— Слушаюсь! Просто я был обязан сообщить вам, вот и все. А в этой комнате не имелось песка, потому что мы с Томом обыскали тут каждый угол.

— Но почему кому-то пришло в голову сыпать песок на пол?

Судья Айртон, сидящий в другом конце комнаты, вынул сигару изо рта и выпустил кольцо дыма. У него было спокойное и расслабленное выражение лица; он понятия не имел, кто мог бы следить за ним с холмов. Барлоу был готов поклясться, что он испытывал такое же удивление, как и полицейские.

— Я вас спрашиваю, — потребовал ответа Грэхем у экспертов. — Почему кому-то могло прийти в голову высыпать песок на пол?

— Не могу сказать… сэр, — ухмыльнулся специалист из Эксетера. — Это ваша работа. А мы с Томом хотим двинуться домой. Что-то еще?

Инспектор помедлил.

— Нет. Снимки пришлите к утру. Подождите! Что с отпечатками пальцев?

— Пальцы мертвеца есть на корпусе телефона и на трубке. С ними все о'кей. Несколько его смазанных отпечатков — на краю стола и на ручке кресла. Остальные принадлежат только старому джент… — Он запнулся и смущенно вскинул плечи.

— Совершенно верно, — заметил судья Айртон. — Я не против, чтобы меня называли старым дженти. Продолжайте, прошу вас.

— Благодарю, сэр. Повсюду в доме только его отпечатки, достаточно старые. Его же отпечатки и на револьвере: на рукоятке, на боковых поверхностях и на барабане. Ваши тоже там есть, инспектор. Больше ничего, только несколько смазанных пятен, словно кто-то держал его в перчатках.

— Эплби, — кивнул Грэхем. — Хорошо. Можете отправляться домой. Вместе с экспертами.

Барлоу подождал, пока пара экспертов в сопровождении Уимса и Эплби не покинула гостиную, после чего вошел в нее. Грэхем встретил его без особого интереса, а судья Айртон внезапно взорвался гневной вспышкой.

— Мне казалось, что я дал вам указание, — сказал он, — отвезти Констанс домой.

— Боюсь, она пока еще не в лучшем состоянии. Я зашел взять для нее бренди, если вы не против.

Помолчав, хозяин коротко кивнул в сторону буфета. Барлоу, скользнув взглядом по батарее бутылок, выбрал превосходный арманьяк. Напиток мгновенно приведет ее в чувство. Пока Барлоу наливал в рюмку на два пальца бренди, инспектор Грэхем рассеянно ходил вокруг мертвого тела. Взяв подушку с сиденья вращающегося кресла, он встряхнул ее и убедился, что красноватый песок был и на подушке.

— Опять песок! — взорвался Грэхем, отшвыривая ее. — Песок! Можете ли вы хоть что-то сказать о нем, сэр?

— Нет, — ответил судья Айртон.

— И в доме нет его следов, о которых вам известно?

— Не имеется.

Грэхем был одержим желанием разобраться в этой загадке.

— Вы понимаете, к чему я клоню. Кто-то доставил его в дом. То ли мистер Морелл, то ли… кто-то еще. Когда вы в последний раз могли убедиться, что песка в доме нет? Скажем, еще до того, как услышали выстрел. Когда вы в последний раз были в этой комнате?

Судья Айртон вздохнул:

— Я ждал, что вы зададите этот вопрос, инспектор. Я сидел в гостиной до двадцати минут девятого, а затем отправился на кухню готовить ужин. Песка в помещении не было.

— Двадцать минут девятого, — записал Грэхем. — Обычно вы сами готовите еду в отсутствие миссис Дрю?

— Нет. Терпеть не могу возиться с кастрюлями и сковородками. Мне кажется, я вам уже говорил — обычно субботы я провожу в Таунише. И не возвращаюсь допоздна, ибо предпочитаю пообедать в дороге и к вечеру оказаться в уютной домашней обстановке. Но сегодня, ожидая визитера…

— То есть эта комната была совершенно пуста десять минут, вплоть до половины девятого.

— Прошу прощения. Я не могу утверждать, как долго в ней никого не было. Могу лишь сообщить, что когда я вернулся в гостиную, то обнаружил тут мертвого мистера Морелла.

— Заметили ли вы наличие песка, сэр?

— Конечно же нет. Как и вы обратили на него внимание, лишь перевернув тело.

Грэхем стиснул зубы.

— Может, что-то тут изменилось? Появились ли в комнате какие-то изменения по сравнению с тем, какой вы ее оставили, направляясь на кухню?

Судья Айртон выпустил два клуба сигарного дыма.

— Да. Горела люстра.

— Люстра?

— Вам должно быть знакомо это слово. Люстра. Та, что у вас над головой. Когда я уходил из комнаты, горела только настольная лампа.

Фред Барлоу, который, казалось, был занят только бренди, повернулся к инспектору.

— Я думаю, вам стоит выслушать показания мисс Айртон, инспектор, — предложил он.

— Мисс Айртон? Что она может рассказать?

— Мистер Барлоу, — сказал судья, обычно бледные щеки которого пошли пятнами, — сделайте мне одолжение: держитесь подальше от этого дела. Мою дочь оно совершенно не касается.

— Допустим, сэр. Но тем не менее, думаю, ее рассказ может помочь вам.

— Вы все еще не можете отделаться от впечатления, что мне нужна помощь, мистер Барлоу?

(«Опасность! Осторожнее! Вы говорите не то!»)

Рука, в которой судья держал сигару, подрагивала. Переложив сигару в левую руку, он снова вынул очки из нагрудного кармана и стал покачивать ими. Казалось, вечер тянется бесконечно. Барлоу опасался, что судья может взорваться чисто детской гневной вспышкой; случалось это редко, но и такая темпераментная реакция была присуща в общем-то сдержанной натуре судьи Айртона.

— Я протестую против участия моей дочери во всем этом, — сказал он.

— Прошу прощения, — мрачно возразил Грэхем, — но тут уж, наверное, судить лучше мне. Вынужден напомнить вам, что нахожусь при исполнении служебных обязанностей.

— Я протестую против того, чтобы моя дочь подвергалась допросу.

— А я вам скажу, что если мисс Айртон может что-то сообщить, то она обязана явиться ко мне и все выложить.

— Вы настаиваете на этом?

— Да, сэр, настаиваю.

Судья широко открыл глаза.

— Будьте осторожнее, инспектор.

— Еще как буду, сэр! Мистер Барлоу, не могли бы вы…

Дальнейшее развитие событий, не прервись оно, могло бы плохо кончиться для всех его участников. Визг затормозивших колес тут же положил конец накалу страстей, тем более что в дверях появился констебль Уимс.

— Прибыл доктор Фелл, инспектор, — отрапортовал он. — Джентльмен, которому вы звонили.

Грузная фигура Грэхема, облаченная в синий мундир, встрепенулась. На лице его застыла искусственная улыбка, которая, казалось, говорила: дайте мне еще полсекунды подумать, и все будет в порядке.

— И с ним молодая леди, — продолжил Уимс. — Молодая леди, которая доставила его сюда. Она тоже хочет войти в дом, если вы не против, сэр. Ее фамилия Теннант, мисс Джейн Теннант.

Глава 10

Возможность опасного развития событий сошла на нет и исчезла.

— Инспектор, — сказал судья Айртон, — прошу простить меня. Я вел себя просто глупо. Конечно же, у вас есть полное право допрашивать всех, чьи показания, как вам кажется, могут представить интерес. Прошу вас извинить мои плохие манеры.

— Все в порядке, сэр! — заверил его Грэхем, облегченно вздыхая. Он заметно приободрился. — Допускаю, что и мне надо было быть сдержаннее. Так что никаких обид. — Он мрачно посмотрел на Уимса. — Теннант… Теннант… Кто она такая?

— Подруга мисс Айртон, — вместо него ответил Барлоу. — Живет в Таунтоне.

Грэхем продолжал смотреть на Уимса.

— Да? И что же ей надо? То есть она хочет сообщить нам какие-то данные или нанесла светский визит?

— Она не сказала, инспектор.

Грэхем смерил незадачливого констебля выразительным взглядом и повернулся к Барлоу:

— Вы ее знаете лично, сэр?

— Да, и довольно хорошо.

— В таком случае, не можете ли сделать мне одолжение? Пойдите повидайтесь с нею. Выясните, что ей надо. Если ей есть что рассказать, приведите ее сюда. Если нет… ну, вы знаете, что делать. Просто тактично отправьте ее восвояси. Мы не можем позволить, чтобы в такое время по дому слонялись люди. А ты, Берт, попроси сюда доктора Фелла.

Со стаканом бренди в руках Барлоу заторопился в спальню. Констанс стояла рядом с креслом-качалкой с таким видом, словно она только что отскочила от дверей, у которых подслушивала разговор.