломатия и рабочий парламент скорее, чем организация, воодушевленная подлинно революционной волей.
Джемс Гильом, из Юрской Федерации, вернулся к работе в 1903 или 1904 году и посвятил все свои силы и знания работе среди синдикалистов, а также поднял деятельность синдикалистов в разных частях Швейцарии. Но застойный характер французского синдикализма становился всё более очевидным и был подвергнут критике Луиджи Бертони, более 30 лет состоявшим редактором женевских газет «Reveil» и «Risveglio», также доктором Пьеро, в настоящее время состоящим издателем «Plus loin» (Париж), затем в брошюрах, которые издавал Жан Грав и которые были продолжением старого «Revolte» 1879 г., и многими другими.