– Они правда поженятся? – Индия забралась на диван и теперь теребила потертую подушку, глядя на мать из-под длинных ресниц.

Зои пожала плечами:

– Не уверена, дорогая. Им сейчас нелегко. Найлу опять надо лететь в Штаты, необходимо переснять некоторые сцены того нашумевшего блокбастера.

– Значит, он не придет на вечеринку? – Индия продолжала терзать подушку.

– Скорее всего, дорогая. Бедная Таш как раз обзванивала авиакомпании, когда я уходила.

– Ангел мой, ты же знаешь, я не хочу уезжать, – говорил Найл. – Мне больно оставлять тебя, мы так мало времени провели вместе и даже официально не объявили о свадьбе.

Таш засовывала в кожаный чемодан ту его одежду, которую смогла отыскать. Молния, разошедшаяся при предыдущем перелете, не застегивалась. Пытаясь хоть как-то упаковать багаж, она боролась со слезами, нечесаные волосы скрывали покрасневшие глаза от взгляда Найла.

– Я постараюсь вырваться к тебе на следующей неделе хотя бы на пару дней! – Голос его звучал неубедительно: первоклассный актер, Найл совершенно не умел врать в обычной жизни.

– С шестого января у тебя съемки в Шотландии, – напомнила Таш. В горле у нее стоял комок.

– Точно. – Найл в задумчивости потер подбородок. – Но это уже ближе к дому! Я буду часто приезжать. И ты сама меня навестишь. – Он робко улыбнулся.

– Конечно, – голос Таш так дрожал, что она поспешно замолчала и сделала вид, что занимается чемоданом.

– Я люблю тебя! – Найл прижался губами к затылку Таш, ощутив успокаивающий запах ее волос.

Когда такси с ворчащим на непогоду водителем увезло его в аэропорт, Таш упала на диван и, дрожа от холода и горя, уткнулась в мягкую черно-палевую шерстку щенка.

А когда она обнаружила, что Найл забыл дома ее подарок – золоченую рамку с их портретом, – судорожные всхлипы перешли в горестное рыдание.

Свернувшись клубочком на диване, девушка посмотрела на свои длинные, посиневшие от холода пальцы и вспомнила, что в понедельник Найл обещал купить ей обручальное кольцо. Она не чувствовала себя невестой. Таш мысленно сравнила себя с телефоном-автоматом из песни Меркьюри: телефоном, по которому никто не звонит.

Когда из Лондона позвонила Александра, чтобы поздравить их с Новым годом, Таш попыталась придать голосу подобающую празднику веселость.

– Передай Найлу, что я поговорила с Генриеттой, – щебетала Александра, даже не подозревая, что сейчас ее будущий зять подъезжает к аэропорту Хитроу, – и она согласилась взять на себя львиную долю забот по подготовке к свадьбе, благослови ее Господь! Она хочет встретиться с вами и обсудить все детали, дорогая.

– Замечательно, – тихо проговорила Таш.

– И не смей ни о чем волноваться. Обещаешь?

– Обещаю.

– Этти всю неделю говорит только о свадьбе. Она так нервничает! Послушай, у меня появилась маленькая идея…

Таш обреченно вздохнула. В голове ее матери появлялись только глобальные идеи.

– Мы с Паскалем подумали: если свадьба будет в июне, то почему бы вам в мае не отдохнуть с нами на Луаре?

– Не могу, – Таш даже не понадобилось заглядывать в еженедельник. – В мае состоится турнир в Бадминтоне. У меня будут заняты все выходные.

– Тогда хотя бы три дня посреди недели! Вам с Найлом будет просто необходимо набраться сил перед свадьбой. Ты не представляешь, как это утомительно, дорогая.

– Но у нас нет свободного времени! – Таш в отчаянии уставилась на расписание, висящее на стене. – У Найла рекламный тур, к тому же он планирует на это же время съемки в Великобритании.

– Да? – Александру явно не смущали такие мелочи. – Тогда поговорим об этом еще раз ближе к лету. А сейчас скажи мне: ты подумала, кто понесет фату? Как считаешь, Тор слишком мала для этого?

Таш возвела глаза к небесам.

Сын Зои, Руфус, высокий светловолосый разгильдяй, и не помышлял о том, чтобы помочь с организацией вечеринки. Вместо этого он стащил с кухни две банки пива и направился в комнатушку над конюшней, где обитал его ленивый друг Тед. Сейчас тот собирал сумки в дорогу, пребывая в отчаянье от перспективы праздновать Новый год в родительском доме, и потому остро нуждался в повышении градуса.

– Господи, ну почему я не могу остаться здесь? – простонал Тед, поспешно открывая вожделенную банку. – Сладкий херес в шесть тридцать, два стаканчика с папашей перед теликом и, если повезет, еще одна кружка пива и сигарета в местном баре!

– Строгая семейка у тебя, приятель, – скривился Руфус.

– Просто ужасная! – Тед сделал вид, что пускает себе пулю в висок, не догадываясь, что родственники сражены его развязностью не меньше, чем он их патриархальностью.

Тед любил похвастаться перед Руфусом количеством выпитого спиртного и выкуренной травки, а также поразительной памятью на все события из области футбола. Однако вышеперечисленных качеств было недостаточно, чтобы стать хорошим жокеем. На этой работе его удерживала лишь любовь к скачкам, поселившаяся в его сердце в шесть лет, когда мальчик впервые прокатился на ослике. Его пылкая подружка Фрэнни часто говорила, что, если бы всю заботу и нежность, изливаемую на коней Гаса, Тед направил на нее, он получил бы титул «мужчина мечты». Но вместо этого Тед требовал, чтобы Фрэнни наряжалась, готовила обеды, знала назубок камасутру и подавала охлажденное пиво прямо в ванну, заблаговременно наполненную для Теда. Фрэнни еще мало жаловалась!

Руфус наблюдал, как Тед, потягивая пиво, прошествовал по грязному полу к зеркалу полюбоваться на свою прическу. Его забота о волосах смахивала на паранойю. Если ему не удавалось Красиво уложить черные кудри, парень мог провести целый день в постели.

При всем этом Тед казался более наивному и молодому Руфусу эталоном для подражания. Он научил друга курить, пить, разбираться в кино, кадрить девушек и делать самокрутки. Теду нравились энтузиазм и преданность Руфуса, но его задевало то, что семнадцатилетний приятель без всяких усилий покорял сердца девчонок. Высокий, улыбчивый, светлоглазый, Руфус, с длинными ресницами, притягивал их внимание, как магнит. Невысокий, коренастый, со сломанным носом, Тед, несмотря на свои роскошные кудри, мерк на фоне друга. Правда, он брал свое прекрасным чувством юмора, напором и искусством соблазнителя, и все же, хотя парень и пользовался немалым успехом, он завидовал своему от природы привлекательному приятелю и не упускал возможности подпортить ему репутацию.

– Ты же не наденешь это на вечеринку, старина? – Тед отступил, критически разглядывая голубую хлопчатобумажную рубашку приятеля.

– Не знаю… – Руфус растерялся. Он редко заботился о красоте одежды, делая выбор в пользу комфорта.

– Хочешь совет? – Тед потер красные от усталости глаза и достал сигарету. – Голубой – не твой цвет. Надень что-нибудь желтое!

– Желтое? – Руфус задумался.

– Да, женщины обожают все желтое. – Тед снова повернулся к зеркалу. – Как ты думаешь, не пора ли мне подстричься?

Уязвленная и грустная Таш слышала музыку, доносившуюся со стороны дома Монкрифов. А на противоположной стороне взрывались фейерверки: это полным ходом шла традиционная новогодняя вечеринка в «Оливковой ветви».

Целый час Таш пыталась утопить жалость к самой себе в теплой ванне. Затем, надев полосатый халат Найла и обернув голову полотенцем, она села на диван и стала читать сценарий, присланный ее жениху перед Рождеством. Вскоре раздался требовательный стук в дверь.

Таш посмотрела на часы. Двадцать два часа тридцать минут. Она со стоном положила сценарий на кофейный столик. Как же ей все-таки одиноко!..

В дверь продолжали стучать, более того – послышался голос со знакомыми надменными нотками:

– Таш, я знаю, что ты здесь, черт возьми! Открывай, глупая корова!

Таш поджала губы, ничего не отвечая. Ей не хотелось предстать перед Хьюго с опухшими глазами и красным носом.