– Я для тебя леди, не забывай, – презрительно оборвала ее Джоанна. – Будь повежливей впредь, служанка. Какое право имеет Бэрд требовать, чтобы ты доносила о моих разговорах?

Чтобы потом доложить о них вашему отцу, – нагло ответила Лиз, и тень подозрения мелькнула в ее злом взгляде.

– Не могу понять, почему твой муж вообразил, что сегодня наша беседа с Роэз будет особенно интересна лорду Рэдалфу? – насмешливо спросила Джоанна. Прекрасно понимая, что о малейших новых оттенках ее поведения будет доложено, она под маской надменного равнодушия старалась скрыть свой страх. Джоанна боялась, что ищейка Бэрд разведает о появлении Элана в Бэннингфорде.

– Мнительный Бэрд наверняка вообразил, что меня можно уговорить передавать тайные послания к тебе и от тебя, – пожала плечами Роэз. – У нас в замке сейчас гостят посторонние.

– Бэрд не дурак, – вмешалась Лиз. – В большом зале языческая принцесса морочит голову вашему сыну.

– Она не язычница. – В комнату матери вошел молодой Уилл. – Лиз, я запрещаю тебе говорить в таком оскорбительном тоне о леди Самире. А теперь оставь нас, я хочу побеседовать наедине со своей матерью.

– Бэрд сказал, что я должна оставаться здесь. – Лиз и не думала двигаться с места.

– Бэрд не является хозяином замка Бэннингфорд, – напомнил ей Уилл. – До возвращения деда распоряжаюсь здесь я. Пойди прочь!

Вид у молодого лорда был таким воинственным, что наглой Лиз ничего не оставалось, как уйти.

– Какое отвращение вызывает у меня эта женщина, – брезгливо сказала Джоанна. – Вечно она подслушивает, подсматривает, как будто у меня есть какие-то секреты от Рэдалфа.

– Полагаю, что дедушка держит эту «достойную» парочку потому, что Бэрд особенно предан ему, – объяснил матери Уилл. – Дед говорит, что преданность – великое дело. Однако мне хотелось бы, чтоб он дал тебе другую служанку.

– Забудь об этой ничтожной шпионке Лиз. Расскажи мне лучше о твоих гостях, – попросила его Джоанна. – Садись, Вильям Криспин. Ты уже завтракал? Вот хлеб, сыр и холодная птица. Роэз, налей себе немного вина.

Обе женщины присели на край постели и стали есть и пить, а Уилл, устроившись на подоконное сиденье, развлекал их описанием красоты Самиры.

– Я был уверен, что повидал красивых женщин, пока воспитывался в замке Болсоувер, – рассказывал Уилл, – но ни одной из них не сравниться с красотой леди Самиры. Волосы ее темны, как ночное небо, глаза серо-зеленые, как лесная чаща в туманное утро. А ее умение вести беседу! Она блестяще образованна и столько всего повидала!.. Она видела страны, которые я только мечтаю посетить. Мама, мне хотелось бы, чтоб ты нарушила свой обет ни с кем не встречаться и позволила Самире прийти к тебе в гости. Или, еще лучше, чтобы ты спустилась в большой зал к трапезе и поговорила с ней. Я так хочу, чтобы ты познакомилась с этой прелестной леди.

– Не могу. – Джоанна вскочила с постели. – Вильям Криспин, не настаивай. Ты же знаешь: я никогда ни с кем не вижусь, кроме тебя, Роэз и твоего деда.

– А еще Бэрда и Лиз, хотя ты их терпеть не можешь, – язвительно заметил Уилл. – И женщиной, которая у тебя убирает.

– Ты не понимаешь, чего от меня требуешь!

– Я понимаю, почему после смерти отца ты уединилась в своей комнате, – ответил Уилл.

– Неужели? – В голосе Джоанны звучала горечь. – Откуда ты можешь знать о моих чувствах за много месяцев до твоего рождения?

– Мама, пришла пора перестать печалиться о моем отце. Ты столького в жизни лишаешься из-за своего добровольного затворничества. Настало время вернуться в мир. Ты же не пленница. Дедушка говорит, что стражник у твоих дверей поставлен по твоей просьбе, чтобы не пускать к тебе людей, которых ты сама не хочешь видеть.

– Роэз, помоги мне! – Джоанна стояла ломая руки, и казалось, вот-вот расплачется. – Скажи ему, что я не вправе покинуть эту комнату.

Уилл, пожалуйста, прекрати мучить мать. – Роэз умоляюще протянула вперед руки, словно пытаясь оградить Джоанну. – Не допрашивай ее. Позволь ей поступать так, как она считает необходимым.

– Но она неправа, – настаивал Уилл. – Ей вовсе не надо оставаться в этой комнате. Я как-то спросил об этом дедушку, и он сказал, что это зависит только от нее. Мама, тебе не надо спускаться в большой зал, если это тебя пугает. Комната леди Самиры как раз под твоей. Боюсь, что сегодня она ее не покинет: телохранители сообщили, что она больна, но ты можешь встретиться с ней у себя.

– Самира больна? – воскликнула Джоанна, стараясь представить себе, что же на самом деле происходит в комнате девушки. – Чем она больна, Роэз? Ты была у нее?

– Небольшая простуда, не стоит особенно беспокоиться, – ответила Роэз, странно посмотрев на Джоанну. – Ее телохранители слишком с ней носятся и настаивают, что Самира не может ехать в такую плохую погоду. По-моему, они перенесли отъезд на завтра.

– Я надеюсь уговорить их остаться, – объявил Вильям Криспин. – Хочу, чтобы леди Самира встретилась еще и с дедушкой.

– Почему? – ужаснулась Джоанна.

– А потому, – сообщил ей сын, – что хочу попросить дедушку устроить мой брак с ней. Я мечтаю жениться на леди Самире.

– О, святые милосердные небеса! – Джоанну захлестнуло предчувствие неизбежной трагедии, и она бессильно опустилась на подоконное сиденье рядом с сыном. – Он никогда этого не допустит.

– Потому что ее приданое останется в заморских странах, а не в Англии? – Наблюдая, как растревожилась Джоанна, Уилл рассмеялся. – Какие пустяки. Другие рыцари часто женятся на иностранных леди.

– У деда на тебя есть вполне определенные виды, – предостерегла его Роэз. – А Рэдалф не любит, чтобы его намерениям препятствовали.

– Все равно я собираюсь поговорить с ним, когда он приедет домой, – заупрямился влюбленный Уилл. – Не сомневаюсь: я сумею уговорить его разрешить мне единственное, что составит мое счастье.

– Он никогда не меняет своих решений, – напомнила Джоанна. – Вильям Криспин, умоляю тебя, не проси его.

– Да не пугайся ты так. – Уилл обнял ее за плечи. – Мама, мне жаль, что я тебя расстроил. Возможно, ты и права и тебе стоит оставаться там, где ты чувствуешь себя в безопасности. Мне очевидно, что одна мысль выйти из своего убежища и предстать перед миром нарушила твой покой. Но, может быть, ты согласишься принять леди Самиру здесь наедине до того, как она покинет Бэннингфорд?

Я обдумаю это. – Джоанна знала, что свое обещание ей придется нарушить. И речи не могло быть о том, чтобы незнакомых гостей пропустить в ее темницу.

Я уверен: когда ты встретишься с Самирой, то поймешь, почему я хочу на ней жениться. – Уилл поцеловал мать. – Оставляю тебя с Роэз. Я зашел только поздороваться. До встречи, мама.

– Уилл по своей наивности верит, что здесь я в безопасности, – промолвила Джоанна, когда он ушел. – Бедный мой сын! – Она устало откинула голову на каменный косяк окна. – Для меня нет безопасного места. А теперь и для него. Роэз, мне столько надо тебе рассказать.

– В чем дело, Лиз? – Предостерегающий голос Роэз оборвал Джоанну на полуслове, не дав сказать ей то, что она хотела.

– Раз молодой хозяин ушел, я вернулась, чтобы исполнить приказание Бэрда, – объявила Лиз. – И останусь здесь, пока вы будете находиться в этой комнате, леди Роэз.

– В таком случае, Джоанна, поговорим позднее, – сказала Роэз. – Мы все равно собирались всего лишь обсудить сегодняшнее меню, а также красоту и ум прелестной гостьи, так что наши разговоры, когда их со всем усердием перескажут Бэрду, только утомят его. А мы не хотим этого, не так ли? Пошли, Лиз, позаботимся о делах на кухне.

Роэз оставила свою падчерицу в почти невменяемом состоянии досады и страха, от которых она готова была кричать, биться головой об стену. Джоанна хотела, чтобы ее дорогой сын женился на любимой девушке, но она твердо знала, что Рэдалф никогда не допустит, чтобы мальчик женился не на той, которую он выберет ему сам. Не говоря внуку, Рэдалф уехал из Бэннингфорда как раз для того, чтобы устроить его брак с девушкой, чье приданое включало в себя обширные земли, часть из которых граничила с принадлежавшим Вильяму Криспину баронством Хафстон. Джоанне была невыносима мысль о возможном скандале: что будет, когда ее сын скажет деду, что собирается жениться на другой?