Он перескакивал от дерева к дереву, останавливаясь, чтобы осмотреться.

Я следовал за ним на два дерева позади.

Пульс лихорадочно бился.

Лежащая впереди территория была заселена более плотно. Мы вступали в пригородные улицы. Встретить здесь врага было раз плюнуть.

Я велел Питеру притвориться больным. (Это было запросто. Его лицо уже и так стало зеленоватого цвета.) Если кто-нибудь спросит, я скажу, что веду его домой, потому что его тошнит.

Двигались мы с приличной скоростью, но в меру — чтобы не вызывать подозрений. Мы свернули в Коровий проулок, вот-вот должен был показаться дом Динозавров.

Приближаться к нему следовало с крайней осторожностью. Кто (кроме Эндрю, конечно, да и он не на все сто процентов) знает, что мы там обнаружим?

Лучший способ незаметно приблизиться — это пробраться вдоль кустов остролиста, растущих у ограды. Правда, в этом случае нас могли увидеть из домов на противоположной стороне улицы. Но я решил, что стоит рискнуть.

Приятно было сидеть на корточках за остролистами и сознавать, что по крайней мере досюда мы сумели добраться.

Питер пихнул меня и громко спросил:

— Как ты думаешь, что он сделал?

Я опять зажал Питеру рот рукой — не хватало, чтобы он нас так по-дурацки выдал.

Он попытался вырваться, поскольку не мог дышать.

— Я тебя отпущу, — прошептал я, — но только если ты будешь вести себя очень тихо.

Он еще повырывался, а затем кивнул.

Когда я его отпустил, он сказал:

— Я же не громко говорил.

— Ты не представляешь, как громко.

— Я точно знаю, что не громко, — сказал он.

— Тогда зачем ты кричишь? — вполне обоснованно спросил я.

— Вовсе не кричу, — прошептал он.

— У нас нет времени на споры, — сказал я. — Давай двигать.

Наконец дом Динозавров оказался перед нами как на ладони, и мы увидели лишь один необычный признак: входная дверь была приоткрыта.

С крайней осторожностью мы с Питером подобрались ближе.

Снега на садовой дорожке не было, поэтому я не сумел определить, сколько человек приходило сюда утром.

— Думаешь, он все еще там? — спросил Питер.

— Нет, — ответил я. — Он нас сильно опередил.

Питер, разумеется, не понял до конца моих слов.

— Значит, он дома?

Я в бешенстве развернулся к нему.

— Я не знаю, где он, ясно?

Питер зажевал внутреннюю сторону щеки, он всегда так делает, когда очень волнуется.

Лицо его было цвета белой майки, которую мать по ошибке постирала вместе с темным бельем.

Я помнил, что он повел себя храбро, когда спасал Архивы от огня. Но перед настоящим испытанием он явно пасовал.

— Думай о Мэтью, — посоветовал я. — Разве не этого он хотел бы?

— Миранда, — сказал Питер. — Она может быть еще жива.

— Она мертва, — ответил я. — Входим.

Пригнувшись, мы проскочили по садовой дорожке, чтобы не оставлять следов на заснеженной лужайке. Бетон был усеян каплями крови. По брызгам, которые тянулись в направлении от дома, я догадался, что это не мирандина кровь.

На белой стене рядом со звонком краснело овальное пятно. Более идеального отпечатка пальца я в жизни не видел.

Я распрямился со странным ощущением, будто падаю назад. Я смотрел, как моя рука толкает входную дверь.

Матовое стекло с рисунком в виде переплетенных листьев с заостренными краешками медленно качнулось в сторону.

В доме было очень тихо. Почему-то я почти ожидал услышать предсмертный стон Миранды, доносящийся откуда-то из глубины. Глупая мысль, в самый раз для Питера.

Крови на ковре не было.

Обои в цветочек на одной стороне холла были испорчены длинными волнистыми линиями красного цвета.

Питер посмотрел на телефон, стоящий на столике, затем на меня. Я понял, что он думает о номере 999.

— Пошли, — велел я.

Миссис Динозавр была в гостиной, она наполовину лежала на диване, наполовину свисала на пол. Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать увиденное. Из ее лица торчали самолеты, они словно врезались в мясистую луну из крови. Самый большой из них, «Авро Ланкастер B.III Дамбастер», вонзился ей глубоко в рот. Вся передняя часть самолета, кабина и передняя турель находились где-то у нее в горле. Несколько пулеметных стволов оторвались и лежали на шее, точно пластмассовые бусы-веточки. Но больше всего меня впечатлили «Супермарин Спитфайр Мк I» и «Хокер Харрикейн Мк IIВ» — по одному в каждом глазу. Их хвостовое оперение Мэтью раскрасил очень-очень тщательно — пожалуй, он был лучшим из нас авиамоделистом.

— Пол, — сказал Питер, останавливаясь рядом со мной, но все-таки чуточку за спиной. — Ты видишь, что он натворил?

Я прошел на середину комнаты, хотелось поточнее разглядеть мертвое тело миссис Динозавр. Лишь тогда я увидел ящик для игрушек, принадлежавший Мэтью, его содержимое было рассыпано по ковру рядом с диваном. Еще два самолета торчали из, точнее, вонзились в миссис Динозавр — в зависимости от точки зрения. «Штука» спикировала ей прямо в живот, в район пупка. На винт самолета накрутилась какая-то серятина — я решил, что это кишки. Самолет почти полностью висел наружу и держался лишь на сломанном пропеллере. Гордость Мэтью, модель «Мессершмита» Bf-109 G.6 в масштабе 1:72, вонзилась миссис Динозавр в попу. Платье прикрывало только грудь и шею миссис Динозавр Крылья Bf-109 G.6 выгнулись назад, иначе они бы не пролезли. Ковер пропитался кровью, которая вытекала из спины миссис Динозавр. Оторвав от нее взгляд, я осмотрел комнату в поисках других деталей — я почему-то знал, что Эндрю наверняка их оставил.

Внезапно произошло странное. Я вдруг начал понимать, что именно сделал Эндрю — еще до того, как мой взгляд находил очередной след его деятельности. Словно я одновременно находился в двух местах и временах — там, где я был теперь, и рядом с Эндрю в момент убийства.

Я взглянул на школьную фотографию Мэтью, уже зная, что увижу: Эндрю пририсовал нашему мертвому другу кровавую улыбку.

Просто мистика какая-то.

Я переступил через птичью клетку (наверное, Эндрю притащил ее с чердака) и увидел, что так и есть — именно в клетку Эндрю положил глаза миссис Динозавр. Там же лежал и Солнышко.

Существовал только один способ проверить мой мистический дар: я должен вспомнить, что мы вместе с Эндрю сделали с мистером Динозавром. А потом нужно подняться наверх и посмотреть, правильно ли я вспомнил.

Питер сказал, что не пойдет со мной. Его тошнило.

— Ты мне рассказывай, что видишь, — крикнул он, стоя у подножия лестницы. — А я здесь постою, буду твоими глазами внизу, послежу за полицией.

Я не стал говорить ему, что кое-чьи глаза и так уже в самом низу.

Да и следить за полицией не было особой необходимости. Эндрю, судя по всему, оказался настолько умелым убийцей, что никаких криков не было.

Мистер Динозавр, как я уже знал, лежал на кровати. Его тело было укрыто одной лишь простыней. Все покрывала и одеяло валялись на полу. Его лицо — это было нечто. Никаких самолетов. Просто Эндрю отрезал мистеру Динозавру пальцы. Сквозь простыню проступали пятна, темно-красные пятна. На человеческом теле десять отверстий: два глаза, две ноздри, два уха, один рот, один пупок, один мочеиспускательный канал, один задний проход. Еще у человека есть десять пальцев. Эндрю сопоставил два этих факта, просто идеально сопоставил. Создавалось впечатление, что Эндрю не нанес ножом мистеру Динозавру ни одного удара. Я знал, что Эндрю просто накрыл его лицо подушкой и ждал, ждал, ждал. По ободку глаз (указательные пальцы) торчали пучки светлых волос. Наверное, Эндрю принес их из Утесника. Он все продумал. Убить Миранду. Затем убить Динозавров. Но сначала сказать им, что Миранда мертва. Предъявить доказательство. Я почти слышал его голос, гулко раздающийся в комнате «Вы убили нашего друга, а теперь мы убьем вас».

В комнате остались и другие следы, так же как и внизу, в гостиной. Эндрю не торопился. Он сделал все, что хотел, и в точности, как хотел. Весь пол в спальне был усыпал таблетками мистера Динозавра. Я обратил внимание, что ни одна из таблеток не раздавлена. Я понял, что Эндрю рассыпал их под конец, перед тем как выйти из комнаты. На зеркале над журнальным столиком кровью были выведены печатные буквы: ВЫМИРАНИЕ.