– Нет.

– Поцелуй меня, Джордан, в последний раз. Неужели тебе с ней лучше?

В молчании ночи Джини познала самую сильную боль в своей жизни. Шумел прибой, набегали волны, медленно целовали песок, и через мгновение их опять поглощал океан. Ветер шелестел листьями пальм, но Джини слышала только, как молчат мужчина и женщина там, в темноте. Когда она представила себе соединившиеся губы Джордана и Фелиции, его руки на ее теле, в горле появился комок. Ничего не видя, она повернулась и, спотыкаясь, побрела к дому.

Фелиция принесла Джордану успех. А что она, Джини, сделала для него? Что она могла сделать?

Что бы ни говорил Джордан, он не такой, как остальные мужчины. Он знаменитость. Она не может винить его за Фелицию. Она понимает: он изо всех сил, как и она, старается поверить, что у них есть возможность вернуть свое счастье. Страсть, которую он питает к ней, подлинна, но никогда любовь и страсть не помогут преодолеть существующие между ними различия. Фелиция права. Даже если Фелиция не любит Джордана так сильно, как Джини, она способна дать ему то, что для него важнее любви. Если Джини уйдет, Джордан в конце концов будет счастлив с Фелицией.

Она должна оставить Джордана, как сделала это много лет назад, и по той же причине: она никогда не станет той женщиной, какая ему нужна.

Проходя через комнаты, заполненные гостями, Джини натыкалась на смеющиеся незнакомые лица, ощущала запах сигаретного дыма, аромат дорогих духов.

В противоположном конце зала она увидела Джеймса, который стоял, лениво прислонившись к стене, рядом с рыжеволосой красавицей. Резкий ритм нового танца зазвучал с той же первозданной необузданностью, как и тот, во время которого танцевали Джордан с Фелицией.

Внезапно Джини пришло в голову, что ей не удастся сбежать просто так. Джордан слишком упрям, он не отпустит ее. Надо сделать что-то такое, чтобы он убедился: она ему не нужна. Что-то такое ужасное, чтобы ему даже в голову не пришло снова разыскивать ее.

Она поймала насмешливый взгляд Джеймса. Теперь она знала, что делать. Медленно ее губы раздвинулись в соблазнительной улыбке, вызывавшей все большее изумление на лице Джеймса, пока она приближалась к нему. Молодая актриса, стоявшая с ним, отошла, поняв, что не сможет соперничать с Джини.

– Что случилось? – спросил Джеймс. – Вы плакали?

– Теперь уже все прошло. Все прошло, – ответила она загадочно. Она взялась за конец его галстука и потянула к себе: она видела, что так делала Фелиция, танцуя с Джорданом. Соблазнительно потянувшись к нему, Джини сняла его очки в роговой оправе и засунула ему в карман. Положив ладони ему на грудь, она пробормотала: – Теперь я понимаю, почему говорят, что вы самый сексуальный мужчина в Голливуде.

– Эй, что это на вас нашло? – прошептал искренне удивленный Джеймс.

– Неужели вы не можете притвориться, будто считаете меня привлекательной?

– Что?

– Вы единственный, кто может мне помочь, – тихо, с отчаянием произнесла Джини. – Потому что Джордан ревнует к вам. Я ухожу от него, Джеймс, и не хочу, чтобы он останавливал меня. Потанцуйте со мной так, как Джордан танцевал с Фелицией.

– Вы хотите заставить Джордана ревновать?

– Надеюсь добиться большего.

– Он убьет меня!

– Конечно, он сойдет с ума. Я хочу, чтобы он взбесился и отпустил меня. Но у него не будет причины оскорбить вас. Вся его ярость выльется на меня.

Однако Джеймс был настроен скептически.

– Ведь вы мой друг, не так ли, Джеймс?

– Почему у меня возникло такое чувство, что я об этом еще пожалею?

– Потому, что вы хотите мне помочь.

Он пожал плечами, печально улыбнувшись. А неистовый ритм уже обволакивал их.

– А после танца, Джеймс, вы отвезете меня в аэропорт на вашей самой красивой машине, чтобы мы попали в газеты.

– Если я, конечно, выберусь живым из этого дома.

– Не беспокойтесь, я за вас заступлюсь. Все еще продолжая тянуть его за галстук, Джини вывела его в центр площадки для танцев. Они начали лениво двигаться в такт бешеному, неистовому темпу музыки, привлекая внимание окружающих. Джини уже знала о притягательности Джеймса, и хотя она была невосприимчива к его магнетизму, на других женщин он действовал завораживающе.

Бретельки ее платья упали с плеч, и она не поправляла их. Свет переливался в ее волосах, сиял в золотисто-карих глазах и сверкал на золотой цепочке, подпрыгивавшей вместе с наполовину обнаженной грудью. Ее грациозное тело извивалось, от резких движений шелковая юбка высоко открывала стройные ноги. Ни один мужчина в зале не мог оторвать от нее глаз.

В ее танце была страсть, неистовая страсть женщины, которая любит так сильно, что жертвует своим собственным счастьем ради любимого. Мука и пылкость вырвались на свободу и тронули сердца окружающих, хотя они ошибались, принимая Джеймса за того, кого она любит.

Когда под звуки неистовых барабанных ритмов танец достиг кульминации, с террасы вошел Джордан. Он искал Джини. Его взгляд остановился на паре, бывшей в центре всеобщего внимания. В светлом облегающем платье Джини казалась воплощением юной чувственности. Он смотрел на ее ритмично извивающееся тело и вспоминал, как она двигалась в постели. Желание пронзило его, будто ножом. Вместе с ним пришел и удушающий гнев – самый сильный из всех, когда-либо испытанных им.

Музыка замолкла, и Джини прильнула к Джеймсу в долгом поцелуе. Высокий, худой Сторм, казалось, обвился всем телом вокруг Джини. Убийственная ненависть охватила Джордана.

Когда Джини оторвалась от Джеймса, ее золотисто-карие глаза обежали всю комнату в поисках Джордана. Но вот она нашла его, их глаза встретились в извечной, разрушающей душу борьбе. Наконец она отвела взгляд от его искаженного страданием лица, взяла Джеймса за руку, и они вдвоем бросились из зала.

Джордан сквозь толпу гостей пробирался за ними. В одно мгновение мир превратился в ад. Джини намеренно оскорбила его, Джини, которая никогда никого не оскорбляла. Почему?

О Боже! Каким же дураком он был! А он верил ей, когда она говорила, что они со Стормом только друзья. Неужели Джини такая же, как другие женщины, которым что-то нужно от него?

Джордан выбежал в темноту, через окружение полицейских, которых нанял для спокойствия своих гостей. Его тут же обступили репортеры. Фотографы защелкали вспышками, запечатлевая его личную драму на потребу жадных до сплетен читателей.

Его забросали вопросами, протягивали микрофоны.

– Это ваша бывшая жена сейчас была с Джеймсом Стормом?

– Она ушла от вас к нему?

Джордан оттолкнул репортера и побежал к дому Джеймса. Из открытых дверей гаража выехала сверкающая спортивная машина и пронеслась мимо них. Джини сидела в машине, а свободная рука Джеймса Сторма обнимала ее за плечи.

– Вот и ответ, парни! – победно завопил один из репортеров.

– Это уж точно, – пробормотал Джордан себе под нос.

Он надеялся, что никогда больше не увидит ее.