В первое мгновение он отпрянул назад, но затем, негодуя, шагнул вперед.

– Ну и что? Я что – поступил неправильно? Когда ты была одна, без мамы и папы, не я ли охотно принял тебя в свою семью? Не я ли обеспечивал тебя, покупая одежду, давая еду в течение всех этих лет? Как и любая дочь, ты обязана мне. Ты передо мной в долгу, – закончил он.

– А как же насчет того, чем ты мне обязан? – с ненавистью возразила я. – Как же то, что ты со мной сделал? Это ты можешь возместить?

– Не вздумай это рассказать, – приказал он. Папа встал передо мной, тяжело дыша. – Не вздумай распространять какие-либо истории, Лилиан. Я этого не хочу.

– Ты просто не хочешь беспокоиться об этом, – сказала я. – Для меня это еще больший позор, чем для тебя. Но, папа, – заплакала я, обращаясь ко всей его доброте, которая, возможно, еще оставалась в нем, – пожалуйста, не заставляй меня выходить за него замуж. Я никогда не смогу его полюбить.

– Тебе и не нужно. Ты что думаешь, что все, кто женятся, любят друг друга? – сказал он, усмехаясь. – Это только в глупых романах твоей мамы так. Брак – это деловое соглашение от начала и до конца. Жена обеспечивает что-либо мужу, а муж – жене, и это более всего приносит пользу, если, конечно, это хорошо организованный брак. Что тут плохого, – продолжал он. – Ты будешь хозяйкой прекрасного дома и, как я догадываюсь, очень скоро и у тебя будет денег больше, чем я когда-либо имел. Я оказываю тебе услугу, Лилиан, поэтому жду понимания.

– Ты сохраняешь свое имя, папа, а это услуга не мне, – произнесла я в гневе. Он отпрянул на мгновение.

– Несмотря ни на что, ты выйдешь замуж за Билла Катлера через две недели. Приготовься к этому. И я не хочу слышать ни слова возражения, поняла? – сказал он таким тоном, будто у него не было сердца.

Папа свирепо разглядывал меня еще некоторое время. Я молчала, глядя в сторону. Тогда он повернулся и вышел.

Я упала на кровать. За окном начинался дождь, из-за которого моя комната неожиданно стала сырой и холодной. Капли стучали по стеклу и крыше. Никогда еще мир не казался мне таким мрачным и недружелюбным. Леденящая мысль пришла ко мне вместе с порывом ветра, обрушивающего дождь на дом: самоубийство.

Первый раз в жизни я обдумывала эту возможность. Может я взберусь на крышу и прыгну вниз навстречу своей смерти, как Нильс? Может именно так я и умру. Даже смерть теперь казалась мне лучше, чем брак с таким человеком как Билл Катлер. Меня тошнило только при одной мысли об этом. Но если бы папа не проиграл Мидоуз в карты, со мной не обращались бы как с очередной карточной ставкой. Судьба еще раз сыграла со мной, моим будущим, моей жизнью злую шутку. Неужели это часть проклятья, лежащего на мне? Может, будет лучше прекратить это все. Мои мысли вернулись к Шарлотте. Я с ужасом осознавала, что из-за этого замужества я больше не смогу видеть Шарлотту так часто, и у меня нет возможности забрать ее с собой. Мне придется оставить мою малышку. На сердце было тяжело при мысли, что я со временем для своего ребенка стану совершенно чужой. Почти также как и я, Шарлотта потеряет свою настоящую мать, и Эмили будет брать на себя все больше ответственности за ее воспитание. Она будет все сильнее влиять на жизнь Шарлотты. Как ужасно, как печально! Это милое, невинное личики потеряет свой цвет и живость под постоянно мрачным небом в этом мире мрака и смерти.

Конечно, я покину этот жуткий мир, выйдя замуж за Билла Катлера, думала я. Если только мне удастся найти способ забрать Шарлотту, то возможно, я смогу вынести жизнь с этим человеком. Может, мне удастся убедить папу. Может, как-нибудь… мы с Шарлоттой освободимся от Эмили и папы, от того убожества, в котором мы жили в этом умирающем имении, от дома с мрачными тенями, с которым связывают только трагические воспоминания.

Может, брак с Биллом Катлером этого и стоит. А что еще мне остается?

Я спустилась вниз. Билл Катлер уже уехал, и папа приводил в порядок какие-то вещи у себя на столе. Он с раздражением взглянул на меня, когда я вошла, видимо, ожидая новых возражений.

– Лилиан, я продолжаю обдумывать этот вопрос, и как я уже говорил тебе наверху…

– Я не собираюсь с тобой спорить, папа. Я просто хочу попросить тебя об одной вещи, если соглашусь выйти замуж на Билла Катлера, сохранив этим для тебя Мидоуз, – сказала я. Он сел прямо, слегка ошеломленный.

– Продолжай. Чего ты хочешь?

– Я хочу Шарлотту. Я хочу забрать ее с собой, – сказала я.

– Шарлотту? Забрать малышку?

Он задумался на мгновение, уставившись в залитое дождем окно. Он действительно обдумывал мою просьбу. Папа по-настоящему не любил Шарлотту. И если он разрешит… Но папа покачал головой и снова повернулся ко мне.

– Я не могу сделать этого. Она – моя дочь. Я не могу отказаться от моего ребенка. Что подумают люди? – Он широко открыл глаза. – Я скажу тебе, что они подумают. Они решат, что ты ее настоящая мать. Нет, я не могу отказаться от Шарлотты. – Но, – сказал он, опережая мой ответ, – может, со временем Шарлотта будет проводить с тобой много времени.

Я ему не верила, хотя и понимала, что это лучшее на что можно надеяться.

– Где будет свадьба? – обреченно спросила я.

– Здесь, в Мидоуз. Это будет скромное торжество… из приглашенных несколько близких моих друзей, кое-кто из родственников.

– Можно пригласить мисс Уолкер?

– Если хочешь, – сухо сказал он.

– И еще, могу я взять мамино свадебное платье и переделать его для себя? Вера может это сделать, – попросила я.

– Да, – ответил папа. – Это хорошая мысль, очень экономно. Теперь ты начинаешь трезво мыслить, Лилиан.

– Это не из-за экономии, я делаю это из-за любви к маме, – твердо сказала я.

Папа некоторое время пристально смотрел на меня, и, наконец, откинулся в кресле.

– Это очень хорошо, Лилиан. Это благо для нас обоих, то, что ты идешь дальше по жизни, – объявил он с горечью в голосе.

– Это единственный случай, когда я соглашусь с тобой, – сказала я и вышла, оставив его в этом мрачном кабинете.

Глава 15

Прощание

С керосиновыми лампами в руках мы с Верой поднялись на чердак достать мамино свадебное платье, которое хранилось в одном из старых черных чемоданов в дальнем правом углу. Мы вытерли и очистили его от паутины, затем открыли. Среди посыпанных нафталином платья, фаты и туфель, были и другие мамины свадебные вещи. Ее высохший букет хранился между страницами Библии, которая служила священнику для сотворения обряда, свадебные приглашения, потускневший от времени серебряный нож, которым разрезали свадебный пирог, и их с папой серебряные чаши для вина.

Вынимая все это, я не могла не думать о том, что мама чувствовала накануне свадьбы. Была ли она взволнована и счастлива? Верила ли она, что брак с папой и жизнь в Мидоуз будет прекрасна? Любила ли она его хоть немного? И что делал папа, чтобы заставить поверить маму в свою любовь к ней?

Я видела их свадебные фотографии. Конечно, на них мама выглядела молодой и красивой, сияющей и полной надежд. Казалось, она так горда своим подвенечным нарядом и наслаждается происходящим. Как же будут отличаться наши свадьбы. У нее было пышное торжество, которое привело в восторг всю общественность. А у меня свадьба будет простой и быстрой, как мгновение. Я уже ненавидела тот момент, когда мне придется произнести обет, глядя на жениха. Несомненно я отведу взгляд, когда произнесу: «да». В тот день улыбка на моем лице будет фальшивой, это будет маска, которую папа заставил меня одеть. Все будет ненастоящим. На самом деле, когда начнется церемония, я попробую представить, что я выхожу замуж за Нильса. Эта иллюзия питала меня на протяжении всех этих двух недель, придала мне силы, чтобы сделать все, что необходимо.

Вера и я перенесли платье в ее комнату, где она привела его в порядок и перешила для меня; она подшивала и ушивала платье до тех пор, пока оно мне не стало впору и сидело великолепно. Вера была занята платьем, а маленькая Шарлотта путалась у меня под ногами и бегала вокруг нас, с интересом наблюдая за происходящим. Она и не знала, что этот праздник и церемония заберут меня у нее, и также как и я, она останется одна. Я старалась не думать об этом.