Хьюго молча смотрел на Таш. Вблизи были заметны темные круги у него под глазами.

– Я звонила сегодня в администрацию, мне сказали, что замена наездника возможна, но только если мы сообщим о ней не позже понедельника. Хьюго, пожалуйста.

У него на щеках заходили желваки, он крепко сжал кулаки.

– Ты согласен? – робко спросила Таш. Ей не нравилось, как заблестели у него глаза.

Хьюго глубоко вдохнул и закричал так, что девушка подпрыгнула:

– Как ты смеешь?!

– Что? – Она отшатнулась.

– Как ты смеешь так глупо, так нагло предлагать мне утешительный приз? – Хьюго вскочил с дивана, его трясло от ярости, глаза метали молнии. – Ты маленькая стерва! – Он стал расхаживать по комнате. – Не ожидал, что ты на такое способна. Как только это могло прийти тебе в голову? Боже мой!..

– Я хотела помочь, Хьюго. Неужели ты не понимаешь?

– О да, понимаю, – прорычал он. – Уверен, вы с Найлом славно поговорили вчера ночью: «Найл, дорогой, чем бы мне помочь бедному Хьюго, ведь он потерял свою любимую лошадку?» – «Я понимаю тебя, солнышко!» (Он прекрасно изобразил акцент Найла.) – «Почему бы тебе не дать ему покататься на твоей?» – «О, Найл, какой ты умный, мой дорогой! Я так и сделаю». Так это было? Ты похожа на богатого ребенка, предлагающего нищему мальчишке свой красивый велосипед.

– Ты ошибаешься! Все было совсем не так!

– Так, именно так, дорогуша! – В его голосе появилась издевка. – Бод не был игрушкой, которой можно найти замену или сдохшей морской свинкой, которую родители тайком заменяют на новую – такую же, только живую. Я пролил немало пота и слез, пока его воспитал. Он был моей путеводной звездой, моим другом. Теперь он умер, и ты ОСМЕЛИВАЕШЬСЯ предложить мне своего коня, на которого сама потратила два года неустанного труда! Какой высокомерный жест! Ты думаешь, я раскис и теперь мне необходимы доказательства, что я – лучший наездник, чем ты? Нет, мне не нужен для этого Бадминтон, дорогая! Это и так ясно.

Таш заплакала. Как она могла так неправильно оценить ситуацию? Хьюго загнал ее в угол, его искаженное яростью лицо было всего в нескольких сантиметрах от ее губ.

– Я не думал, что ты такая пустышка, Таш, – прошептал он с отвращением. – Боже! Не могу поверить, что я так ошибался в тебе. Я, наверное, был не в себе, когда сказал вчера ночью, что люблю тебя.

Таш решила, что она ослышалась. Девушка снова и снова прокручивала в голове его последние слова и поняла, что Хьюго действительно это сказал. Она впилась глазами в его красивое, охваченное негодованием лицо.

– Ты не говорил, что любишь меня, Хьюго.

– Нет? – Он заморгал. – Неужели?

Таш кивнула:

– Ты сказал, что не хочешь быть моим другом, и процитировал Теннисона. А потом прогнал меня прочь.

– Вот как? – Он отстранился и потер подбородок. – Когда это я успел стать таким философом? – Хьюго казался смущенным и в то же время растерянным.

– А почему, – в ее голосе зазвучала слабая надежда, – ты подумал, что признался мне вчера в любви?

Хьюго отвернулся и закусил губу, потом резко посмотрел ей в глаза. На его губах появилась знакомая циничная усмешка.

– Наверное, я хотел с тобой переспать, – пожал он плечами. – Да, теперь вспоминаю. Мне нужно было отвлечься. А «я тебя люблю» обычно срабатывает с женщинами. Наверное, я сильно напился. Хорошо, что ничего пока не было.

Всхлипнув, Таш занесла руку и со всего маха ударила Хьюго по щеке. Удар был таким сильным, что у нее заболела ладонь.

Мгновение Хьюго смотрел на нее: его глаза слезились, а бледная щека покраснела. Потом он повернулся на каблуках и вышел из комнаты.

Таш выбежала из дома, наткнувшись по дороге на Лисетт.

– О, привет! – Но Таш уже села в автомобиль с характером, который, как ни странно, завелся с первого раза.

Машина исчезла из виду быстрее, чем Лисетт смогла добежать до шоссе. Уже второй день подряд Таш быстрее молнии носилась по дороге Фосбурн – Маккоумб.

– Ты еще здесь? – резко спросил Хьюго, когда Лисетт с бокалом джин-тоника, который он приготовил для себя, вплыла в кухню.

Она поприветствовала хозяина обаятельной улыбкой.

– Не будь таким злым, Хьюго. – Лисетт прислонилась к буфету. – Нам надо поговорить.

– Да ну? И о чем же? – Он достал молоко из холодильника и стал пить прямо из пакета.

– О Найле…

– В таком случае и слушать не желаю. – Хьюго посвистел собакам и направился к двери.

Лисетт меланхолично бросила в бокал кусочек льда и добавила:

– …и Зои Голдсмит.

Хьюго застыл на пороге и медленно повернулся к гостье.

– А в чем дело?

– Ты видел, как они смотрели вчера друг на друга и какой несчастной казалась Таш? Не притворяйся, что не заметил, дорогой. Ты весь вечер не мог оторвать от нее взгляда.

– Многое изменилось с тех пор, – пробормотал он, прислонившись к дверному косяку.

– Это точно. – Лисетт сделала глоток и посмотрела на него сквозь стекло бокала. – Я видела, как она убегала отсюда, будто узнав, что у нее в семье кто-то умер.

– Да? – Он теребил в руках пакет молока.

– Что ты сказал ей, Хьюго? – прямо спросила Лисетт.

– А вот это – не твое дело.

В ее голосе появились стальные нотки:

– Ты сказал, что Найл и Зои провели вместе ночь?

– Что? – Хьюго уставился на нее. – С какой стати? Это же не так?

Лисетт открыла рот и тут же его захлопнула. Ее огромные кошачьи глаза недоверчиво смотрели на него.

– Нет, конечно, не так. Глупые сплетни. Я просто не хочу, чтобы Таш расстраивалась из-за пустой болтовни.

– Понимаю, – натянуто улыбнулся Хьюго.

– Тогда все в порядке. – Лисетт быстро допила джин-тоник, намереваясь как можно быстрей ускользнуть.

– Ты, я слышал, собираешься переписать свою половину Сноба на Таш, после того как они с Найлом поженятся? – вопрос прозвучал безразлично.

– Да, и я сдержу слово. – Лисетт взяла со стула сумочку. – Я не стану продавать лошадь, хотя уверена: ты жалеешь, что не принял когда-то мое предложение.

– Я передумал. – Хьюго приблизился, глядя ей прямо в глаза. – Я хочу выкупить твою долю прямо сейчас.

– Слишком поздно, – Лисетт махнула рукой. – Я уже договорилась с нотариусом. Он уже готовит бумаги на имя Таш. Представляешь, этот конь стоит дороже, чем дом в Челси.

– Мне ли не знать! – Хьюго стоял теперь совсем близко. – И я заплачу тебе не торгуясь.

Лисетт покачала головой:

– Я уже обещала Таш. А мы же не хотим разбить сердце твоей маленькой протеже?

Глядя ей прямо в глаза, Хьюго улыбнулся:

– Мне нет дела до Таш. Я хочу купить эту лошадь.

– Да ну? – она фыркнула. – И то, что Таш получит лошадь только в том случае, если выйдет за Найла, не играет никакой роли? Да ты просто изменился в лице, когда об этом услышал!

– Ты очень проницательна, – равнодушно заметил Хьюго. – Но прошлой ночью я потерял свою лучшую лошадь, и у меня нет достойной замены. Если в ближайшее время я не найду хорошего коня, моя карьера пойдет прахом. От меня отвернутся спонсоры. А Сноб просто идеально мне подходит.

– А с чего ты взял, что Найл тоже продаст тебе свою долю, если даже я соглашусь? – спросила собеседница.

– Потому что я предложу ему такую сумму, что он просто не сможет отказаться.

Лисетт рассмеялась:

– Ты самонадеянный эгоист, Хьюго.

Они стояли в нескольких миллиметрах друг от друга. Лисетт чувствовала жар его тела, запах его кожи. В глазах Хьюго было столько обаяния, что она улыбнулась. Какой же он красивый! Он был так хорошо сложен, что Лисетт снова и снова окидывала его взглядом, не веря в возможность такого совершенства. В нем была та же несгибаемая сила воли, что и в ней. Они оба не признавали поражений и шли вперед. Лисетт уже давно хотела Хьюго. Но успешная карьера привлекала ее больше. К тому же удержать Хьюго не просто. Он исчез бы раньше, чем Лисетт привыкла бы к нему. Это все равно что ловить парящий в небе кленовый лист.

– Хорошо, – томно протянула она. – Я продам тебе свою долю, но на двух условиях. Во-первых, Сноб должен выиграть Бадминтон.