Чтобы избежать многословия, пусть в таком месте моего повествования, которое приятнее моему читателю, нежели были мне, скажу только, что «провидоре» наконец выспался и выполнил эту идиотскую формальность, разрешив мне ступить, или, вернее, быть перенесенным на берег. Откуда пошло начало этого странного закона, угадать нелегко. Возможно, в младенческие годы отделения Португалии[109] и до того как их правительство утвердилось прочно, им хотелось остерегаться любой внезапности, успех которой навсегда запечатлен в образе троянского коня. Правда, у португальцев нет стен, за которыми прятаться, и корабль в 200–300 тонн вместит гораздо больше войск, чем их укроется в той знаменитой махине, хотя Вергилий сообщает нам (сдается мне, немного гиперболично), что она была величиной с гору.

Часов в семь вечера я сел в портшез на берегу и был перевезен по самому паршивому, хотя и самому людному в мире городу в некую кофейню, очень приятно расположенную на бровке холма примерно в миле от города и откуда открывается чудесный вид на реку Тахо от Лиссабона до самого моря.

Здесь мы угостились хорошим ужином, за какой с нас взяли не меньше, чем если бы счет был выписан на Батской дороге, между Ньюбери и Лондоном.

И теперь можно с радостью сказать:

А если так, то словами Горация: