— Почему же двадцать? Десять с меня, — сказал Джин.

— Брось, я тебя втравил в эту историю, — сказал Лот.

— Ну-ну, дружище, не плыви, — Джин ободряюще взял Лота за плечо. — Каждый носящий штаны платит за себя.[38]

— Не вешайте носы, мальчики, — сказала Ширли. — Хотите, через неделю мотнем на Кентукки-дерби? И папочка поедет. Сорвете там куш.

Она легонько стукнула Джина по плечу, да как раз прямо по ране. Он еле сдержался, чтобы не скрипнуть зубами. Его разбирала злость.

— В мире, мадам, есть еще кое-что другое, кроме Кентукки-дерби, Закатных ставок и Золотого кубка Аскота…

Она сделала вид, что не заметила его раздражения.

— Си-Би, ты в выигрыше. Ужин с тебя! — крикнула она мужу.

— Договорились, — подмигнул ей Грант и встал. Словно по команде, вся компания стала очищать помещение.

— Я вас не отпускаю, — шепнула Ширли Джину. В дверях ложи Джин увидел вросшую в массивные плечи голову дяди Тео Костецкого. Замороченно-остекленелыми глазами дядя Тео взглянул на Джина, торопливо поклонился ему и подошел к Гранту, что-то зашептал. Грант на ходу что-то буркнул, и дядя Тео боком-боком, с автоматическими извинениями затесался в толпу.

— Кто это? — резко спросил Лот Джина, провожая глазами лысину, покрытую нежным пушком. — Откуда ты его знаешь?

— Кто это, Ширли? — спросил Джин.

— Си-Би, с кем ты сейчас говорил? — спросила Ширли.

— Точно не знаю, кто-то из моих служащих, — кротко улыбнулся старик. — Всех не упомнишь, детка.

Охрана Гранта тем временем расчищала дорогу своему патрону, дюжими плечами оттирала газетчиков, фоторепортеров и любопытных. Все же несколько блицев сверкнуло над головами, когда Си-Би, Ширли, Джин, Лот, Лиз Сазерленд и вся компания шли по проходу к автомобилям. О наша великая цивилизация!

Си-Би Грант — это «черное золото», концессии в Кувейте, бензоколонки в Южной Америке, радиокомпании и телестудии. Си-Би Грант — это дворцы в Техасе, Майами, Швейцарии и на Лазурном берегу, яхта водоизмещением в семьсот тонн, два вертолета и трансатлантический лайнер. Си-Би Грант — это поместье на берегу Чесапикского залива, сто пятнадцать комнат и сотня слуг, парк и угодья площадью в три тысячи пятьсот акров, необозримая площадка для игры в гольф. Си-Би Грант — это почти миллиард долларов.

Си-Би Грант сидел в огромном вольтеровском кресле, свесив через кожаный подлокотник свои длинные вялые ноги. Под ногами его лежал, внимательно глядя на присутствующих, дог по кличке Лайон. Он и впрямь напоминал льва, этот темно-желтый гигант с длинными бурыми полосами вдоль позвоночника. Глаза же, па редкость умные и сообразительные, делали его вполне полноправным участником маленького импровизированного совещания, происходившего на вилле «Желтый крест», восточной резиденции Гранта в пятидесяти милях от Уимингтона.

Несколько почтенных людей расположились в разных местах обширного, мягко освещенного кабинета, обставленного дорогой антикварной мебелью периода Революции. Кто сидел на софе, кто на кожаном пуфе, один так просто на ковре возле камина. Позы были непринужденны. В руках джентльмены держали стаканы толстого стекла. Один лишь Тео Костецкий, всей своей жизнью приученный к аккуратности и собранности, совершенно в душе не одобряющий все эти американские вольные позы, похлопывание по плечам, «Боб», «Дик» и так далее, сидел за длинным полированным столом, деловито вылупив на Гранта свои неподвижные глазки.

Из-за плотно прикрытых окон с лужайки слабо доносились голоса молодых гостей, музыка. Разговор в кабинете велся в излюбленной Грантом вяловатой, непринужденной манере, между тем как каждое слово всемогущего Си-Би наматывалось на ус собеседниками.

— …а кстати, вот это дело с личными атомными убежищами, — говорил Грант. — Помогут они нам, если у мистера Кея разгуляются нервы? Как вы считаете, Монти?

— Господи, вы еще спрашиваете, Чарльз! — воскликнул человек, сидящий у камина, и коротко хохотнул. — Ровно так же, как яйцу в кастрюле помогает скорлупа.

— Шутки шутками, а дело это серьезное и важное, — сказал человек с софы. — Нельзя забывать о психологической важности убежищ. Нация размягчена этим идиотским сосуществованием. В один прекрасный момент…

— А почем они идут, Дик? — перебил Грант.

— От пяти до пятидесяти тысяч, Чарльз, — сказал человек, сидящий на пуфе.

— Так нам надо тоже не зевать, — проговорил Грант и тут как раз зевнул, смущенно покрутил головой на дружески-подхалимский смех. — Чего же мы зеваем, если дело это такое, — он хихикнул, — патриотическое…

Костецкий сделал быструю пометку в своем блокноте.

— Есть дело поважнее, Чарльз, — сказал человек с ковра. — Сукарно подбирается к нашим заводам на Борнео.

— А кстати, как там с пивом у наших ребят на Борнео? — неожиданно остро мелькнув голубыми глазками, спросил Грант.

— Простите, сэр? — наклонился вперед Костецкий.

— Вот что, братцы, — сурово и твердо сказал Грант, — я сам в тропиках протрубил не один год и знаю, каково там без пива. У наших ребят на Борнео всегда должно быть свежее пиво, — жестким пальцем он постучал по краю стакана.

— Записано, сэр, — сказал Костецкий.

— Ну вот, — Си-Би сразу ослабел и протянул умирающим голосом: — А насчет этого дела прямо уж не знаю, что вам посоветовать. С историей, ребята, — он снова хихикнул, — шутки плохи. Вот разве что переговорить с Джоном, чтобы он позвонил Фреду, а?.. Наверняка где-нибудь там болтается пара наших эсминцев… Почему бы им не прогуляться вблизи Борнео?

— Где-то там и «Энтерпрайз» валандается, — сказал человек, сидящий на ковре.

— Ну вот, не мне вас учить, — махнул рукой Грант.

— Эйч-Эл[39] мы подключаем к этому делу? — спросил человек от камина.

— А почему же нет? Пусть и Эйч-Эл почешется.

Си-Би Грант посмотрел на зеленеющее небо за окнами кабинета и тихонько засвистел мечтательную ковбойскую песенку.

— Вы сегодня здорово сыграли на ипподроме, Чарльз, — сказал человек у камина.

— Особенно этому обрадуется Эдвин, — проговорил Грант.

— Это верно? — нервно воскликнул человек с софы.

Грант в ответ только присвистнул.

Человек с софы вскочил и пробежался по кабинету. Тени и свет промелькнули но его аскетическому лицу, по упавшим на лоб жиденьким черным прядям, по загоревшимся глазам.

Лайон поднял уши. Он понял, что среди присутствующих находится один скрытый сумасшедший.

— А вот за это добрые люди еще раз скажут вам спасибо, Чарльз! — воскликнул человек с софы. — Люди, ведущие нелегкую борьбу за честь нашей страны. Опасность гораздо глубже, господа, чем кажется. Если бы только коммунисты, тайные или открытые, с которыми мы имели дело во времена сенатора Маккарти! Тлетворное влияние марксизма ползет на нас, как смог! Крушение идеалов, декадентство подтачивают наше общество! Все эти студентики и жалкие модерняги, считающие, что поэзию изобрел Т. С. Эллиот! Мы должны предупредить их, что не позволим влить их вонючую жижу в кровь нации! Я преклоняюсь перед Медфордом Эвансом, вот стойкий борец, и всегда бьет по главному направлению! Последняя его статья в «Форуме фактов» «Почему я антиинтеллектуал?» вызвала сенсацию…

— Кстати, статья написана на самом высоком интеллектуальном уровне, — усмехнулся человек от камина.

— Медфорд Эванс — великий человек! — продолжал выкрикивать человек с софы. — В свое время в Комиссии по атомной энергии он здорово растряс предателя Оппенгеймера и всех прочих. Не кажется ли вам, джентльмены, — он зловеще понизил голос, — что эти «новые рубежи» ведут нас прямиком к социализму, что эти братья-разбойники Кеннеди…

— Вы кончили, Эдвин? — вежливо спросил Си-Би Грант. — Задорный вы паренек, хе-хе-хе, — он постучал пальцем по краю стакана так же, как сделал это, говоря о пиве. — В политику правительства, ребята, нам нечего вмешиваться.