Как было указано выше, разработка плана убийства Кирова началась в апреле 1934 года, чему были посвящены специальные совещания Каменева, Зиновьева, Евдокимова, Мрачковского, Бакаева и других активных оппозиционеров на даче Зиновьева в Ильинском (под Ленинградом). В разработанном ими плане предусматривались два варианта убийства. Первый вариант — на улице, чтобы убийце легче было бы скрыться с места преступления. В этих целях Николаеву, который уже был намечен на роль убийцы, была обеспечена помощь латвийского консульства, при содействии которого он должен был покинуть СССР. Второй вариант — непосредственно в Смольном. В обоих случаях в качестве мотива убийства заранее подготавливалась соответствующая легенда для Николаева. Что-де он нигде не может устроиться на работу, так как его никуда не берут, а на все его ходатайства и просьбы никак не реагируют. Однако при каждом обращении о трудоустройстве он специально выдвигал такие условия, которые не могли быть приняты. На каждом его заявлении накладывалась соответствующая резолюция об отказе в приеме на работу. Николаев собрал кучу таких бумаг, которые затем были предъявлены суду. Грубо говоря, ему заранее готовили легенду убийцы-одиночки, действующего из чувства мести из-за неустроенности в жизни.

Уличный вариант не сработал, так как Николаева несколько раз задерживали ничего не знавшие о замыслах главарей оппозиции сотрудники УНКВД Ленинграда, но по указанию Ягоды начальник питерских чекистов Ф.Д- Медведь каждый раз отпускал его, хотя у задержанного нашли и маршруты передвижения Кирова, и револьвер. Оставался только один вариант — в Смольном.

Окончательно решение об убийстве было принято 28 ноября 1934 г. — в этот день Киров из квартиры Сталина в Москве позвонил в Ленинград и дал указание назначить собрание партийного актива на 1 декабря на 18.00 по вопросу: «О задачах коммунистов по обеспечению отмены карточной системы». Дело в том, что уже была запланирована отмена карточной системы с 1 января 1935 года. Доклад должен был делать сам Киров. И как только он возвратился в Ленинград, Зиновьев дал команду на начало операции по убийству с таким расчетом, чтобы оно было осуществлено за полтора часа до начала партактива. Попросту говоря, чтобы сорвать его и, воспользовавшись суматохой, перехватить власть в городе.

Однако случилось так, что Киров вовсе и не собирался 1 декабря 1934 г. раньше времени приезжать в Смольный. Он сидел дома и работал над докладом. Между тем Николаев уже находился в Смольном, еще до рокового приезда Кирова. Причем болтался там днем. Вышел из здания, а потом вернулся и находился там вплоть до прибытия Кирова. И самое интересное заключается в том, что Кирова в Смольный внезапно вызвал начальник УНКВД по Ленинграду и области Ф.Д. Медведь, попросив срочной аудиенции, которую Киров назначил ему на 16.30. Однако Медведь прибыл в Смольный через 10 -15 минут после назначенного ему времени, когда Киров уже был мертв. Точное время убийства — 16 ч. 37 мин. Никаким протоколом партийно-государственного аппарата за все годы Советской власти никак не предусматривалось опоздание руководителя органов госбезопасности на аудиенцию к первому секретарю местной парторганизации. Это едва ли не автоматически могло повлечь серьезное наказание, вплоть до увольнения или, по меньшей мере, понижения в должности. Медведь же только на 16.30 заказал себе машину, что уже означает умышленное опоздание. Хуже того. Всего через 8 мин. после убийства Кирова, в 16 ч. 45 мин., был начат допрос жены Николаева — Мильды Драуле. То есть следствие изначально умышленно выводилось на тропу версии убийцы-одиночки, который действовал из чувства мести как из-за неустроенности в жизни, так и по соображениям ревности. В Ленинграде хорошо было известно, что Киров неравнодушен к женскому полу.

Далее идут общеизвестные странности. Например, то, что Киров оказался в коридоре один, а где был его охранник — не известно. Когда же прибывший в Питер Сталин потребовал привести к нему охранника Кирова — Борисова, то вместо охранника ему привезли его труп. И вот что любопытно. Во-первых, от момента озвучивания Сталиным требования немедленно привезти к нему на допрос Борисова до момента смерти последнего прошло всего 30 минут. Во-вторых, шофер Кузин, который вместе с двумя оперативниками — Малием и Виноградовым — вез на допрос к Сталину охранника Кирова Борисова, и тогда, и спустя двадцать с лишним лет, то есть уже при Хрущеве, показал одно и то же. Что оба сотрудника — Малий и Виноградов — помешали ему нормально ехать, устроили дорожно-транспортное происшествие, выхватив у него руль, вследствие чего машина врезалась в стену дома, после чего в кузове он обнаружил уже труп Борисова, а сами опера драпанули наутек. Их, конечно же, быстренько изловили и расстреляли. Самого Кузина тоже замели. Однако, отсидев в тюрьме, он тем не менее в самый разгар антисталинской истерии Хрущева ни на йоту не отказался от своих показаний 1934 года и вновь, едва ли не слово в слово повторил то, что говорил еще Сталину. И, несмотря на это, ублюдки во главе с лысым подонком-троцкистом и сумасшедшей старухой умудрились обвинить Сталина еще и в смерти Борисова!?

Что касается голосования на съезде, то это бред разоблачили сами же идиоты из ЦК КПСС. Был такой журнал при Горбачеве — «Известия ЦК КПСС». Так вот, в № 7 за 1989 год там опубликовали данные о голосовании на XVII съезде ВКП(б). Из опубликованных этим журналом данных видно, что против Сталина было подано всего 3 голоса, против Кирова — 4, а наибольшее количество голосов «против» — 181 — получил нарком земледелия Яковлев (Эпштейн), что, собственно говоря, и понятно. Непродуманная политика наркомата земледелия на селе не могла вызывать восторг у делегатов. И вот еще что. Упомянутый выше журнал «Известия ЦК КПСС» выходил под особым личным надзором Горбачева, Яковлева и Медведева. Уж эта отнюдь не святая троица ни при каких обстоятельствах не пропустила бы в печать материал, который хотя и косвенно, но говорил бы в пользу Сталина.

Тем не менее, несмотря на то, что уже многократно, с приведением массы уникальнейших деталей и экспертиз было доказано, что Сталин никакого отношения к убийству Кирова не имел и иметь не мог, так как они были близкими друзьям и верными друг другу политическими соратниками, — об этом свидетельствуют даже ярые антисталинисты, отсидевшие немалые сроки, — миф все равно по-прежнему используется в антисталинской пропаганде.

Миф № 66. Сталин приказал ликвидировать знаменитого писателя A.M. Горького.

Миф возник более 70 лет назад. Практически сразу после смерти писателя в 11 ч. 10 мин. 18 июня 1936 г. На эту тему перестарались буквально все. И родственники Горького, и внутренняя оппозиция, и Троцкий, и различные эмигрантские круги за рубежом, и так называемая «прогрессивная общественность» СССР времен горбачевской «катастройки», и десятки журналистов, писателей, деятелей культуры и кино. В общем, как в Священном писании — всякой твари по паре. На слуху в основном три версии. Все три версии утверждают, что имело место отравление. Первая гласит, что-де Сталин якобы прислал Горькому отравленные конфеты, отведав которых «буревестник революции» отправился к праотцам. Согласно второй, в отравлении Горького замешана его давняя любовница Мария Игнатьевна Закревская-Бенкендорф-Будберг, являвшаяся агентом советских спецслужб. Третья — производства Льва Давидовича Троцкого-Бронштейна. По своему обыкновению Троцкий, «естественно», обвинил Сталина, написав в книге «Сталин», что-де «Горький, имевший влияние как внутри страны, так и за границей, представлял собой серьезную опасность, а главное, он не мог согласиться с тем уничтожением старых большевиков, которое подготовлял Сталин… Заставить его молчать нечего было и думать; арестовать, выслать или даже «ликвидировать» было еще менее приемлемо. Оставалось одно — ускорить его кончину при посредстве ядов Ягоды, "не проливая крови".